Тени зимы (СИ) - Волков Тим - Страница 7

— Это правильно, лес пригляда требует! — Гробовский согласно кивнул. — Так Ивана Палыча на хуторе, я так полагаю, не видели… А чужих?

— А про чужих я и не спросила… А знаете, вам надо с отцом Николаем поговорить. Он же фотограф, по всем окрестностям бродит, природу фотографирует.

— Что, до сих пор?

— Ну да, — улыбнулась Анна. — Только жалуется, что с химикатами стало трудно. Знаете, его Петраков даже хотел в милицию пригласить, хотя бы внештатно. Создать экспертно-криминалистический отдел! Ой… я посоветую Красникову!

Алексей Николаевич поспешно согнал с лица улыбку. Бедный Красников! Два с половиной царских сатрапа у него уже есть, теперь еще священника не хватало до кучи.

— Анна Львовна, душенька! Вас ли вижу? — Анну вдруг окликнул какой-то седенький старичок в теплой смушкой шапке и черном пальто старинного кроя. — Господи… а мне в уезде сказали — школа-то пуста!

— Николай Венедиктович⁈ — ахнула товарищ Мирская. — Вы что же, голубчик, снова к нам? Насовсем?

— Да вот, решил вернуться… Хватит уже, поскитался.

Анна Львовна искоса взглянула на своего спутника:

— Этот вот, Алексей Николаевич, наш бывший учитель… Вернулся!

— Вот и славно, — покивал сыскарь. — Я так полагаю — уже и можно и школу открывать?

— Ну, вот! Один класс уже и откроем. Радость, радость-то какая! Мы так искали учителей… Николай Венедиктович, миленький. Идемте же скорее ко мне! Я вас чаем напою, поболтаем…

Улыбнувшись, Алексей Николаевич вежливо приподнял шапку:

— Я с вашего позволения, откланяюсь. Анна Львовна, забыл совсем — у вас нет ли подробной карты нашей местности?

— Есть! Даже целая книжка есть. Краеведческая! Там и карты приложены.

— Я тогда завтра зайду!

Анна Львовна и новый-старый учитель скрылись за дверями деревенского «Гранд-Отеля». Немного подумав, Гробовский направился к старой церкви — поискать отца Николая да кое-что у него порасспросить. Благо, погода прогулкам весьма даже способствовала: было тепло и пасмурно, но без дождя.

Алексей Николаевич дошел до рябиновой рощицы и уже собрался свернуть на ведущую к старой церкви тропинку, как вдруг услышал какой-то сильный хлопок! Да что там хлопок — выстрел! А за ним — и еще один.

Как сходу определил бывший сыскной и бывший военный, стреляли из револьверов… а вот жахнуло и кое-что посерьезней — похоже, обрез! Судя по звуку, стреляли где-то околице… и, вроде как, у больницы.

После того случая в подъезде старика-гравера револьвер Алексей Николаевич предпочитал всегда носить с собой. Тем более, что под пальто и совсем незаметно.

Больница… Интересно, что там такое может быть? На морфин кто-то польстился? Тогда уж, скорее — на спирт…

Переложив наган в карман, Гробовский быстро зашагал к больнице.

— Алексей Николаевич! Подождите…

Позади бежали двое. Председатель сельсовета Пронин с маузером и его помощник — задумчивого вида парень по имени Ферапонт с винтовкой.

— Я вижу вы вооружены… — запыхавшись, промолвил Пронин.

Сыскарь махнул наганом:

— Быстрее! Это у больницы, кажется… Стоп! А ну-ка, давайте кусточкам… Да, помаю — грязь…

Нырнув в придорожные заросли, представители власти подобрались почти к самому забору. У ворот стоял вполне городской фаэтон с понятым верхом, запряженный парой гнедых лошадей. Сидевший на козлах бородатый мужик лет сорока безмятежно щурясь, лузгал семечки.

— Извозчик! — шепнул Пронин.

Ну да, вроде бы — так. Картуз, темный извозчичий фартук… только вот почему-то — без номера. И, рядом, под козами, что-то тускло блеснуло… Ружейный ствол? Гробовский осторожно вытянул шею… Ну, точно — обрез! Вот тебе и возница…

Внутри больницы пока что было все тихо. Зачем же тогда стреляли? Решили для начала припугнуть?

Алексей Николаевич вдруг перекрестился — Аглая ходила на работу лишь с утра и до обеда. Дальше был уже тяжело, да медицинский состав нынче имелся.

— Кто в больнице? — на всякий случай шепотом уточнил сыскарь.

— Лебедев, доктор… и с ним Роман Романыч, тоже медик, студент… — Пронин прошептал в ответ. — Санитарка еще может быть… Ну и больные. Сами что скажете?

— Залетные. Эти и за морфием могли… Шуметь нельзя! Могут заложников взять…

— Может, этого? — Степан кивнул на извозчика. — Налетим да повяжем!

— Рискованно! — мотнул головою Гробовский. — В коляске может еще кто-то быть. Однако, похоже, делать нечего… Отвлеките его!

— Чего?

— Ну, шумните малость… Тсс! Не сейчас…

Пробравшись кусочками, Гробовский выбрался на дорогу у фаэтона и, обернувшись, махнул рукой.

Кто-то (верное, Ферапонт) зарычал медведем! Умнее ничего не могли придумать… Впрочем, и это сработало. Бородач потянулся за обрезом, наклонился… И, получил рукояткой нагана по голове, мешком повалился с козел — Алексей Николаевич едва успел подхватить.

В больничке, вдруг распахнулась дверь:

— Поликарп! А ну, подмогни-ка! Да где ты там, черт?

— Похоже, зовут кучера, — опытный сыщик, Алексей Николаевич вмиг оценил обстановку. — Сидите здесь и действуйте по обстановке. А я — внутрь… Погляжу. Давно зубы не проверял, знаете ли!

Перевязав щеку носовым платком, сыскарь быстро миновал двор и нарочито громко затопал по крыльцу:

— Э-эй! Доктор! Помоги-и-и… Помоги, доктор! Зуб разболелся — мочи нету!

— Эй, чего тебе? — из смотровой вынулась наглая круглая рожа.

— Говорю же — зуб!

— Завтра приходи!

— Так зуб же!

— На нож его, Федя! — послышалось из смотровой.

В руках бандита свернуло лезвие…

Удар в челюсть! Рукоятью нагана… словно кастетом! И сразу за обмякшим телом — в смотровую. А там…

— Стоять, ни с места!

Худой волосатый парень с жиденькой дрожащей бородкой неестественно блестящими глазами, схватил за горло привязанную к стулу Глафиру и упер ей в лоб холодный ствол «браунинга». Рядом, под стулом, валялся шприц…

— Назад! Пролетку во двор, живо! — брызжа слюной, завизжал бандит. — Иначе я ее…

Пистолет в его руке дернулся.

— Хорошо! Я сейчас все устрою.

Не опуская нагана, Гробовский… спокойно нажал на спуск. Голова бандита вспыхнула кровавым взрывом, тело отбросило пулей к стене…

— Их здесь двое всего! — надо отдать должное, Глафира вовсе не потеряла самообладания. — Наши в изоляторе. Заперты.

Вытащив перочинный нож, Алексей Николаевич быстро освободил девушку и рванул к изолятору. В ручку двери просто-напросто сунули лопату для чистки снега!

Миг — и узники были выпущены на свободу!

— Не бойтесь — милиция! — на всякий случай предупредил Гробовский. — Их точно двое?

— Да! — кивнул молодой доктор.

— Ой! Ожил! Ожил! — вдруг закричала Глафира.

В коридоре мелькнула стремительная тень: валявшийся на полу парень пришел в себя и бросился к выходу.

Алексей Николаевич выстрелил ему вслед — но уже было поздно, пуля ударила в притолочину.

— Вот их оружье, — Глафира принесла «браунинг» и обрез. — Я подобрала на всякий случай.

— Молодец! — выбегая во двор, на ходу крикнул Гробовский. — Не стрелять! Не стрелять! Живьем брать гада…

Нужен был хоть один. Кто бы смог рассказать…

Петляя, как заяц, бандит бросился к пролетке… Наперерез ему вскочи Пронин с помощником.

— Стоять! Руки в гору!

Завидев двоих, парняга послушно остановился и поднял руки.

Тут и прозвучал выстрел… Впущенная из обреза пуля разворотила парню грудь. Кучер! Пришел, гадюка, в себя! Выстрелив, схватился за вожжи…

— Н-но-о!

Гнедые резко рванули с места, коляска исчезла за поворотом.

Опустив револьвер, Гробовский зло сплюнул:

— Чего уж теперь палить. Ушел, гад… Эх, в старые бы времена выперли б меня за такие дела в городовые! Ладно, надо здесь все осмотреть… И сообщить в город.

— Ферапонт! — обернулся Пронин. — Давай, рысью на телеграф! Как в больнице?

— Да, вроде б, никто не пострадал…

Осмотрев убитого, сыскарь, а следом за ним — и председатель, пошли в лечебное заведение.