Оптимисты - Кьют Аля - Страница 2

Он прав, прав. Я вытерла нос, взяла себя в руки. Но в голове у меня все равно не укладывалась реальность. Ну никак.

– Он в коме будет, да? – уточнила я уже то, что мне сказала медсестра.

– Да, организм должен восстановиться.

– Можно я с ним посижу? Или сейчас его жена придет?

Михаил Федорович покачал головой.

– Не придет его жена. Просила позвонить, если что… А приходить отказалась, хотя мы не против были.

– Как же так? – удивилась я.

– А вот так, деточка.

Бурлаков не был старым, но часто включал такой вот умудренный тон. Может, потому что я выглядела явно моложе своих двадцати пяти, и он воспринимал меня как девочку-медичку, а не закалённого фельдшера.

Михаил Федорович покачал головой, глядя на своего пациента.

– Я ей, как тебе, правду сказал. Не будет парень ходить. Она в слёзы, но быстро очнулась и начала узнавать, как от его имени доверенность оформить. Или недееспособным признать.

– Зачем? – не поняла я. – Вы же сказали, что кома ненадолго.

– Бизнес, – философски изрек Бурлаков. Как я понял, без этого парня в его конторе все встало.

Я больше не стала выспрашивать подробности. Мне и так стало противно.

Что это за жена такая? Приходить отказалась, зато сразу готова оформлять недееспособность.

– Фу, – не сдержалась я .

Не хотела говорить вслух, но вырвалось.

Бурлаков снова легонько похлопал меня по плечу. Он разделял мои чувства.

– Не принимай близко к сердцу, Алин. Люди разные, а мы не судьи. Может, он говнюк. Или этот… Как сейчас говорят? Абьюзер.

– Все может быть, – ответила я нейтрально, хотя очень тянуло поспорить с хирургом.

Но мне не стоило портить с ним отношения, ведь я нуждалась в его услугах.

– Михаил Фёдорович, так можно я посижу с ним? – повторила я просьбу.

– Зачем?

– Просто так. Поговорю или сестрам помогу чем.

Бурлаков явно не одобрял моего рвения, но понял, что я и без его разрешения буду тут торчать.

– Черт с тобой, Кузнецова. Приходи, но ненадолго. Тебе тоже покой нужен.

– Конечно-конечно, – пообещала я.

Бурлаков знал, что я вру, но виду не подал.

Глава 2. Какой из тебя директор?

Ярослав

Когда я очнулся, то ничего не чувствовал. Ничего, кроме боли, тошноты и беспомощности.

Я много спал и редко был в сознании. Каждый раз, продираясь через ад пробуждения, я разлеплял глаза, мечтая увидеть Машу. Мое желание сбылось лишь однажды. В ушах шумело, и я ощущал себя пьяным в дрова, но попытался зацепиться за реальность.

Маша заплакала и что-то стала мне рассказывать. Я с трудом улавливал звуки, слова, почти не понимал, чего жена от меня хочет. Когда она вложила мне в ладонь ручку, я подписал.

На этом силы кончились, и я отрубился. Может, на час. А может, на год?

В детстве бабушка смотрела Санта-Барбару, где пару лет в коме валялся Сиси Кэпвел. Я всегда над ним угорал.

Зря. Карма настигла.

Пожалуй, калифорнийскому коматознику повезло больше. Он хотя бы не просыпался и не мучился, как я.

Я продолжал ждать Машу как свет в конце тоннеля. Однако намного чаще около моей кровати крутилась какая-то девчонка.

– Ты кто? – спросил я ее однажды, чувствуя чуть больше сил.

Девушка положила мне ладонь на лоб, погладила и ласково сказала:

– Тшшш, Ярослав. Вам пока лучше тихонько полежать. Не тратьте силы.

Ее голос казался немного знакомым. При этом ее лицо я точно никогда не видел раньше, иначе бы запомнил. Она была очень симпатичная. Курносый нос и прямые светлые волосы, а глаза лучистые, ясные.

– Все будет хорошо, – пообещала девушка и погладила меня по волосам.

Я вроде вспомнил, где ее видел, но сразу снова позабыл и отключился.

Когда я немного окреп, то именно она стояла за спиной моего лечащего врача.

Выслушав неутешительную правду о моем состоянии, я спросил:

– Моя жена знает?

Доктор кратко кивнул. Девушка за его спиной кусала губы.

До меня вроде доходили его слова. Хирург вещал о важном, но я его не слушал. У меня в голове не укладывалось, почему я здесь столько времени один. Ни жены, ни дочери за столько дней я не видел.

Ладно, таскать Тоню в больницу к парализованному отцу – так себе идея. Но почему Маша меня не навещала?

Врач закончил свою речь и без лишних сантиментов вышел. Со мной осталась та юная сестричка. Она присела на стул у кровати и долго молчала.

Ее плечики дрожали. Она смотрела вниз на свои сцепленные в замок руки. Только когда что-то горячее капнуло на мою руку, я понял, что она плачет.

– Простите меня, Ярослав, – всхлипнула девушка. – Это я виновата.

– Боюсь, у вас не хватило бы сил раздолбать мою спину тяжеленным ящиком. Кажется, это был мужчина.

– Вы спасли меня.

Она взяла себя в руки и прекратила всхлипывать, но продолжала вытирать глаза.

– Это меня пнул тот придурок. Вы меня спасли, а потом…

Девушка замолчала. Она прерывисто выдохнула и снова извинилась.

– Мне очень жаль, Ярослав. Простите, пожалуйста.

Ее слова должны были меня тронуть, но я не чувствовал ни черта.

Не злился, не хотел ее успокаивать, не винил ни в чем.

– Я думал, вы медсестра. Вы здесь работаете? – спросил я.

– Э, ну да. Вроде того, – проговорила она.

– Можете оказать мне услугу?

– Да, конечно. Все, что смогу, сделаю.

– Попробуйте связаться с моей женой? Я хочу ее увидеть.

Она встала со стула. Я заметил, как девушка сжала руки. Думал, она мне откажет. Все остальные представители больницы уверяли меня, что Маша скоро придет. Вот-вот. Или к вечеру. Или завтра. Каждый день кормили этими байками.

Если девчонка чувствует себя виноватой, может, от нее будет толк.