Развод. Цена ошибки (СИ) - Королева Дарина - Страница 24

Интересно, кто паковал? Наверняка эта... новая хозяйка. Наверно перерыла всё, изучила каждую деталь — как жила соперница. Хотя какая я теперь соперница?

В одной из коробок обнаруживаю детскую кроватку — разобранную, с инструкцией на китайском. Час вожусь с деталями, пытаясь собрать головоломку. Когда наконец всё получается, обнаруживаю, что одна ножка треснула — видимо, неудачно упаковали.

— Чтоб тебя! — в сердцах бросаю отвертку. Та с грохотом отскакивает от стены.

Ариша, дремающая на диване, вздрагивает от моего возгласа. Тут же беру себя в руки — нельзя срываться при ребенке.

— Прости, солнышко. Мама просто немного устала.

Обматываю сломанную ножку скотчем — временное решение, но лучше, чем ничего. Как история моей жизни — временные решения, которые почему-то затягиваются надолго.

Через неделю квартира постепенно обрастает признаками жизни. Занавески на окнах — светло-зеленые, с листочками, нашла на распродаже. Ковер на полу — пушистый, мягкий, Арише будет хорошо по нему ползать.

В углу — стопка книг по психологии. "Как пережить развод", "Жизнь после предательства", "Найти себя заново" — названия как будто специально придуманы для таких как я. Читаю по ночам, когда дочка спит, подчеркиваю важные мысли, делаю пометки на полях. Может, и правда поможет?

А потом начинаются суды.

Я ожидала чего-то подобного, но реальность оказалась еще циничнее.

Судья — холеная дама с неестественно прямой спиной — даже не пытается скрыть своей предвзятости.

Наверное, Вадим хорошо заплатил — он умеет находить подход к нужным людям.

— Согласно представленным документам, квартира числится на балансе ОАО "Вавилон Групп", — чеканит она, не глядя в мою сторону. — Брачного договора нет. Истица официально не работала. Следовательно...

"Следовательно, я не имею прав ни на что, кроме жалких алиментов", — мысленно заканчиваю я. Вадим все просчитал. Выверил каждый ход, как в шахматной партии. А я и не заметила, как стала пешкой в его игре.

В коридоре суда встречаю других женщин — таких же растерянных, с потухшими глазами. Мы киваем друг другу, как члены тайного общества, объединенного общей бедой. Интересно, у них тоже были мужья-манипуляторы? Или просто не повезло с браком?

— Доченька, ты бы сказала раньше, — причитает мама, приехавшая помогать с Аришей. — Я ж чувствовала, что неладно что-то. Материнское сердце — оно вещее.

Она суетится по кухне, готовит свой фирменный борщ — запах детства, запах дома. В ее руках столько любви и тепла, что хочется плакать.

— Не хотела вас расстраивать, — отвечаю, помешивая остывший чай. — Да и гордость не позволяла признать, что ошиблась. Что не разглядела, не поняла, не почувствовала...

— Какая гордость, Ритуль? Перед кем? Перед родной матерью?

Она садится рядом, гладит меня по голове — как в детстве, когда я прибегала с разбитыми коленками. Только сейчас разбито не колено — разбита вся жизнь.

— Знаешь, что самое обидное? Я только сейчас поняла, что у меня и поговорить-то не с кем. Все эти годы — работа-дом-работа. Ни подруг, ни близких. Как будто растворилась в нем полностью.

— Любовь она такая, — вздыхает мама. — Особенно первая, настоящая. Растворяешься, забываешь себя. Только потом понимаешь, что нельзя так — себя терять. Женщина должна оставаться женщиной, даже когда становится женой и матерью.

Она права. Я настолько увлеклась ролью идеальной жены, что потеряла себя настоящую. Но ничего — время собирать камни. И себя — по кусочкам — тоже.

Вечером, уложив Аришу, сижу на подоконнике и смотрю на закат. Где-то там, за крышами домов и верхушками деревьев, начинается новая жизнь.

Страшная, неизвестная, но — моя. И я должна справиться. Не знаю как, но у меня нет других вариантов.

ГЛАВА 31

ГЛАВА 31

Постепенно стресс начинает проявляться физически — тело как будто мстит за все переживания.

Джинсы, еще месяц назад сидевшие идеально, теперь не сходятся на талии. Я с ужасом замечаю, что начала заедать проблемы — печенье на ночь, шоколадки украдкой, бутерброды в свободное время.

— Ничего не лезет, — жалуюсь маме, пытаясь втиснуться в любимые брюки. — И лицо... Господи, я как подросток — всё в прыщах.

— Это нервы, доча, — вздыхает она, колдуя над сковородой с котлетами. — У тебя гормоны взбесились от переживаний. Вон, даже волосы выпадают.

— Скоро буду лысая и толстая. Прекрасные перспективы.

Мама накрывает сковороду крышкой, поворачивается ко мне:

— А ты знаешь, что твоя бабушка в сорок лет второй раз замуж вышла? После того как дед от нее ушел. И была счастлива! Второй брак всегда удачнее, чем первый.

— Мам, какое замуж? — морщусь я, замазывая тональником очередной прыщ. — Мне бы с этим разводом разобраться.

— А что такого? — она лукаво щурится. — Красивая, умная. Подлечишься, в себя придешь...

— Ну конечно. Толпы женихов уже выстроились под окнами — мечтают жениться на разведенке с ребенком.

— А что ты думаешь? — мама присаживается рядом. — Хороший мужчина может и полюбить женщину с ребенком. Если настоящий, а не как этот твой... бизнесмен.

Последнее слово она произносит с таким презрением, что я невольно улыбаюсь:

— Мам, только давай без сватовства, ладно? Мне пока хватает общения с судьями и приставами.

Утро началось с очередного заседания. Выходя из подъезда, заметила во дворе строительную технику — какой-то трактор, рабочих в оранжевых жилетах.

"Наверное, благоустройство," — мелькнула мысль, но времени разбираться не было — опаздывала в суд.

Вернулась я только к вечеру — измотанная, злая после очередных унижений в зале заседаний. И застала маму в состоянии, близком к панике:

— Рита! — она всплеснула руками. — Ты видела, что они натворили?

— Кто? Что случилось?

— Да выгляни в окно!

Подхожу к окну и... застываю как громом пораженная.

Тополя, еще утром шумевшие под окнами, исчезли. Все до единого — спилены под корень. А за ними...

— Твою ж ... ! — вырывается у меня.

За бывшей зеленой завесой открывается прекрасный вид … на старое кладбище!!! — покосившиеся кресты, облезлые оградки, заросшие травой могилы. Красота, что тут скажешь!!!

— Это он специально… Он же знал. Знал, куда меня селит. Купил квартиру подешевле…

— Конечно знал, — мама качает головой. — Изверг!

Я опускаюсь на подоконник, не в силах оторвать взгляд от этого пейзажа. Вот тебе и "щедрый подарок" — квартира с видом на кладбище. Последний привет от бывшего мужа. Когда я уже согласилась на все его условия по разводу.

Хорошо, хоть машина моя мне осталась.

— А знаешь что? Пусть подавится своей местью. Не дождется, чтоб я сбежала отсюда в панике.

— Правильно, доча, — мама обнимает меня за плечи. — Главное — крыша над головой есть. А от этого... пейзажа можно и занавесками закрыться.

— И вообще, — добавляю я с неожиданной для самой себя иронией, — соседи тихие, в гости не ходят, музыку по ночам не включают…

Мы с мамой переглядываемся и вдруг начинаем хохотать — громко, истерически, до слез.

Наверное, со стороны это выглядит безумием — две женщины, хохочущие у окна с видом на кладбище. Но мне впервые за долгое время становится легче.

Может, это и есть дно? Тот самый момент, от которого можно оттолкнуться и начать всплывать?

Ариша, разбуженная нашим смехом, начинает хныкать в кроватке.

Иду к ней, беру на руки:

— Ничего, моя хорошая. Прорвемся. Назло всем прорвемся.

И в этот момент я действительно в это верю.

ГЛАВА 32

ГЛАВА 32

Вадим