Современный зарубежный детектив-14.Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Хилл Сьюзен "Susan Hil" - Страница 96

Глава 29

Как хорошо. Момент без боли. Божественная форма настоящего счастья.

Дыхание Неле замедлилось. Она немного расслабила мышцы и вытянула руки и ноги, насколько позволяла койка.

Спазмы внизу живота утихли — невероятное облегчение после последней схватки.

— Мне нужно в туалет, — простонала она, что было ложью. Во время последних схваток она не выдержала и облегчилась. Она чувствовала запах кала и мочи между ног, но это ее не смущало. Удивительным образом, ее похитителя тоже. Он протянул ей влажную тряпку из ведра, которое поставил рядом с камерой. Та беспрестанно мигала, и Неле предполагала, что парень все записывает. В том числе и собственные монологи, раздражавшие ее между схватками, которые становились все более частыми и интенсивными, — это означало, что период раскрытия шейки матки сменился периодом изгнания плода, так? Неле больше не могла ничего вспомнить, ни инструкцию для рожениц, которую она лишь пробежала глазами, ни того, что говорил ей гинеколог.

— Вы знаете, что животные не испытывают родовой боли?

— Пожалуйста, оставьте меня в покое, — сказала Неле и кое-как подтерлась.

— Возможно, только слоны, есть сообщения о единичных случаях, — продолжил Франц. — В Библии написано, что Бог наказал Еву. «В муках будешь рожать детей своих», — процитировал он, видимо, строку из Старого Завета. — Но это, конечно, чушь. На самом деле все связано с прямохождением.

Прямохождение?

Неле подумала, не воспользоваться ли передышкой и не попытаться встать с койки? Сколько времени у нее до следующей схватки? И как быстро она сможет добраться до выхода?

— Благодаря прямохождению у людей освободились руки, и мы можем одновременно делать несколько вещей, например, ходить и держать инструмент. Прямохождение требовало узкого таза. Но мы также стали умнее, а следовательно, увеличились и наши головы, которые должны проходить по все более узким родовым каналам.

— Похоже, у твоей матери таз был размером с игольное ушко, — фыркнула она и даже изобразила циничную улыбку. — По крайней мере, это объясняет, почему твой мозг сжался до состояния слабоумия, ты — сумасшедший извращенец. Отпусти меня.

У Франца не было возможности ответить, потому что по хлеву неожиданно загромыхал товарный поезд. По крайней мере, казалось, что старый вагон пытается затормозить на плохо смазанных рельсах.

Неле закричала, но звук потерялся в скрежете и скрипе, который эхом отдавался в сарае. Она посмотрела на Франца и увидела в его глазах тот же ужас, который испытывала сама.

— Что за черт… — прошептал он.

И тут Неле почувствовала дуновение ветра на своем лице и поняла, что стало причиной шума. Франц прикатил ее сюда через маленькую дверь, которая находилась внутри массивных рулонных ворот с восточной стороны. Видимо, кто-то только что открыл эти электрические ворота; тот, у кого были необходимые инструменты. Пульт управления или ключ. И оглушительный бас.

— Эй? Тут кто-нибудь есть?

Неле широко раскрыла глаза. В душе зародилась слабая надежда. Но Франц приложил палец к губам, а другой рукой провел по горлу, имитируя движение ножа.

— Выходите, или я вызову полицию.

«Ни звука, или ты труп», — говорил взгляд Франца.

Но Неле понятия не имела, как следовать его немым приказам.

Она снова почувствовала тянущую боль внизу живота. Схватки начнутся в любой момент, и тогда она уже не сможет сдержать крик. Даже если Франц выполнит свои угрозы.

— Если не будешь молчать, мне придется тебя задушить.

Глава 30

— Момент, момент, я иду! — крикнул Франц незнакомцу, который уже приложил сотовый к уху.

Мужчина стоял у входа, там, где животных раньше загоняли из грузовиков через рампу в хлев. Или выгоняли наружу, когда отработавшие свое и теперь ненужные, переставшие давать молоко коровы отправлялись на бойню.

— Извините, я вас не слышал.

Франц торопился и понятия не имел, что сказать этой огромной фигуре в серо-голубой форме. По его наблюдениям, сотрудник частной охранной фирмы приходил только один раз по вторникам. Видимо, что-то нарушило рутину.

— Какого черта вы здесь делаете? — спросил охранник.

Он стоял, широко расставив ноги, чтобы сохранить баланс: иначе шарообразный живот вполне мог перевесить. В целом, мужчина не производил впечатления человека в хорошей физической форме: красные сосуды на щеках и тяжелое сопящее дыхание, хотя он не делал ни одного лишнего движения. В одной руке он держал телефон, который в его лапах больше походил на визитную карточку. В другой — ручной фонарик, который напоминал дубинку.

— Какие-то проблемы? — В длинном рукаве джемпера Франц спрятал ковровый нож; пальцы правой руки все сильнее сжимали рукоятку, чем ближе он подходил к охраннику.

— Конечно.

Сотрудник охранного предприятия M&V Security указал выключенным фонариком на сломанный навесной замок на полу хлева.

— Вы незаконно проникли сюда.

— Нет, нет. Замок был уже сломан, когда мы пришли. Я думал, это заброшенное промышленное помещение, которое никому не принадлежит.

— Ага, конечно. Поэтому здесь тридцать табличек «Вход запрещен», идиот. — Охранник покрутил фонариком у виска.

— Послушайте, мы не хотим проблем.

— Мы?

Сейчас пришло время для импровизации. По крайней мере, пока мужчина не подойдет достаточно близко, чтобы одним движением перерезать ему горло.

— Коллеги по университету, — плел Франц. — Мы изучаем фотографию и используем это заброшенное место для нашего студенческого проекта.

Какой избитый стереотип. Но он, похоже, работал. Пока. Действительно, такое случалось в Берлине каждый день. Чем больше туристов приезжало в город, тем чаще они пытались запечатлеть на фотографии «шарм» разрушенной столицы. Наверняка Франц был не первым, кого охранник застукал здесь.

— У вас есть разрешение? — спросил он.

— Нет, говорю же, я не знал, что оно нужно. — Франц подошел ближе и выдвинул лезвие ножа.

— Но если вы дадите нам пять минут, мы уберем аппаратуру и…

Из дальней части хлева донесся глухой крик, и охранник инстинктивно сделал шаг назад.

— Студенческий проект? — недоверчиво переспросил он на фоне продолжавшихся негромких криков, которые, однако, были отчетливо слышны.

Неле кричала:

— Господи! А-а-а-а…

Проклятье. И что теперь делать?

К удивлению Франца, лицо бесформенного охранника расплылось в похотливой улыбке.

— Знаю я, какие вы тут фильмы снимаете.

— Да?

— Можно поучаствовать?

— Нет, э-э, я боюсь…

— Да ладно тебе, парень, хотя бы посмотреть. Я всегда хотел поприсутствовать.

Франц спрашивал себя, кому тут больше повезло. Ему или озабоченному охраннику, для которого, возможно, и не понадобится ковровый нож.

— О’кей. О’кей, хорошо. Я переговорю с другими. Но мне нужно время. Дай мне пять минут.

— О боже, боже, боже. А-а-а-а!!

— Малышка горячая?

Франц энергично закивал:

— Да, очень. Она от тебя будет тащиться. — Идиот.

— Серьезно?

— Да, но мне нужно ее подготовить. Сказать, что в сценарии возникли изменения. Нельзя ее вот так ошарашить.

— Конечно, о’кей. Понимаю.

Нет, ты ничего не понимаешь, с тех пор как кровь из мозга отлила в штаны.

— Как тебя зовут?

— Гельмут.

Франц прикинул, сколько времени ему понадобится, чтобы перевезти Неле в его второе укрытие.

— Слушай, Гельмут, давай ты сейчас подышишь свежим воздухом, а потом, примерно через час…

— Твою мать.

— Что?

Охранник в ярости уставился на свой сотовый.

— Сигнализация сработала в старых складах на озере. В самом конце моего маршрута. Черт! Сколько вы еще здесь будете?

— Два, три часа точно.