Гридень и Ратная школа 2 (СИ) - Гримм Александр - Страница 52

— Ты не ёрничай, а ближе к делу переходи.

— К делу, так к делу, — легко согласился предатель. — А дело у нас с вами такое. Вы вроде как моего сварожича к праотцам отправили. А мне он, между прочим, мне для одного дельца ещё бы сгодился. Да и вообще, не по-божески это, когда у меня ни одного сварожича, а у вас аж целых два.

Повисла тишина. Все сразу смекнули, к чему он клонит. Да и немудрено это было, с такими-то намёками.

— Стало быть, предлагаешь нам соратником пожертвовать, дабы шкуры свои сберечь⁈ — гневно зарычал Коловрат.

— Упаси боги, — взмахнул руками рододатель.

От столь резкого движения он покачнулся. Из-под сапога вновь послышался хрип.

Коловрат заскрипел зубами в бессильной ярости.

— Я же не изверг вас к такому принуждать. Но если кто из юных сварожичей вдруг решит добровольцем заделаться, то и я перечить не стану.

— Я пойду, — как на духу выпалил Вацлав.

— Вот и порешали, — довольно ухмыльнулся рододатель.

Судя по всему, такой вариант его вполне устраивал. А вот меня почему-то не особо.

Я ещё раз кинул косой взгляд на картину, где был изображён мой названный дед. А после обрушил стальной кулак на затылок Рябого. И пока никто не успел опомниться, шагнул вперёд.

— Кандидатура поменялась.

— А ты забавный малый, — с издёвкой произнёс мой «пленитель».

Мы с рододателем стояли за защитными ограждениями и провожали взглядами отступающих вглубь леса славийцев.

Коловрат, Тур, Зверислав, а вместе с ними и бессознательный Вацлав потихоньку скрывались за ближайшим к нам подлеском. Отныне наши с ними пути-дороги разошлись. Точнее, это я своим собственными руками развёл нас по разные стороны баррикад.

Кто-то мог бы сказать, что я совершил героический поступок, принял удар на себя и тем самым спас боевых товарищей. Но по правде говоря, в тот момент, когда мой стальной кулак опустился на темечко Рябого, я думал совершенно о другом. И мысли мои были далеко не столь благородны.

Помимо нас с рододателем, у славийцев имелись и другие провожатые — выжившие после нашего налёта крестители. Они стояли у огневых рубежей, судорожно стискивая приклады ружей и яростно поблёскивая глазами сквозь прорези шлемов.

Наверняка каждый из них в тот момент истово желал спустить курок и нафаршировать горячей сталью туши ненавистных славийцев. К счастью, они пока что держались. Лишь изредка бросали недовольные взгляды в нашу сторону и скрежетали зубами. Пойти супротив названного святого они не могли, вера не позволяла.

— Поступил как истинный славиец, собой пожертвовал, а соратников уберёг, — продолжал он подначивать меня. — Подальше от беды отправил.

— Чтобы не мешали, — негромко ответил я.

— Чего? — то ли не понял, то ли не расслышал рододеталь.

— Того.

Дважды повторять не стал. Вместо этого потянулся к дарованной Сварогом силе и запалил горн.

Яркая вспышка накрыла нас с головой. Вот только сделать я ничего не успел. К тому моменту, как вспышка рассеялась, я уже был в плену. Десятки склизких щупалец оплели меня по самое горло. Прямо как тогда, на той треклятой поляне. Они снова вынырнули из-под земли и спеленали меня как младенца.

— А ты неужто думал, что я так на слово тебе и поверил? — с презрением процедил рододатель. — Я же не дурачок какой деревенский. Думал обвести меня вокруг пальца, а после напасть? Дурацкая задумка, как ни погляди…

— И не говори.

С этими словами я ещё пуще распалил горн, а после пустил Сварогов жар по щупальцам.

— Не выйдет, Свароговой науке живое неподвластно.

И ведь не поспоришь. Даже Незримой ковке было не совладать с живой плотью. Да вот только мне этого и не надо было. Хватило и того, что слизь с щупалец на зов Сварога откликнулась. Пусть и была она плотью живой создана, да вот только сама таковой, к моему счастью, не являлась. А иначе как бы Вацлав сумел с ней сродниться, да ещё и новый смрадный газ на её основе изобрести?

Прямо на моих глазах вся та слизь, что до этого покрывала щупальца начала шипеть и пузыриться. И для этого мне всего-то и надо было, что посильнее разогнать те самые мелкие частицы, о которых мне не так давно «поведал» Неждан.

Едкий запах ударил в ноздри, но я и бровью не повёл. Хоть после встречи с рододателем я и лишился верного противогаза, но прорезиненую одёжку с меня так никто и не снял. Так что едкой, а теперь ещё и кипящей слизи я не боялся. Мне разве что жарковато стало.

А между тем сковывающие меня путы уже вовсю подтекали. Не выдержав постоянной высокой температуры, они не успевали восстанавливаться и лопались одно за одним.

— Как⁈ — не веря своим глазам, воскликнул рододатель.

Он смотрел на меня с суеверным ужасом. Вот только мне не было до этого дела, ведь на удивлённый крик обратили внимание и остальные крестители.

В одночасье они повернулись ко мне лицом и вскинули ружья.

— Огонь! — скомандовал напуганный до чёртиков предатель.

— БАХ!!!

Слаженный ружейный залп совпал с ещё одной яркой вспышкой. И на этот раз я уже не сплоховал. Незримая ковка показала себя во всей красе. Пули, что должны были превратить меня в дуршлаг, просто зависли в загустевшем словно кисель воздухе.

Этому приёму я тоже научился у Неждана. Именно благодаря этой хитрости юному сварожичу удавалось удерживать в воздухе те самые артиллерийские орудия, из которых он так бездарно палил.

— ТРОЯН! — испуганно взвизгнул рододатель.

Он больше не смотрел на меня с издёвкой и пренебрежением. Теперь в его глазах плескался один только страх.

Глава 21

После окрика рододателя земля под моими ногами разверзлась. Троян услышал зов отца и пришёл к нему на помощь. Правда, к такому повороту событий я был уже готов. Трижды попадаться на одну и ту же уловку я не собирался.

Воздух, что до этого служил мне щитом и спасал от пуль, мягко окутал меня и вознёс высоко ввысь.

С высоты птичьего полёта я окинул взглядом поле боя.

Где-то там внизу, в десятках метрах подо мной суетливо вскидывали ружья крестители. А из-под развороченного в хлам плаца наружу рвались многочисленные щупальца, толстые и крепкие.

Они в бессильной злобе полосовали воздух, не в силах дотянуться до меня.

В один миг я поменялся ролями с рододателем и его цепным псом. Теперь я был тем, кто взирает свысока.