Переезд (СИ) - Волков Тим - Страница 31

— Я все понимаю, Николай Александрович, — тихо сказал он. — Но промышленное производство… это совсем иная задача. Нужны реакторы, центрифуги, стерильные цеха, квалифицированные технологи…

— И все это у нас есть! — Семашко остановился перед ним. — Вернее, будет. Мы проводим национализацию и перепрофилирование. И один завод идеально подходит для ваших задач.

Он подошел к карте и ткнул пальцем в точку где-то в Подмосковье.

— Бывший химический завод «Прогресс» в Люберцах. Немцы его строили, оборудование — первоклассное. Производство анилиновых красителей, что нам и на руку — есть опыт работы со стерильностью и органической химией. Цеха простаивают. Мы их законсервировали. Я уже подписал распоряжение о передаче завода в ведение Наркомздрава и создании на его базе Опытного завода № 1 по производству антибактериальных препаратов.

Он произнес это с такой легкостью, как будто речь шла о переезде в новую квартиру, а не о создании целой отрасли с нуля.

— Завод будет вашим, Иван Павлович. Вернее, вы будете его научным руководителем и главным технологом. Ваша задача — перенести вашу кустарную, но блестящую методику на промышленные рельсы. Наладить процесс, обучить персонал, написать технологические регламенты. Да, вам придется отойти от непосредственной работы с пациентами. Но поверьте, одна удачно налаженная вами производственная линия спасет больше жизней, чем вы оперировали бы за всю свою карьеру.

Семашко посмотрел на него прямо.

— Я не могу поручить это никому другому, Иван Павлович, сам понимаешь. Ты — автор. Ты один знаешь все подводные камни, все нюансы. Без тебя на этом заводе будут тыкаться в потемках и потратят годы на то, что ты можешь сделать за месяцы, а то и недели. Страна просит тебя об этом. Я прошу тебя.

Иван Павлович молча посмотрел в окно, на серые московские крыши, глубоко вздохнул и повернулся к наркому, но ничего не сказал.

— Иван Павлович, я все прекрасно понимаю, — поймал его взгляд Семашко. — Твое призвание — наука и практическая медицина. Но ситуация требует жертв. Стране нужен пенициллин.

— Николай Александрович, я полностью отдаю себе отчет в важности задачи. Поверьте. Я подготовлю детальные технологические регламенты. Распишу все этапы — от выращивания штамма до очистки. Все методики, все пропорции. Мои записи будут настолько подробны, что любой грамотный инженер-технолог сможет разобраться.

— В том-то и дело, что не сможет, — Семашко покачал головой. — Иван Павлович, ты изобрел этот метод не по учебнику. Ты знаешь, как поведет себя плесень, если температура в цехе упадет на полградуса, или как изменится выход продукта, если партия кукурузной муки будет чуть иного помола. Этого все в регламент не впишешь и не учтешь. Нам нужен твой глаз, твоя интуиция, особенно на старте. Ну?

Иван Павлович вновь тяжело вздохнул. Бросать силы на завод сейчас хотелось в последнюю очередь. Но разве окажешь напрямую Семашко?

— Николай Александрович, я врач, а не производственник. Я не умею управлять цехами, составлять графики, распределять людей…

— И не надо! — отмахнулся Семашко. — Ты же не кочегаром будешь работать! У тебя будет штат инженеров, мастеров, лаборантов. Даже директор будет. Ты ему все и будешь рассказывать и показывать. Что-то вроде консультанта. Твоя задача — быть мозгом и совестью производства. Объяснить, показать, направить. Поставить процесс, как часовой механизм. А когда он будет отлажен и пойдет, как по маслу, — сможешь с чистой совестью вернуться к своим пациентам и исследованиям. Но без тебя на первом, самом сложном этапе — мы обречены на месяцы проб и ошибок. А за эти месяцы, Иван Павлович, умрут сотни людей, которых мы могли бы спасти. Я прошу тебя не как начальник, а как коллега. Помоги.

— Ладно, — после паузы выдохнул Иван Павлович. — Я согласен. Но только на период запуска. Обещайте, что как только производство выйдет на стабильный режим…

— Слово наркома! — радостно воскликнул Семашко. — Как только скажешь, что система работает и может функционировать без твоего ежедневного контроля, — мы немедленно подберем преемника. Значит, договорились?

— Договорились.

— Отлично! Машина будет у госпиталя к девяти утра, — Семашко снова сел за стол, его лицо стало серьезным.

— Уже завтра?

— Ну да, а чего ждать? И еще один момент, Иван Павлович. Работа предстоит секретная. Уровень важности — наивысший. Никаких публикаций, никаких разговоров. Ваше имя и название завода не должны фигурировать ни в каких документах открыто. Понятно?

— Понятно, — кивнул Иван Павлович. Он и сам понимал, каким сокровищем они обладали.

Когда машина подъехала к проходной завода «Прогресс» в Люберцах, Ивана Павловича ждал первый сюрприз. Не полуразрушенные корпуса и заросшие дворы, а кирпичные, добротные здания с целыми стеклами, дымящимися трубами и оживленным движением. У проходной его уже ждал молодой, но с умными, быстрыми глазами человек в кожаной тужурке — директор, товарищ Рогов, как он тут же представился.

— Вас ждем, Иван Павлович! Николай Александрович лично звонил. У нас тут уже кипит работа!

Иван Павлович молча последовал за ним, и его удивление сделалось еще больше. Семашко не просто «организовал» завод — он совершил чудо административной воли. В главном корпусе, отведенном под новое производство, царила чистота. Рабочие в чистой спецодежде монтировали новые электропроводки и подвесные линии коммуникаций. В воздухе пахло свежей краской, бетонной пылью и… стерильной чистотой. Было видно, что помещения прошли тщательную санитарную обработку.

Когда успел? Неужели за один день все сделал? Ведь вызвал то Семашко его вчера.

Нет, конечно же нет. Николай Александрович знал об успешных испытаниях пенициллина загодя и уже тогда дал команду оборудовать этот завод. И только когда все основные приготовления были сделаны вызвал и его, Ивана Павловича, на беседу. Рисковый, конечно. А если бы Иван Павлович отказался? Впрочем, отказался ли бы? Отказать самому Семашко…

— Это будет основной ферментационный цех, — пояснил Рогов, указывая на огромные залы, где устанавливались внушительные стеклянные и металлические цилиндры — ферментеры. — По вашим схемам. Десять штук, каждый на пятьсот литров.

Иван Павлович вопросительно глянул на Рогова. Схемы? Он никаких схем не давал. Ну Семашко… И здесь преуспел! Украдкой самостоятельно изучил процесс получения пенициллина и сделал чертежи. Голова!

Иван Павлович подошел к одному из аппаратов, коснулся рукой прохладной нержавеющей стали. Внушительно. Это не его самодельный таз со льдом. Настоящий промышленный монстр.

— Оснастку для них делали на соседнем «Металлисте», — с гордостью сказал Рогов. — Мешалки, системы аэрации, термостаты. Все как вы указали.

Дальше — больше. В соседнем помещении уже вовсю монтировались центрифуги для отделения биомассы плесени от питательного бульона. В другом — ряды холодильных камер, где должен был храниться готовый бульон-сырец. Но самое главное ждало его в конце коридора — цех экстракции.

Здесь царила особая атмосфера. Рабочие, под руководством инженера-химика, с особым тщанием собирали систему из стеклянных и стальных колонн, теплообменников и приемных емкостей.

— Здесь будет самое сердце, — пояснил Рогов. — Система замкнутого цикла. Все соединения — на фланцах с тефлоновыми прокладками. Никаких утечек эфира. И вентиляция принудительная, вытяжка прямо под каждым аппаратом. Будет как в операционной.

Иван Павлович кивнул, чувствуя, как узел тревоги в его груди понемногу развязывается. С таким высоким уровнем организации он тут не долго пробудет.

Иван Павлович провел здесь весь день, переходя из цеха в цех, внося мелкие коррективы, объясняя тонкости; показывал, как должна быть организована «чистая зона» для посева и работы со штаммами, где требуется практически стерильные условия; требовал установить дополнительные бактерицидные лампы, настаивал на особом режиме мойки и стерилизации стеклянной тары.