Переселение народов - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 11

– Не знаю, смогла бы я вот так же – выбирать тех, кто точно выживет, чтобы в племени осталось как можно больше бойцов? Это ведь их мужья, братья, сыновья…

И я понял, что она права. Гоблинши действительно заботились прежде всего о благополучии племени в целом. Если завтра им снова придется защищаться от нападения, кто будет иметь большую ценность? Несколько качественно и своевременно перевязанных легкораненых, или один тяжелый, который все равно не сможет встать на ноги? Ответ очевиден.

Очередь самых сильно пострадавших бойцов пришла только к середине ночи – и к этому времени некоторым из них помощь уже не требовалась. В какой-то момент я понял, что действую механически, мало осознавая, что именно происходит, а в глазах плавают пятна и красные точки. «Все. Сейчас упаду», – сообразил я, и тут на плечо легла тяжелая рука, а из-за спины раздался хриплый голос Квотара:

– Лечи, отрок. Предки не поймут, если мы не сделаем все возможное для тех, кому уже начали помогать. Тут уж либо делай полностью, либо не делай совсем.

От усталости на меня накатила раздражительность, и я хотел было ответить, что помирать в угоду предкам не собираюсь, тем более что моих предков среди тех, с кем общается шаман, в любом случае нет. Однако внезапно я ощутил прилив сил. В голове прояснилось, пятна из глаз пропали, я, кажется, даже видеть стал лучше. Сообразив, что шаман не просто так держит меня за плечо, я с новыми силами взялся за лечение. Для самых тяжелораненых я сделал все, что было в моих силах. До обидного мало. Тем, у кого были выворочены внутренности и проломлены черепа, я не смог бы помочь, наверное, даже находясь в своем доме, где когда-то жил с отцом, в хорошо оборудованной операционной с отличным освещением и хорошими, дорогими препаратами. Я, конечно, все равно пытался что-то сделать, хотя сознавал всю тщетность усилий – чтобы лечить такие раны, нужна была целая команда профессиональных хирургов и квалифицированный медперсонал. А еще лучше кто-нибудь, вроде моего отца, господина Вардена. Кто-нибудь, кто может по-настоящему хорошо пользоваться своими внутренними силами. Честно говоря, глядя на некоторых из пациентов, я с трудом верил, что они смогли прожить эти несколько часов после битвы – видимо, гоблины сами по себе очень живучий народ.

Перевязав последнего раненого, я с некоторым усилием поднял голову, только для того, чтобы увидеть новую очередь страждущих. Теперь передо мной стояли женщины и дети. И их тоже было много. С трудом сдержав стон разочарования, я подозвал первого.

Не знаю, скольким еще я смог помочь. В какой-то момент я просто потерял сознание, а может, уснул – по крайней мере, все то время, что я провел в беспамятстве, в мозгу мелькали раны, кровь и торчащие кости. Не знаю, был ли это сон или бред.

Я очнулся незадолго до заката от странных ощущений. Казалось, что я плыву на лодке. Открыв глаза, я несколько секунд наблюдал покачивающиеся пики гор, ощутимо увеличившиеся в размерах с прошлого вечера, солнце и облезлые ветви редких деревьев, а потом все же сообразил поднять голову, только для того, чтобы убедиться – сон все еще продолжается. Оказалось, что я лежу на носилках, и меня несут целых десять гоблинских женщин. Справа от меня, всего в нескольких шагах, на таких же носилках покачивался бледный, осунувшийся Квотар, а слева как ни в чем не бывало с луком за спиной шагала моя супруга. Остальных членов нашего отряда в пределах прямой видимости не наблюдалось.

– Иштрилл, милая, скажи мне, что происходит?! – жалобно спросил я.

– Ой, ты очнулся! – радостно подскочила девушка. Она явно хотела меня обнять, но сделать это, не помешав носильщицам, было бы проблематично. – Я точно не знаю, но пока мы вроде бы объединились с гоблинами. Точно неизвестно, потому что на эльфийском никто из них не говорит, а мы не знаем гоблинского. Сама я этого не видела, но Эйк говорит, что когда ты закончил всех лечить и потерял сознание, гоблины стали собираться в дорогу. Они где-то наделали носилок, в них уложили тяжело раненных, нас с тобой и Квотара – он тоже потерял сознание. Потом жестами объяснили остальным нашим, что нужно уходить, взяли носилки и ушли. Наши сейчас в охранении, а мне сказали следить за тобой и Квотаром, чтоб вас не уронили случайно – это Эйк так сказал. Мы пока идем в нужном направлении, так что спорить с гоблинами никто не стал, тем более, они вроде бы не собираются ничего плохого делать.

Подумав немного, я спросил:

– Иштрилл, а как их остановить? Я спуститься хочу. Очень. И побыстрее, а то неудобно получится. – Спуститься действительно нужно было срочно – к фляге с водой я за неимением чего-нибудь более бодрящего прикладывался всю ночь, а вот отойти куда-нибудь в кусты времени так до сих пор и не нашел.

– Ты просто сядь, они сами остановятся. И не разлеживайся, раненых много, так что эти бедняжки почти не меняются.

Сесть оказалось не так-то просто – как раз своими травмами я вчера заняться так и не смог, а ведь ребра по-прежнему болели. Я последовал доброму совету и кое-как сполз с носилок после того, как их опустили на землю. Немного отдышавшись, я даже смог утвердиться на ногах. Довольные женщины, погладив меня по голове, что-то залопотали, и к моему возвращению из кустов откуда-то притащили плетенную из осоки корзинку. В корзинке оказался завтрак… или ужин, я не решил, как можно назвать этот прием пищи, но в любом случае подбор блюд был очень необычен. Все те же лягушки, только, похоже, маринованные или засоленные сырыми, лягушачья икра, корешки и мясистые стебли каких-то растений, мелкие рыбешки и даже, кажется, какие-то насекомые… Вид блюда имели непривлекательный, но поскольку на что-то другое рассчитывать не приходилось, а есть хотелось сильно, отказываться я не стал. Да и глупо было бы привередничать, после того как несколько дней питался практически тем же, только необработанным. Не знаю, возможно, будь я сыт, эти блюда не показались бы мне вкусными, но в тот момент я был в восторге – даже от лягушачьей икры. А уж корешки со стеблями после исключительно мясной диеты и вовсе пошли на ура.

Насытившись, я встал перед выбором – заняться теми ранеными, кто еще не оклемался, или найти товарищей по походу и выяснить, куда мы все же идем. Чувство долга победило, я принялся осматривать больных. Удивительно, но многие из тех гоблинов, которые, как я ожидал, не переживут ночи, были все еще живы. Более того, их самочувствие даже начало улучшаться. Я попросил Иштрилл потуже перетянуть повязками грудь – двигаться сразу стало полегче, – и мы отправились на поиски товарищей. Лотар и остальные нашлись в хвосте отряда – прикрывали самое вероятное направление, откуда могли напасть.

– О, очнулся! – довольно кивнул кузнец. – Слава предкам. Вчера ты выглядел так, будто собираешься вскорости отправиться на свидание со своими богами. Да и шаман наш тоже.

– Если бы не он, я бы, наверное, так и сделал, – пожал я плечами. – Отправился бы. Или не стал бы лечить всех, не знаю. Ребята, скажите мне, куда мы идем?

– Да мы понятия не имеем, – вздохнул Лотар. – Эти гоблины лопочут что-то на своем, ничего не понятно. Вы с Квотаром лежите, как будто померли, посоветоваться не с кем. Остальные наши, – он мотнул головой в сторону товарищей, – не больно-то рвутся свое мнение высказывать. «Ты командир, ты и решай». Как обсуждать уже принятое решение, так это всегда готовы, а как предложить что-нибудь дельное, так «куда скажешь, туда и пойдем», – кузнец даже сплюнул от возмущения. – Я было хотел вас забрать да поотстать от них, так эти бабы начали ко мне под ноги бросаться и верещать. Непонятно, что говорят, но догадаться не сложно. «Не бросайте нас, доблестные воины», не иначе. Вот, так и идем. Ихний вождь мне пытается что-то объяснить, руками машет, да вот ни хрена непонятно. И Муганген, гаденыш, не переводит!

– Да не знаю я их языка, – устало сказал алхимик. Он, похоже, уже не первый раз пытался оправдаться. – С теми гоблинами, с которыми мы встречались, мы почти не общались, но они хоть несколько слов из нашего языка знали, а эти какие-то другие, совсем дикие. Вон, пусть Эрик попробует. Ты, Эрик, молодой, соображаешь хорошо, может, сможешь понять?