Бабская религия о принце на белом коне (СИ) - Рогозина Виктория - Страница 23

Я достала свой смартфон и положила на стол.

— Эта штучка работает за счёт особого невидимого поля, — попыталась объяснить я. — А в этой штучке почти вся жизнь.

Я вдруг вспомнила, как мы дурачились с Кощеем, фотографировались. И с Финистом тоже. Такие воспоминания, которые пытаются задержать меня в этом мире. Наверное, я не хочу уходить. Но я не хочу оставаться в роли «развлекаловки» или дармоедки, как в случае с Финистом. Но и что делать, куда себя девать в этом мире я не понимаю. Что делать там, в Москве — ясно как божий день. Там все знакомо и привычно. А кто я здесь?

Финист коснулся моего лба, разглаживая задумчивые складки, будто стирая все невзгоды.

— Ты всегда можешь остаться, — негромко напомнил он. Я согласно кивнула. Да, я услышала и поняла. Финист поможет если что-то пойдет не так, в этом также не было сомнений.

Моя комната-светелка, а это странно звучит, так и осталась моей — здесь ничего не изменилось и меня ждали. Красивые вязанные накрахмаленные салфетки украшали подоконник и столик, сшитое из разноцветных лоскутков одеяло, яркое красочное, такое удивительно теплое. Пахнет древесиной, уютно. Под ногами чуть скрипят половицы, накрытые половичками.

Сон ко мне упорно не шёл. Огромный манул мирно спал в ногах, тарахтя (мурлыча) как электровеник и вывалив пушистое пузико. Кузька чувствовал себя комфортно, заняв добрую половину кровати. А я все думала, и думала, и думала…

Неясный шум за окном привлёк мое внимание. Аккуратно, чтобы не разбудить кота, я поднялась с кровати и пересекла комнату. Во внутреннем дворе, Финист тренировался в стрельбе из лука. Он был мастером в этом деле.

Подумав, накинула сарафан и вышла на улицу, бесшумно миновав лестницу и первый этаж.

— Не спится?

Он вздохнул.

— Не спится, — нехотя подтвердил он. — Неужто обратно к Кощею вернёшься?

— Я обещала, — мой ответ прозвучал обезоруживающе просто. — Я привыкла держать слово.

— А он? Он сдержит слово?

— Почему ты его так люто презираешь? — я нахмурилась.

Финист пожал могучими плечами и крепко задумался.

— Я плохо его знаю, — наконец признал дружинный. — У меня не было повода ему доверять.

Как всегда, предельно честен. Что мне мешает остаться с ним? Я не знаю.

— Прости.

— ??? — он обернулся.

— Прости, что тебе пришлось беспокоиться. И спасибо… за все.

Слегка склонив голову, Финист посмотрел под ноги.

— Ты будто прощаешься, — заметил он.

— Я не знаю, — тяжело вздохнув, посмотрела на звездное небо. — Я запуталась и не знаю, чего теперь хочу.

Мы ещё постояли, обсуждая последние новости. Утром, после завтрака, Финист проводил меня, передав с рук на руки Кощею. Впервые дружинный не видел в нем своего врага.

— Глава 20 — Наука в отношениях

Асилки — также встречается как осилки,

волоты или велеты: великаны-богатыри,

уничтоженные Богом. В некоторых мифах

асилки могли создавать реки, скалы и многое другое.

Взыгравшая гордыня не позволила жить спокойно

и асилки начали угрожать Богу. Бог терпеть не стал

и стер в порошок негодующих и зазнавшихся.

Ужинали мы у камина, коротая время за просмотром театральной постановки. Кощей все время бросал на меня заинтересованный взгляд.

— Ты стала молчаливой. Что-то стряслось?

Ага, как всегда вокруг да около не ходит.

— И да, и нет.

— Герцог, тебя кто-то обидел?

— Думаешь найдутся такие самоубийцы? — эта мысль меня развеселила.

— Почему твоей бабушке так важно было выдать тебя замуж?

Я поперхнулась от неожиданности от такого вопроса. Вытерев губы салфеткой, задумавшись, посмотрела на кольцо. Оно весь вечер было прекрасного зелёного цвета.

— Она считает, что так правильно, — я отвернулась.

— Правильно найти мужика? — он усмехнулся как-то по обидному зло.

— Да, — я вздохнула. Не было смысла оправдывать и защищать, так же как и «крушить» это мнение. Кощей ждал. Он явно хотел пояснений. Пожав плечами, откинула челку со лба. Привычным движением разгладила складки на сарафане с обалденно вышитым узором, и произнесла:

— Моя бабушка считает, что так правильно. В жизни нужно найти мужика и выйти замуж. Все так живут. Главное не остаться одной. А у меня… — я вздохнула, тихо рассмеявшись. — Часики то тикают.

— Значит хорошие, швейцарские, — задумчиво отозвался он. — А ты что же?

А что же я⁉ Как ни странно, этим вопросом я и сама задаюсь порой. Возможно, счастье не в замужестве. Мне кажется, что выходить замуж стоит лишь за того, с кем тебе комфортно, кто позаботится о тебе и не станет обесценивать. Иногда вы будете бесить друг друга, уставать, но все равно будете счастливы быть вместе. Возможно я неправильно представляю все эти отношения, потому что сама была лишь однажды с абьюзером и этого хватило. Хватило для того, чтобы…

Наверное, моя пауза затянулась, потому что Кощей, глядя куда-то сквозь меня, вдруг негромко проговорил, уже без всякой иронии и насмешки:

— Девушку надо брать замуж рано, пока она не разочаровалась в мужчинах. Чем взрослее становится, она смотрит на все происходящее и понимает, что ей нормально одной, что она не хочет тащить на себе еще и мужика.

Его высказывание меня с одной стороны удивило, а с другой я видела в этом рациональное зерно. У меня есть хорошая знакомая с тусовки и она рано вышла замуж. Причем со своим мужем она познакомилась и училась в школе, и сразу после выпускного они расписались. И как ни странно, двадцать лет они вместе, четверо детей и они счастливы. Даже завидно. Увы, мне в этом плане как-то не свезло. Единственные отношения навевали на грустные мысли и выводы, хотя я старалась себя не критиковать за это, ведь в то время я была счастлива, потом пыталась стать счастливой и разорвав эти отношения вновь стала счастливой. Наверное, я всерьез больше ни одного мужчину не воспринимала. Они стали для меня, как приятели, этакие подружки с кем можно было поболтать, повеселиться и все. Как ни странно, а все «особи женского роду» в моем окружении напоминали, что воздержание — это плохо, что нужно срочно вступить в отношения и уж тогда-то все наладится и все станет круто. А мне казалось, что хуже, как раз связывать свою жизнь с тем, кто тебя не ценит, обманывает, изменяет, не дай бог, избивает. Это страшно. И я не была готова это все терпеть. Как только я разошлась с парнем, я будто избавилась в своей жизни от отрицательных эмоций. Я делала что хотела (в пределах разумного, естественно, не мешая другим), радовалась и веселилась. И только бабушка читала нотации, боялась. В ее понимании успех женщины — выйти замуж, желательно удачно, нарожать детишек и заниматься домом. В этом не было ничего плохого. Лишь бы с тем, кто любит тебя и кого любишь ты.

— Ты сегодня слишком задумчива, Герцог, — Кощей чуть подался вперед, хотя в его позе читалась расслабленность. — Печаль, которая отражается в твоих глазах… так удивительно трогательна.

Я вздрогнула. Не люблю, когда пытаются копаться во мне, в моем состоянии и особенно душе.

— Давай сменим тему, — я перевела взгляд на огонь в камине, думая, что тем самым закрыла этот разговор, но нет, мой собеседник был настроен иначе.

— Что тебя тревожит, Герцог? — его пальцы легко коснулись моего подбородка, заставляя вновь посмотреть на него. Белые глаза с вертикальным зрачком, такие странно потрясающие привлекали, заставляя смотреть в душу, и видеть. Но я не понимала Кощея, совершенно не понимала его внутреннего мира, старалась не копаться, уважая личное пространство. Он был удивительно добрым и заботливым, в чем-то совершенно не подарок, иногда жесткий. Но он имел право быть таким каким хотел. Он мало рассказывал о себе и особенно о своем прошлом, довольствуясь лишь сравнением сказочного персонажа и себя реального. Кощей никогда не преподносил себя как героя, рыцаря на белом коне. Но подданные отзывались о нем уважительно, хотя и говорили, что он бывал строг, суров, жесток, но справедлив. Наверное, это тоже что-то да значило. И пока я об этом думала, я продолжала смотреть в его поразительные глаза и мне казалось, что становлюсь раскрыта как книга, которую легко читают. И эта уязвимость меня пугала. Именно поэтому я когда-то прекратила отношения — я стала чувствовать себя незащищенной, слишком ранимой. Тогда это был мощнейший повод. Но сейчас… я ничего уже не понимала в своей жизни, даже банально того: а чего же я хочу.