Двадцать два несчастья 2 (СИ) - Сугралинов Данияр - Страница 48

— Ну, ты же как-то планируешь домой попасть?

— Да вот пойду утром на завод, возьму там инструменты и открою замок.

— А дальше что?

— Не знаю, — сказал Брыжжак и пожал плечами. — Поругаюсь с ней.

— А смысл с ней ругаться, если она невменяемая? Тебе надо сделать замок так, чтобы ты мог входить в любой момент, невзирая на то, закроет она дверь или нет.

— Так она щеколду повесила.

— Ну так ты что, не можешь щеколду снять? Она сама ее прибивала?

— Нет, мне сказала — я прибил.

— Ну так сними щеколду и сделай нормальный замок, чтобы легко открывался с обеих сторон, — удивился я. — Тоже мне, проблему развел. Ты же не белоручка. А вообще ее в больницу положить надо, посмотреть, что там. Она сейчас тебя в дом не пустила, бесов изгоняет молитвами, а завтра спалит этот дом к чертям, скажет, что здесь портал в преисподнюю открылся. Может же такое быть?

Брыжжак вздохнул и кивнул.

— Так что на освидетельствование ее тоже по-любому надо. Я тебе постелю здесь, на кухне. У меня есть раскладушка, поставлю тут. Нормально тебе будет?

— Нормально, — сказал Брыжжак и тихо добавил: — Спасибо.

— Не за что. Но вот насчет музыки — давай договоримся. Смотри, я тебе пример приведу. Представь: я хирург, у меня завтра сложная операция, человек на столе между жизнью и смертью. А ты ночью врубаешь свой долбеж на полную, я не сплю до трех часов, прихожу в операционную с трясущимися руками. И что? Пациент умирает, потому что сосед любит басы. Ты понимаешь, что формально можешь оказаться убийцей?

Брыжжак вздрогнул.

— Извини, Серега.

— Да ладно, я сейчас все равно не оперирую. Но подумай: здесь же семьи с маленькими детьми, пожилые люди, все друг у друга на голове живут. Хочешь громкую музыку — купи наушники. Или езжай за город, ставь палатку в чистом поле и там хоть уши себе надрывай. Но не в панельной девятиэтажке, где стены — картон.

Брыжжак вздохнул. Не спорил, но понял ли он хоть что-то — или просто из вежливости кивает, потому что я его накормил и пустил переночевать? Черт его знает. Время покажет.

Утром, когда я вернулся с пробежки с Танюхой и уже возился с завтраком, из ванной вышел Брыжжак. Помятый, но протрезвевший. Молча сел за стол.

— Доброе утро, Эдуард. Сейчас поедим, и мне надо уходить.

— Да, я тоже пойду, мне на работу. — Он помолчал. — Спасибо, что приютил, Серега.

— По-соседски, как иначе. — Я поставил перед ним тарелку. — Только давай договоримся: музыку на полную больше не врубаем.

— Мы же вчера договорились, я помню, — покаянно кивнул он.

Некоторое время ели молча. Потом Брыжжак отложил вилку.

— Слышь, Серега…

— Что?

— Че мне делать-то?

— В смысле? Ты же на работу собирался.

— Да не про это. Как мне с пацанами наладить? Я теперь понимаю, что сам виноват.

Я отхлебнул чай, обдумывая ответ.

— Первое — выплати алименты.

— Я не знаю, сколько там набежало…

— Так узнай. Сходи к приставам, позвони бывшей, залезь на Госуслуги — это не высшая математика. Второе и главное: им нужно твое присутствие. Да, ты не можешь свозить их на Карибы или купить машину. Но можешь просто быть рядом. Чтобы, когда им паршиво, они звонили тебе, а не чужому дядьке. Чтобы знали: отец есть, отец поможет, подставит плечо.

Брыжжак слушал, уставившись в тарелку.

— И третье: воспитание. Это не нотации читать, как я тебе сейчас. Воспитывают делом, личным примером. Чтобы сыновья смотрели на тебя и хотели стать такими же. А сейчас они смотрят на кого? На того мужика. Почему, как думаешь?

— Потому что у него бабки, — буркнул Брыжжак.

— Отчасти да. Пока они мелкие, это работает. Но пройдет несколько лет, и деньги отойдут на второй план. Останутся человеческие качества. А если на тебя сейчас посмотреть — что они увидят?

— Одутловатого бухарика. — Брыжжак криво усмехнулся.

— Выпиваешь после работы?

— Выпиваю, — признал он.

— Вот видишь. И такую модель поведения ты хочешь передать сыновьям?

— Нет… Но у меня обстоятельства…

— Какие обстоятельства, Эдуард? Дети живы, здоровы, живут в полной семье, материально обеспечены, мать рядом. То, что ты не участвуешь в их жизни — это не обстоятельства, а твой выбор.

— У меня мамка больная…

— И что ты сделал, чтобы ей помочь?

Брыжжак открыл рот и закрыл.

— У нее явно ментальные проблемы, возможно, начальная деменция. Ее надо показать специалистам, обследовать, подобрать терапию. Если процесс необратимый — есть варианты. Летом вывезти на природу, в деревню. Раз она такая верующая — при монастырях существуют богадельни, можно на пару недель в год отправлять ее туда, пусть молится с монахинями, ей же легче будет. А ты задумывался, почему у нее это началось? Может, она насмотрелась, как вы развелись, как ты запил, как музыка гремит сутками? Стресс ускоряет когнитивные нарушения. Создашь ей нормальные условия — не вылечишь, но облегчишь состояние.

Брыжжак слушал, уставившись в стол, и молча кивал.

— Есть и крайний вариант: профильные учреждения для таких больных. Или, если хочешь держать ее дома, у тебя двушка, выдели комнату, найми сиделку. Это деньги и усилия, да. Но сейчас-то что? Представь: твои пацаны захотели прийти к отцу в гости. И что они увидят? Музыка орет, бабушка за стенкой завывает молитвы и бьется головой о пол, ты — с бутылкой на кухне. Куда ты их приведешь?

Брыжжак тяжело вздохнул.

— Поэтому начни с себя.

— А что я могу?

— Многое. Побрейся для начала. Подстригись нормально, не под горшок, а в парикмахерской. Получишь зарплату — не пропивай. Купи приличную рубашку, куртку, джинсы. Посмотри на себя в зеркало, Эдик.

— Да я на заводе работаю, мне и так нормально…

— А на заводе можно ходить как бомж? Есть разница — академик ты или токарь? Академикам в белых пальто ходить, а рабочему человеку — в засаленной фуфайке? Так, что ли?

— Ну, не так…

— Вот именно. Поэтому изволь выглядеть по-человечески. И еще вопрос: какие у тебя интересы? Кроме как прийти с работы и залезть в бутылку?

Брыжжак промолчал. Похоже, никаких интересов у него и не было.

— Вот. А почему бы не найти что-то общее с сыновьями? Рыбалка, походы, скалодром, ролевые игры, видеоигры, сериалы, аниме то же — сейчас чего только нет. Появится общее дело — будут совместные поездки, разговоры, воспоминания. Так и выстраивается связь.

— Младший на футбол ходит, — оживился Брыжжак. — В команде играет.

— Отлично. А ты сколько раз был на его играх?

Брыжжак снова сник.

— Вот видишь. Мог бы приходить на матчи, сопровождать команду на выездных играх, болеть за него. И у тебя уже точка соприкосновения с одним сыном, а через него — со вторым. Но ты этого не делаешь. Проще прийти домой и с тоскливой рожей влезть в бутылку.

— Правильно, — тихо сказал Брыжжак. — Все правильно.

Он встал и крепко, от души, пожал мне руку.

— Спасибо, Серега. Никогда не думал, что ты такой дельный мужик.

— Обращайся. Надеюсь, сделаешь правильные выводы.

Брыжжак кивнул и вышел. Я проводил его взглядом, вздохнул и повернулся к Валере.

— Ну что, дружище, сегодня опять к ветеринару пойдем?

Шутил, конечно, до вакцинации еще далеко, пусть окрепнет.

Валера скривил морду и демонстративно отвернулся. Идея ему категорически не понравилась.

Я усмехнулся, убирая со стола грязные тарелки.

Потом я мыл посуду, раздумывая о том, что делать дальше. Может…

Додумать не успел. Я как раз домывал сковородку, когда зазвонил телефон. Глянул на экран, там высветилось короткое «Банк Не Брать».

Сразу вспомнились слова родителей о каком-то потребительском кредите и то, что говорил Михалыч: мол, Серега заложил хату под игру. Как и с машиной на штрафстоянке, разобраться с этим нужно было давно. Но когда? Между долгами бандитам, комиссией, увольнением и попытками привести в порядок это тело руки просто не доходили.