Несчастный случай - Гарднер Лиза - Страница 11

Тем временем дочери выросли. И брак распался. А человек, некогда выступавший в суде в качестве эксперта и оказавшийся внезапно по колено в трупах, последним понял, что происходит в его жизни.

К тому времени, когда Джим Беккет сбежал из массачусетсской тюрьмы, убив двух охранников, Куинси уже превратился в ходячую рекламу физического и нервного истощения. Когда дело было завершено и он похоронил своих товарищей, людей, которых знал и уважал, Куинси стало ясно, что пришла пора менять профиль работы.

Куинси перевелся в отдел бихевиористики, где все было упорядочено и где он мог отдавать больше времени дочерям. Ему было очень жаль, что их детство безвозвратно прошло. Теперь Куинси с опозданием наверстывал упущенное. Он планировал и преподавал, успевая смотреть футбол и школьные пьесы. Занимался разбором старых дел, включая дело печально знаменитого убийцы детей Рассела Ли Холмса. Посетил выпускной, когда Мэнди окончила среднюю школу. Залезал в архивы, изучая дела так и не пойманных серийных убийц. Куинси помог Кимберли определиться с выбором колледжа. Составил руководство по идентификации потенциальных серийных убийц. Ему позвонили и попросили приехать в больницу, где Куинси смотрел, как умирает его старшая дочь.

Время принесло ему сожаление и горе. Оно же научило его честности. Куинси понял, что делает то, что делает, не ради общего блага и спасения мира. Он работал агентом по той же причине, по которой другие работали бухгалтерами, адвокатами и корпоративными клерками. Потому что у него это хорошо получалось. Потому что ему нравилось принимать вызовы. Потому что после удачного выполнения работы он чувствовал удовлетворение.

Из Куинси не получилось того супруга, каким он хотел быть. Он не стал отцом, каким надеялся стать. Однако год назад Куинси связал воедино три убийства, которые местные власти считали отдельными случаями.

Куинси был чертовски хорошим агентом. И год за годом работал над собой, чтобы стать хорошим человеком. Он действительно пытался связаться с Мэнди незадолго до трагедии. Определенно пытался делать все, чтобы поддерживать связь с Кимберли, хотя последняя, кажется, намеренно игнорировала его звонки. В прошлом месяце Куинси даже съездил в Род-Айленд и навестил находящегося в доме для престарелых отца. Пораженный болезнью Альцгеймера, старик не узнал сына и начал с того, что приказал ему убираться. Куинси остался. В конце концов Абрахам Куинси перестал кричать. Потом они сидели и молчали, а Куинси вспоминал те другие немногие моменты, когда они были вместе. Отец ничего уже не помнил.

Куинси на своей шкуре усвоил некоторые простые истины: что уединение не дает защиты; что сколько бы смертей ты ни видел, они не смогут подготовить тебя к смерти собственного ребенка; что сколько бы ночей ни прошло, засыпать в одиночку от этого не легче.

Рейни как-то обвинила Куинси в излишней вежливости. Он ответил — вполне серьезно, — что в мире и без него предостаточно грубости и безобразия.

Он действительно любил Мэнди.

И ему было очень жаль, что она так и не узнала об этом.

Когда самолет совершил посадку в Национальном аэропорту Рональда Рейгана, у Рейни слегка кружилась голова. Она сняла с полки сумку, получила в багажном отделении чемоданчик с «глоком» и сразу отправилась в бюро по прокату автомобилей, где без проблем арендовала самую экономичную в мире легковушку. Совсем неплохо для первого дня путешествия — вот тебе Грязный Гарри, лопни от зависти.

В животе урчало; Рейни с недоверием отнеслась к загадочному мясному блюду, которое ей пытались скормить в самолете. Однако часы уже показывали четыре, близился час пик, и ей вовсе не хотелось опаздывать к пересменке в полицейском участке. Так что обед пришлось отложить.

Рейни сразу же выехала в Виргинию, надеясь, что удача будет на ее стороне.

Через полтора часа, прокляв все на свете и исчерпав запас крепких выражений, она отыскала патрульного Винса Эмити, который как раз бодро шагал к выходу.

— Офицер Эмити? — позвала Рейни, поблагодарив дежурного сержанта, который, неопределенно кивнув в сторону интересующего ее человека, погрузился в чтение «Бюллетеня ФБР».

Патрульный оглянулся и, увидев, что ему машет симпатичная молодая женщина, остановился. В глазах его появился далекий от профессионального интерес.

Пользуясь предоставленной случаем возможностью, Рейни премило улыбнулась. Большой практики в применении этого средства у нее не было, но, очевидно, вышло не так уж и плохо, потому что полицейский направился к ней. В свои шестьдесят пять Вин Эмити оставался таким же, как раньше, крупным парнем с широкими плечами, могучей шеей и челюстью, которая могла бы прийтись по вкусу разве что Джею Лино [3]. Предки-шведы и футбол, предположила Рейни. Много-много футбола.

— Чем могу помочь, мэм? — осведомился великан. В его речи явственно ощущался южный акцент, и, черт возьми, ей это нравилось. Однако прежде чем их зарождающиеся отношения стали теплыми и дружескими, Рейни помахала перед ним своей лицензией. Винс Эмити сразу помрачнел. Еще один многообещающий роман, которому не суждено иметь продолжение.

— У меня к вам несколько вопросов относительно дорожного происшествия со смертельным исходом, — начала Рейни. — Дело, которым вы занимались примерно год назад.

Молчание.

— Дело сейчас закрыто, водитель умер в больнице, но я уточняю кое-какие детали по поручению семьи.

— Извините, но мне надо работать, — сказал патрульный Эмити.

— Отлично, я с вами.

— Нет, мэм. Гражданским не разрешается сопровождать полицейских во время патрулирования. Слишком большая ответственность.

— Я не стану подавать на вас жалобу.

— Мэм…

— Послушайте, я прилетела из Портленда, через всю страну, чтобы получить ответы на свои вопросы. Чем скорее вы начнете говорить, тем быстрее мы разойдемся и займемся другими делами.

Патрульный Эмити сердито нахмурился. Получилось весьма устрашающе. Рейни подумала, что, наверное, когда он выходит из патрульной машины, все находящиеся поблизости преступники послушно падают на тротуар и сами предлагают надеть на них наручники. Женщине о таком преимуществе нечего и мечтать. Ей всегда приходится сражаться со своими противниками.

Полицейский продолжал хмуриться. Рейни сложила руки на груди. Она ждала. Ждала. Великан вздохнул и сдался.

— Хорошо. Только отмечусь в диспетчерской. Подождите за моим столом.

Рейни кивнула, но, не будучи простофилей, последовала за патрульным в диспетчерскую — кто же не знает, что в полицейских участках обязательно есть черный ход. Через пять минут они сидели друг против друга за знававшим лучшие времена столом, и перед каждым стояла чашка кофе.

— Двадцать восьмое апреля прошлого года, — сказала Рейни. — Дорожное происшествие с участием одного автомобиля. «Форд-эксплорер» против пешехода, собаки и телеграфного столба. Машина сбила мужчину и фокстерьера. Телеграфный столб оказался тверже «форда». Камень, ножницы, бумага.

— Водитель — женщина?

— Да, Аманда Джейн Куинси. После аварии она оказалась в коме. В прошлом месяце родители дали согласие на отключение дочери от аппарата жизнеобеспечения. У меня с собой копия полицейского рапорта. Патрульный Эмити закрыл глаза.

— Ее отец ведь федерал, верно?

— Точно.

— Так я и знал, — пробормотал он и снова вздохнул — звук получился глубокий и раскатистый.

Потом выдвинул ящик стола, вытащил блокнот и начал перелистывать страницы.

Рейни дала Эмити возможность освежить память, затем напомнила о себе:

— Вы были единственным полицейским на месте происшествия?

— Да, мэм.

— Почему?

— Все были в общем-то мертвы. С этим ничего не поделаешь.

— Но женщина была еще жива. Кроме того, имелись основания полагать, что водитель, та же самая женщина, находился в состоянии алкогольного опьянения. У нас, в Орегоне, в случаях непредумышленного убийства — а случившееся можно было трактовать и таким образом — обязательно вызывают дорожную следственную бригаду.