Двадцать два несчастья 2 (СИ) - Сугралинов Данияр - Страница 14

— И что, я так и буду ходить как дурочка типа?

— Ну, если ты до сих пор ходила как дурочка и чувствовала себя при этом нормально, то почему не можешь еще немного так походить?

— Ну да, — вздохнула Татьяна, с отвращением посмотрев на свои леопардовые лосины, которые плотно обтягивали безразмерные ляжки.

— Вот и замечательно, — сказал я. — Теперь, когда мы поняли, что тебе надо изменить в себе, чтобы стать тем идеалом, на который посмотрит идеальный мужчина, можешь сесть и разработать план. Итак, по поводу похудения мы обсудили, по поводу того, что мы спортом занимаемся, договорились. Что еще?

Татьяна вздохнула и задумалась. Как же тяжело с ней. К анализу она явно не привыкла.

— Значит так, Татьяна! Я даю тебе это как домашнее задание. Давай сейчас не будем обсуждать, чтобы не терять времени, да и устал я сильно. Сама продумай, посмотри, погугли, поищи где-нибудь советы. А потом, когда составишь для себя комплексный план, — а ты его сама должна составить под свои привычки, — придешь и покажешь его мне.

— А почему я? Ты же доктор, ты лучше составишь! — попыталась поторговаться Татьяна.

— Да, конечно, лучше. Но я составлю, исходя из своего понимания. Видишь, я тебе подсказал, как лучше сделать, чтобы худеть — не есть вечером, налегать на зелень, ягоды, овощи, фрукты и срезать все мучное и сладкое. А ты сразу же сорвалась! И хорошо хоть это были оливье и борщ, а не торт «Наполеон» и пицца! Но вместо оливье лучше бы ты шубу поела, там хотя бы свекла и селедка, они полезные. В общем, тебя хватило ровно на один день.

— На три! — возмутилась Татьяна.

— Так это еще хуже! Потому что знаешь, как ты предала свое тело?

— Как? — насторожилась она.

— А вот так. Слушай, что с тобой происходило, и пусть тебе будет стыдно. В первый день на здоровой еде твое тело было в шоке: «Где булочки? Где сахар? Что за фигня?» На второй день паника сошла на нет, и твой организм на нормальной пище начал разгонять метаболизм, думая: «Ну ладно, мне это нравится, может, хозяйка взялась за ум, так что пора начать уже тратить все эти накопленные жиры, а то что-то не комильфо».

Я сделал паузу, а Татьяна дернула плечом, буркнула:

— А потом че?

— Потом, на третий день твой организм, не веря своему счастью, начал строить новое тело и исцеляться. В крови твоей была ровная глюкоза, инсулин — спокойный, полезная микробиота в кишечнике бурно размножалась, плясала и радовалась клетчатке, очаги микровоспаления по телу начали угасать, а печень пела песню «Спасибо Танюхе, что дала продышаться!» Да ты, наверное, и сама поняла, что тебе хотелось уже меньше сладкого?

Она отвела взгляд, а я объяснил:

— Это потому, что твой организм начал переходить на использование жиров. А теперь ты все это отменила, и счетчик сбросился. И органы твои уже не радуются, а снова болеют и пашут как проклятые, чтобы не дать тебе загнуться.

— Я поняла. А с планом че? Мне делать?

— Конечно! Потому что если я дальше буду за тебя все составлять, то просто-напросто оно не подойдет под твое мышление, мировоззрение, и твой образ жизни. Поэтому лучше, если ты все-таки сделаешь все сама, основываясь на своем темпе и на своем образе жизни.

— Договорились, — просияла Татьяна и улыбнулась во все тридцать два зуба.

— Ну ладно, я тогда пошел. Жду тебя утром, ровно в шесть, — сказал я и поднялся с табуретки.

Однако Татьяна подниматься, чтобы провести меня к двери, не спешила, нарушая все законы гостеприимства. Вместо этого она продолжала улыбаться, а потом вдруг расстроенно сказала:

— Ты не заметил!

— Чего не заметил? — не понял я.

— Я же зубы сделала.

И она еще раз улыбнулась, только теперь я обратил внимание, что у нее нет золотой коронки, а во рту сверкают хорошие, чистые, белые зубки. Я даже удивился, вспомнив, что мне самому в прошлой жизни под мой зуб коронку недели две делали. Хотя, может, ей поставили временную. Или прогресс в стоматологии опередил меня.

— Слушай, ну ты молодец, Тань! — искренне похвалил я. — Ты сделала, по сути, самое сложное, самое главное!

— Почему? — спросила Татьяна.

— Потому что все боятся идти к стоматологу даже просто на осмотр, не то что начинать делать зубы, а ведь это самое сложное! И самое важное. Хорошие зубы — еще один залог крепкого здоровья, от них очень много в здоровье желудочно-кишечного тракта зависит… — Я запнулся, осознав, что снова начинаю еще одну лекцию. Поэтому быстро закруглился, тем более у Танюхи аж лицо перекосило от моих слов: — Короче, умница, считай, первый шаг ты таки сделала. Поэтому тазик оливье я тебе прощаю. А вот завтра мы начнем бегать, и я очень надеюсь, что сегодня уже тазика оливье не будет.

Кивнув Татьяне, я крикнул Степану, который точно нас подслушивал:

— Степан, проследи!

И открыл дверь, чтобы выйти из квартиры.

Но тут из комнаты Степана с диким возмущенным ревом вылетел Валера.

Глава 6

— Валера! — ошарашенно пролепетал я, осознав, что не только забыл о нем, но еще и соскучился.

Тем временем Валера доскакал до меня, люто мяукнул, со скоростью торпеды вскарабкался по штанине наверх и застыл где-то в районе колена, глубоко воткнув когти в ткань.

— Валера, мне вообще-то больно, — заметил я, поморщившись.

— Он не хотел есть! — наябедничал правдолюбивый Степан. — Сидел только все время и на дверь смотрел. А когда слышал чьи-то шаги, вскакивал и мяукал. Заколебал уже!

— Ты зачем вскакивал и мяукал, Валера? — строго спросил я животное и добавил еще более свирепым голосом: — Ты зачем Степана заколебал?

Но Валера не отвечал. Он был занят — продолжал висеть. И лишь счастливо выдохнул и затих, притворившись, что это вообще не он.

Отдирали от штанов мы его всем нашим небольшим коллективом.

— Пипец твоим штанам, — грустно констатировала Татьяна, глядя на затяжки.

— Да уж, — согласился я, тоже грустно.

И только Степан был еще менее оптимистичен:

— А как я штаны порвал, так меня в угол сразу! — возмущенно проворчал он при виде такой социальной несправедливости и скрылся у себя в комнате.

Видимо, демарш Степки что-то переключил в голове Танюхи, потому что она вдруг тоже слегка взбунтовалась:

— Знаешь, Серега, я завтра, наверное, не пойду с тобой бегать в шесть утра.

— Пойдешь со мной в семь утра? Или в восемь?

— Нет, вообще не буду бегать так рано, — выпалила она. — Я потом весь день вареная хожу, не высыпаюсь. Лучше я днем, пока Степан будет в школе, сама побегаю. И в плане своем так и напишу.

— Так ты об этом хотела поговорить, когда записку оставила?

— Ну.

— А что же ты раньше молчала? — усмехнулся я. — Хорошо, Танюх, без вопросов. Можно вообще делить. Скажем до обеда погулять полчаса, потом после или вечером. Главное, подруга, двигаться. А когда это делать — дело десятое.

Тем временем в коридоре появился Степка. Он, демонстративно игнорируя нас, выволок коробочку Валеры и снова ушел к себе. Молча.

Но Валера в коробочку категорически не хотел. Он поднял такой ор, что пришлось нести его домой так. А коробку — отдельно.

Дома демарш продолжался — Валера отказался сидеть в гетто. Бунтовал изо всех сил. А когда я, наплевав на педагогические принципы, взял его за шкирку и посадил туда — поднял такой ор, что я мысленно посочувствовал Степану.

А сам заварил себе во френч-прессе травяной чай. Дав ему настояться, с удовольствием выпил чашечку и приступил к приготовлению обеда из замороженного хека, который вполне мог стать и ужином — я всегда был сторонником нормального трехразового питания, вопреки модным бредням про дробные порции. В интернете когда-то советовали есть пять-шесть раз в день маленькими порциями, мол, разгоняешь метаболизм. Чушь собачья!

Ведь чем обычно перекусывают? Всякими снеками, батончиками, сэндвичами, печенюшками, а это углеводы, с ними ведь каждый перекус ведет к скачку глюкозы. За ним следует выброс инсулина, и эти постоянные скачки рано или поздно приводят к инсулинорезистентности. А та развивается в метаболический синдром, который резко повышает риск серьезных заболеваний. Реально серьезных. Таких, от которых быстро умирают.