Хозяин антимагии 6 (СИ) - Базаров Миф - Страница 22

Почему нет вестей из Железняка?

Что могло пойти не так?

Я отдал несколько распоряжений.

— «Могучему» подготовиться к немедленному выдвижению в сторону города. Инженерам проверить «жучков» — так я назвал девять бронированных внедорожников «Волго-Балт», размещённых на борту каждого бронепоезда. Они были нашим козырем для мобильных действий.

— С «жучками» всё в порядке, ваше сиятельство, — доложили мне. — Заправлены, исправны.

— Отлично. Пусть команды будут наготове.

Через десять минут «Могучий» с шипением пара и лязгом стали тронулся в путь.

Я снова забрался на командную площадку, вглядываясь в темноту, которую прорезал лишь мощный прожектор бронепоезда.

Ко мне, словно тень, поднялся Василий Снежный.

Он, стараясь скрыть волнение, отошёл к поручням и, стоя по ходу движения состава, что-то беззвучно бормотал себе под нос. Я прислушался и сквозь шум ветра поймал обрывки фраз:

«С Варварой Павловной все в порядке. Она справится. У неё характер».

Но эти повторения лишь подчёркивали его глубочайшую, выедающую тревогу.

Через несколько минут мужчина подошёл ко мне. Встал рядом, уставившись вперёд, но я видел, как Василий покусывает губу, а его пальцы нервно барабанят по поручню.

— Ну, что там у тебя, Василий? — наконец не выдержал я. — Говори. Вижу, тебя что-то гложет.

Он глубоко вздохнул, словно готовясь прыгнуть в ледяную воду. В глазах Снежного в свете багровых отсветов лавы читалась решимость, смешанная со страхом. Словно он делал выбор: сейчас или никогда.

— Кирилл Павлович, разрешите обратиться не по службе, — голос дрогнул, сорвавшись на хрипоту.

Я смотрел на него с недоумением.

Ожидал чего угодно: тактического совета, доклада о слабых местах в обороне, но не этой солдатской нерешительности.

Василий сделал шаг ко мне, его лицо, озарённое снизу адским светом лавовых потоков, а сверху холодным сиянием луны и то и дело мерцающими в ночном небе лучами прорыва, было искажено внутренней борьбой. Он сглотнул и…

— Я… я прошу у вас разрешения, — выпалил Василий, глядя мне прямо в глаза. — Когда всё это закончится… прошу руки вашей сестры, Варвары Павловны. Я буду ей верным мужем и опорой. Клянусь честью офицера и солдата.

Я застыл, поражённый этим выстрелом в упор.

Воздух словно вырвали из лёгких.

Мой мозг, привыкший к анализу и логике, отказывался обрабатывать данную информацию.

Уставился на него, пытаясь найти хоть каплю здравого смысла в услышанных словах.

— Что ты сказал⁈ — всё, что я смог выдавить из груди.

Глава 11

Время застыло для меня. Даже невыносимая жара огненного сектора померкла перед тем, что прозвучало. Грохот колёс, свист ветра — всё отдавалось оглушительным звоном в ушах.

Мозг, отточенный годами научной работы и привыкший раскладывать любую проблему — от кинетики химических реакций до логистики многоуровневого производства — по полочкам, дал сбой.

В моём мире, мире логики и расчёта, подобное было бы смешным курьёзом, темой для анекдота про наивного стажёра, влюбившегося в дочь генерального директора. Но я был не в своём мире. Я был в теле барона Кирилла Пестова, где понятия «честь», «статус» и «род» значили куда больше, чем компетенции и KPI.

Здесь такой поступок был не наивен.

Он был дерзок.

Он был вызовом.

Неловкая пауза растянулась, наполняясь рёвом стихии и гулом моей собственной крови в голове.

Я медленно, будто против воли, опустил руки, которыми разминал виски. Взгляд упал на Снежного, в котором смешались все оттенки ярости: от холодного, пронизывающего негодования до ослепляющей вспышки гнева за саму абсурдность ситуации.

— Ты это серьёзно⁈ — прорычал я.

Василий стоял, вжав голову в плечи. Солдатская выправка изменила ему. Мужчина выглядел подавленным моей реакцией, но не раскаявшимся. Во взгляде читалась упрямая решимость.

— Ваше сиятельство… я прошу лишь возможности… — он попытался что-то сказать.

Его слова, видимо, застревали в горле, не в силах найти достойных аргументов против железной аристократической логики, которую я сейчас олицетворял.

— Возможности? — я позволил себе усмехнуться. — Объясни мне, Снежный. Объясни, как ты, человек, несомненно, храбрый и заслуживший уважение, но без роду, без капли магии в крови, осмелился поднять глаза на мою сестру? Пусть она и в опале. Пусть я её и выгнал. Но она по-прежнему Пестова!

Он пробормотал что-то о чувствах, о том, что видел, как она изменилась, как сражалась на стенах. Это было трогательно. И невероятно наивно.

— Чувства? — мои слова стали резкими, рубящими. — Прекрасно. А что ты можешь ей предложить кроме этих чувств? Кров над головой? Зарплату начальника охраны? Может, ты купишь библиотеку магических фолиантов, чтобы Варя могла развивать свой дар? Или обеспечишь детям достойное положение в обществе, связи, образование, доступ в магические академии? Или, может, твоя фамилия откроет перед сестрой двери аристократических салонов, которые захлопнулись по моей воле? Ответь, Василий. Что? Конкретно. Что ты, простой солдат, можешь ей дать?

Он молчал.

Кулаки сжаты. В глазах читалась боль, но и упрямство. Это упрямство, эта глупая солдатская прямота, которую я в иной ситуации мог бы даже уважать и позавидовать, сейчас вывели меня из себя окончательно.

Всё, что накопилось за эти бесконечные часы: прорыв, страх за заводы, шок от новости о Варваре-командире, сейчас вырвалось наружу.

— Я что, по-твоему, выгляжу настолько снисходительным? — зашипел, делая шаг вперёд. Василий инстинктивно отступил. — С чего ты взял, что статус Варвары Пестовой теперь сравнялся с твоим? То, что я её наказал, не значит, что я спустил её с социальной лестницы прямиком в твои объятия! Да, я её выгнал! Но я следил за ней! Я дал ей шанс исправиться, остыть, а не объявил вольную для всех желающих! Ты перешёл черту, Снежный. Чёртову пропасть!

Я был откровенно груб.

Я унижал его.

Но ярость и усталость говорили во мне голосом этого мира, голосом аристократа, чьи устои пошатнулись.

Отдать прогневавшую меня сестру первому встречному? Да вы в своём уме? Как бы она меня ни расстроила, Варя остаётся моей старшей сестрой. Частью моей семьи.

Напряжение достигло пика.

Мы оба понимали, что ещё одно слово, один неверный взгляд — и обратной дороги не будет.

Мне придётся сделать то, что диктуют законы этого мира. А я, чёрт возьми, научился им следовать, чтобы выжить.

— Уходи, — прошипел я, поворачиваясь к ефрейтору спиной и снова впиваясь взглядом в багровую тьму впереди. — Уходи, пока я ещё могу говорить спокойно. И чтобы я больше ни слова об этом не слышал. Пока ты не ляпнул ещё чего-то… Хотя бы из уважения к той службе, что ты нёс у меня. Уходи с глаз.

Секунда тягостной тишины, нарушаемая лишь воем ветра и скрежетом металла.

Потом я услышал, как сапоги Василия тяжело зашаркали по металлу, отступая.

Он ушёл, не сказав больше ни слова.

Я остался на площадке один, вцепившись до боли в поручень. В груди бушевал ураган. Ярость, смешанная с остатками шока.

«Прошу руки вашей сестры».

Чёрт возьми!

В какой момент моя жизнь превратилась в сюжет дешёвого романа?

Я заставил себя дышать глубже.

Вдох. Выдох.

Раскалённый воздух обжигал лёгкие, но хоть это отвлекало.

Вдох. Выдох.

Нельзя. Нельзя сейчас поддаваться эмоциям. Мы на территории, кишащей тварями. Впереди бой. Возможно, гибнут люди. И среди них… Нет, не сейчас. Выкинь из головы мысли о судьбе сестры.

Я снова сосредоточился на дыхании, пытаясь вернуть себе контроль.

В голове почему-то промелькнули сложные химические формулы. Реакции. Но реакции предсказуемы, надо лишь соблюсти условия. А люди? Люди — нет.

Вдруг я заметил вспыхивающие впереди огоньки. Сначала редкие, потом всё чаще. Не стабильный свет прожекторов или пожаров, а короткие и яростные всполохи. Оранжевые и алые взрывы магии огня, голубые молнии, пронзающие небо, и бесчисленные, крошечные, как искры, вспышки выстрелов из огнестрельного оружия.