Тени зимы (СИ) - Волков Тим - Страница 28

— Договорились, — кивнул Иван Палыч, и в его глазах мелькнула знакомая авантюрная искорка.

Теперь, сидя в лодке, Иван Палыч снова перебирал в уме этот разговор. Он не просто так напросился сюда. Во-первых, он и в самом деле был очень полезен в поимке преступника — знал лично все их тропы. Во-вторых, хотелось разобраться с этим Хорунжим. Пусть ответит за все. В том числе и за его плен.

Сзади доктора, сгорбившись, сидели двое милиционеров — молодой парень с испуганными глазами и более опытный, коренастый, с бесстрастным лицом. Вторая лодка, с Красниковым и третьим бойцом, шла впереди по мутной, затянутой туманом воде. Гребли тихо, стараясь, чтобы весла не стучали о деревянные борта. Было слышно лишь плеск воды и натужное дыхание людей.

Впереди из тумана начал проступать темный, поросший чахлым сосняком берег.

Красников сзади тихо свистнул, показывая рукой на узкую, скрытую завалом из плавника протоку.

— Сюда? — едва слышно спросил он.

Иван Палыч кивнул. Самое страшное начиналось сейчас.

Лодки бесшумно уткнулись в вязкий берег болотистого мыса. Иван Палыч первым ступил на зыбкую почву, и ноги с противным чавканьем ушли по щиколотку в черную торфяную жижу. Холодный ужас, знакомый и липкий, сковал его на мгновение.

— Тихо, не шуметь! Тут звуки очень далеко слышно, — обернулся он к милиционерам. — Дальше — только по одному. По цепочке.

Красников кивнул и жестом передал приказ своим ребятам. Вытащили из лодок винтовки, двинулись вглубь острова. Доктор шел впереди, выбирая путь с неестественной для горожанина уверенностью. Он помнил каждую кочку, каждое кривое дерево, служившее вехой. Память тела, обостренная страхом, оказалась надежнее любой карты.

И вновь нахлынули воспоминания — как его, почти мертвого, волокли подобно мешку, особо не заботясь о том, что ветки хлещут его по лицу, а камни сдирают кожу.

Шли медленно, продираясь сквозь чахлый, влажный кустарник, обходя зыбучие топи, с которых пузырями выходил болотный газ. Воздух был тяжелым и сладковато-гнилостным. Спустя полчаса из предрассветного мрака и тумана начал проступать знакомый силуэт. Невысокая, покосившаяся избушка-зимовье, сложенная из почерневших от времени бревен. Иван Палыч замер, сжимая кулаки. Сердце заколотилось где-то в горле.

Именно здесь. В этой самой хижине.

В единственном закопченном окошке теплился тусклый, желтый свет. Не огонек лучины, а ровный свет керосиновой лампы или даже карбидки. Значит, кто-то есть.

Иван Павлович резко поднял руку, подавая знак остановиться. Милиционеры замерли как вкопанные. Красников подошел ближе.

— Там… кто-то есть, — прошептал Иван Павлович, припав к уху Красникова.

Тот напрягся, всматриваясь в светящуюся точку.

— Хорунжий? — одними губами прошептал тот.

— Не знаю. Может, он. А может, его люди. Сторож.

— Окружить можно избу? Говорил же — знаешь все ходы.

— С трех сторон подходить бесполезно — там чистое болото, они наверняка выставили «колокольчики» — растяжки с пустыми банками. А вот сзади, со стороны старого лаза… Там подвал завалился, и есть лаз между бревнами. Можно подобраться вплотную и послушать. А там видно будет.

Красников кивнул.

— Веди.

Крадучись, словно тени, они обошли хижину широкой дугой. Иван Палыч повел их по едва заметной тропке, петлявшей между замшелых валунов и буреломов. Наконец, они оказались у задней стены избушки, почти полностью скрытой разросшимся ежевичником. Доктор показал на черную прорубь в основании сруба — вход в полузасыпанный подклет.

— Здесь.

Один за другим, они, как змеи, вползли в холодную, пахнущую сыростью и плесенью земляную яму. Отсюда, через щели в полу и выпавшее бревно, доносились приглушенные голоса из избы. Иван Палыч прильнул к самой широкой щели, затаив дыхание.

Сердце его бешено заколотилось. Он снова был здесь, в этом аду, но теперь не в роли жертвы, а охотником. И от этой мысли по спине пробежал холодок, в котором смешались страх и странное, щемящее предвкушение.

— Кажется, трое, — прошептал Красников, прислушиваясь.

Прильнув к щели, Иван Палыч ясно услышал мужской голос — хриплый, прокуренный:

— … значит, завтра к вечеру будем на месте. Там нас и ждут.

Второй, более молодой, недовольно буркнул:

— У шавки этой Красникова рыло разболелось, он с визитом к лекарю ходил. Как бы тот чего не наболтал… С доктором тоже решать нужно скорее…

В тот же миг где-то снаружи, у передней стены, громко хрустнула ветка. Один из милиционеров, оставленный Красниковым в засаде, не удержался и, видимо, попытался сменить позицию.

В избушке мгновенно воцарилась мертвая тишина. Потом раздался резкий, отрывистый окрик:

— Кто здесь⁈

Красников, не выдержав, рванулся вперед, к заваленному входу в подклет.

— Врывайся! За мной! — скомандовал он своим, забыв о любой конспирации.

Но было уже поздно.

Изнутри хижины грохнул первый выстрел, затем второй. Пули с визгом впились в бревна над их головами, осыпая их трухой. Ответные залпы милиционеров прозвучали почти одновременно. Завязалась беспорядочная, яростная перестрелка.

— Окружить! Не дать уйти! — кричал Красников, пытаясь выбраться из-под прикрытия.

Иван Палыч увидел, как из двери избушки, низко пригнувшись, выскочили две тени и, отстреливаясь, бросились в сторону глухого участка леса. Один из милиционеров, молодой парень, рванул за ними, но споткнулся о корягу и на мгновение замер, выпрямившись. Раздался еще один выстрел. Парень вскрикнул, схватился за плечо и рухнул на землю.

— Ранен! — закричал кто-то. — Сашка ранен!

Это на секунду парализовало остальных. Этой секунды бандитам хватило. Они, словно черти, растворились в предрассветном тумане и густом подлеске, оставив после себя лишь облако порохового дыма и гулкое эхо выстрелов.

Перестрелка стихла так же внезапно, как и началась. Воцарилась звенящая, гнетущая тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием милиционеров и сдавленными стонами раненого Сашки.

Красников, с искаженным от ярости и бессилия лицом, вылез из укрытия и пнул бревно.

— Черт!

Иван Палыч, не говоря ни слова, уже полз к раненому. Пуля, судя по всему, прошла навылет, раздробив ключицу. Кровь обильно сочилась сквозь пробитую гимнастерку. Быстро перевязав того, поднялся.

— Ну? — сдавленно спросил Красников, подходя. Его лицо было бледным от злости и напряжения.

— Бандиты знали, что мы придем, — констатировал Иван Палыч, вытирая окровавленные руки о тряпку.

— Знали? — Красников изумленно уставился на доктора. — С чего ты так решил?

— Вы, Виктор Степаныч, вчера ходили ко мне в больницу. Все Зарное видело, как вы, чихая и кашляя, шли по улице. Для любого наблюдательного человека — а у бандитов свои глаза в селе есть — ваш визит к доктору не остался не замеченным. Они не дураки. Сложили два и два: готовящаяся облава и начальник милиции, лично выходящий на связь с единственным человеком, который знает дорогу к их логову.

Красников ругнулся сквозь зубы.

— Значит, они нас просто… выманили? Как кур на убой? Чтобы положить нас тут?

— Похоже на то, — кивнул Иван Палыч. Он окинул взглядом поляну, залитую теперь серым светом наступающего утра. — Только вот бой не стали принимать бой. Просто сделали несколько выстрелов для острастки и растворились. Видимо все же не стали рисковать. Странно.

В этот момент из хижины вышел коренастый милиционер. В руках он держал огарок свечи и несколько смятых, испачканных грязью бумаг.

— Товарищ начальник, внутри пусто. Ничего, кроме этого.

Красников схватил листки. Это была грубо нарисованная карта местности с пометками.

— Черт! И в самом деле ждали. Даже вон план нарисовали, откуда нас ждать. А Хорунжий?

— Хорунжия тут не было. Зачем ему тут быть, в этой бойне? Только я одного не пойму — почему бандиты ушли, если ждали нас?

Иван Павлович принялся ходить по округе, присматриваясь.