Академия Сейгард. Огонь и Лед - Синнер Анна - Страница 4

Естественно, за этим следовала очередная супружеская склока, где он тщетно пытался доказать жене, что она пригрела на груди змею, и что любовник ее не так безобиден, как кажется на первый взгляд, но Бэан’на его не слышала. Рычала на него, будто дикая кошка, отстаивая честь оскорбленного дружочка.

Со временем Иллай сдался. Перестал реагировать на барда. Амалерия не злилась, слуги – тем более. Учитывая, что сам он, будучи королем, никогда к помощникам по хозяйству не проявлял неуважения. Ганс вышагивал по дворцу, словно павлин, кичась собственной важностью и положением при дворе, но его все усердно игнорировали, а потому, когда он с усердием начал паковать вещички своей госпожи для отбытия в Шенди, никто не заподозрил подвоха.

Если бы Кассея не вытащила из камина обгорелое письмо, план Бьянки увенчался бы успехом. Иллай занимался бы делами Эльсинора, свято веря в то, что женушка бродит по лугам провинции, нюхая цветочки, а судья по-тихому расторг бы их клятву из-за неявки стороны.

Послание, адресованное Бьянке братом, изменило все. Подарило ему надежду. Призрачную, но тем не менее. Шанс, малюсенький, что супруге он небезразличен, и брак их все же себя не изжил. Даэр’аэ была отвратительной женой, ночным кошмаром любого нормального мужчины, но королевой… Прекрасной. Лучше не найти. Странно, что ее отец талантов дочери в упор не замечал.

Люди ее обожали, несмотря на то, что для них она чужачка. Ледяной маг, дракон у власти на землях, где испокон веков правили и жили владыки огня. Народ ценил ее доброту, искреннее и неподдельное желание не только восседать на троне, а решать проблемы королевства, говорить с бедняками, сиротами, пытаясь найти способ помочь всем и каждому без оглядки на родословную, наличие дара и денег.

Быть может, папаша ее слеп, раз не сумел разглядеть этот бриллиант, но Иллай в свои двадцать с хвостиком на зрение не жаловался. Бэан’на Даэр’аэ – его жена. Была, есть и останется ею до конца своих дней, даже если она его возненавидит. Эльсинор слишком долго страдал, чтобы лишиться того, кто готов ночами не спать, переживая о том, что детям из городского приюта не хватает в рационе овощей и фруктов.

Амалерия на постоялый двор, где ей пришлось снять комнату, а ему туда и вовсе лезть через окно, чтобы сохранить свой визит в Сильвенар в тайне, вернулась затемно. Шубка, сапожки, снежинки в волосах… Ей это шло. В Эльсиноре зимы, как таковой, не бывало. Снег на юге редкость, а если и выпал, то растает за полдня.

– Ты в порядке? Цела? – Иллай вскочил с хлипкой койки, где валялся весь вечер, размышляя о вечном. – Никто не приставал?

– Боги, успокойся. Я боевой маг. Желающих сгореть до тла не нашлось.

– Купила?

– А ты сомневался? – весь драгоценный улов из кожаной сумки Амалерия вытряхнула прямо на кровать. Кольцо с мутным камнем, пару кристаллов, полезных в хозяйстве, и тоненький серебряный браслет. – Кстати, на дом сделали скидку. Брала у того же торговца, что и твою рабскую побрякушку. Так что, скажи мне спасибо. Нашей дивной королевишне не придется мыться из ведра с черпаком. Изба избой, но приличная ванная имеется. Гостиная, две спальни, кухня, погреб, садик.

Иллай подцепил кольцо. Достать такую вещицу непросто. Работа самого Шан’лире. Местной знаменитости. Артефактора, преступившего черту закона, который за баснословные деньги снабжал криминальных элементов жильем. Виллы, поместья, целые дворцы… В камешке. А камешек – в кольце, браслете, на цепочке. Дом, который всегда с тобой. Убежище, куда без приглашения хозяина попасть невозможно. По крайней мере, пока способ никто не нашел.

Воры, наемные убийцы, контрабандисты и прочий нечистый на руку сброд Шан’лире почитали словно бога, а вот Иллай к подобным изыскам относился скептически. Он любил простор, присущий Эльсинору. Перемены настроения природы. Солоноватый теплый воздух летних дней, палящее солнце. Запах свежескошенной травы, шум водопадов. Хмурое осеннее небо, дожди… Всего этого не было в домах-артефактах. Безликий пейзаж, да и только. Искусная иллюзия, которая никогда не менялась.

Ради Бьянки он готов был и на эту жертву. Провести неделю в избе, на которую Амалерии хватило той скромной суммы, что Иллай выделил ей для похода на рынок. Просил ее взять что попроще, дабы не привлекать внимание к себе.

Кольцо ему на палец село, как влитое:

– Готова? Посмотрим, с чем имеем дело?

Механизм работы подобных артефактов он знал.

– Стой! Погоди, есть проблема, – Амалерия поежилась, запахнув плотнее шубку. – Дай слово, что ты не будешь злиться. Клянусь, я не нарочно. У них были такие грустные глаза! Да и торговец их отдал за сущие копейки! На сдачу!

– Их? Кого их? Ты меня до сердечного приступа решила довести? Показывай, кого ты притащила!

Ничего хорошего, что ей могли бы втюхать на сдачу, на черном рынке отродясь не водилось! Из живого товара там торговали исключительно нечистью, которая случайно из мрака вывалилась через брешь, после чего была поймана каким-нибудь ушлым дельцом, что этот самый разрыв в материи между мирами и устроил.

Амалерия легонько свистнула, будто напевала мотив знакомой песни. В приоткрытую дверь из коридора просунулась белоснежная морда, а Иллай… Он чуть не запрыгнул обратно на кровать:

– Гончая мрака? Ты в своем уме?

Сдержался с великим трудом. Псина вроде этой пару лет назад чуть не оттяпала ему смачный кусок мяса от колена до бедра. Шрам на ноге у него остался и по сей день.

– Это еще не все, – Амалерия потупила взор и дернула дверь на себя. – Прости. Я не специально.

К первой морде присоединилась вторая. Такая же белая. Тощая, лапы длиннющие, шея – тоже. Шерсть короткая, гладкая. Глазищи, что кому-то показались грустными, жуткие! То ли синие, то ли белые. Полыхающие светом. Как пламя, раскаленное до предела.

Нападать «щеночки», правда, не спешили. Наоборот, растерянно озирались по сторонам, в комнату войти не решаясь. Иллай немного расслабился:

– Амалерия, я тебя, конечно, очень люблю. Но зачем ты их купила? Зачем? Куда мне их теперь девать? Меня и так народ демоном считает! Предлагаешь мне по Эльсинору с двумя гончими разгуливать? Чтоб уж точно сомнений ни у кого не возникало, что я отродье бесовское?

Отчасти демоном он был. Пусть и не по рождению. Его покойный отец – человек, владыка огня. Как и мама, его маленькие сестрички-близняшки, чьи жизни унесла война, и Кассея… Единственная, кто из рода Шерганов уцелел, кроме него. Но сам он едва не отправился вслед за родными по глупой случайности. Влюбленный в Амалерию маг-ледышка напал на него в академии со спины и перерезал ему горло отравленным кинжалом.

Этот шрам у него тоже остался, только его скрывал узор кровавой клятвы, которую принесла подруга детства, чтобы спасти Иллая от верной гибели. Астория Берлейн, внучка самого знаменитого демона всех времен и народов, разделила с ним свою жизнь, свой дар и свою тень.

С тех пор его магический резерв стал в разы скромнее, но в целом он прекрасно справлялся. Тем более что своенравный сгусток тьмы ему предпочитал хозяйку и почти его не беспокоил.

– Неужели тебе их не жалко? – Амалерия, присев на корточки, поманила псов к себе, и те ее послушались. – Торговец сказал, что отловил их специально для какого-то дракона. Тот, мол, где-то начитался, что в охоте гончим мрака равных нет, но они даже зайца загнать не в силах… Робкие, пугливые. Дракон и вернул их обратно. Ты погляди на них. Разве можно эту прелесть держать в клетке?

«Прелесть» на него косилась с опасением.

– Имена хоть у них есть?

– Есть. Булка и Белка.

– Булка и Белка? Это шутка?

Амалерия закусила губу, пытаясь подавить улыбку:

– Увы. У торговца скверное чувство юмора.

К ужасу Иллая, порождения мрака клички свои различали. Та, что покрупнее, с кривоватым ухом, очевидно, считала себя Белкой, а вторая, что поменьше, худая, как скелет, по иронии отзывалась на Булку.

– Хохотать над их именами будет весь Эльсинор, но да ладно. Жалко тебе, пусть остаются. Под твою ответственность. Вернемся домой, поселим их в западном крыле. Оно как раз пустует.