Кавказский отец подруги. Под запретом - Нокс Рокси - Страница 2

– Садись в машину. Есть разговор.

Ух, отчехвостит прямо сейчас, без участия декана? Может и к лучшему? Выслушаю лекцию, а завтра он и не станет вспоминать.

– К вам?

– Нет, в следующий за мной Джип, – язвит Булат Муратович. – Они уже просигналили мне два раза, и, если я не съеду с дороги, у нас будут проблемы.

– У вас будут проблемы.

– Астахова, твои проблемы точно не сравнятся с моими.

Мда, это уж точно.

Обхожу тачку и сажусь на переднее сиденье. Отмечаю, что на преподе другая рубашка, значит переоделся, и от Жанны Николаевны уже избавился. А как же свидание в отеле после прогулки? Кстати, они что, правда в сквере гуляли? По крайней мере, вышли оттуда.

Вот жмот, мог бы даму и в ресторан сводить. Наверное, профессор Паскуда тоже из тех мужчинок, кто считает девушек тарелочницами.

– Я вас слушаю.

– Ты знаешь, что пить алкоголь в твоем возрасте… – начинает он занудно, и я закатываю глаза.

Отключаюсь, думая о своем, пусть болтает о вреде алкоголя, сколько влезет. Я-то знаю, что выпила самую малость. В этой проклятой банке всего триста миллилитров, и цирроз печени мне уж точно не грозит.

– Ты меня слушаешь вообще? Я тебе вопрос задал!

– А, да? Какой вопрос?

– Так, ясно. Ты почти в отключке. Я вынужден поговорить с твоими родителями.

– Не выйдет. Мать на вахте.

– Ты живешь одна?

– До сегодняшнего дня жила.

– Как это понять? – спрашивает раздраженно.

– Неважно. Не получится поговорить с родителями, вот и всё. Но я обещаю вам, что исправлюсь. Всё, больше ни капли в рот не возьму – торжественно клянусь.

Он смотрит на меня с подозрением, не прикалываюсь ли я над ним?

– Готовься к семинару, Астахова. Я обязательно вызову тебя к доске, но по какой теме – не скажу. Учи все пять.

– Ну, супер.

– Мозг надо насыщать знаниями, а не алкоголем.

– Да поняла, я. Поняла. Я могу идти?

Он бросает на меня раздраженный взгляд.

– Спокойной ночи, Астахова.

– Спокойной ночи, профессор П… Шерханов.

Захожу домой и с ненавистью смотрю на кроссовки Виктора. Как же без него было хорошо! Хочется пнуть обувь ногой, но сдерживаюсь, чтобы не наводить шум.

На цыпочках пробираюсь к своей комнате, берусь за ручку двери и слышу:

– Нагулялась? Ну и что за паскуда на иномарке тебя привез?

– Ты прав, он Паскуда.

– Зачем катаешься с такими?

– Это мое дело. А ты почему не спишь?

– Ждал тебя.

– Зачем?

– Соскучился.

Виктор вталкивает меня в мою комнату, и я ору:

– Ты че обалдел?! Здесь моя территория!

– По рукам пошла? Зачем ты это делаешь? Чтобы меня позлить, да?

– Ты сумасшедший? Ты муж моей матери, алло! Ты мне никто.

– Спала с ним? Отвечай: спала?! – бьет ладонью в стену рядом с моей головой, и я вздрагиваю.

– Не ори на меня. Не имеешь права!

– Мне не дала, а какому-то папику перепало?! У него машина крутая, я засек марку и номер, так и знай. Мамаша твоя завтра узнает, что ты больше не целка. Но, если хочешь, чтобы я молчал, можем порешать мирно, – проводит пальцами по моей груди.

– Руки убрал! – рявкаю. – Че решать-то, а? Это мой препод был. Пробей, если не веришь, по номерам. Ты же их запомнил!

– С преподами тоже трахаются.

– Но не я.

– Алла… – Виктор валит меня на кровать и нависает сверху, – у меня бабы так давно не было. Хочу тебя, звездец как. Ты такая вкусная… Алл… Ну че ты как маленькая? Уже не целка, по рукам пошла, теперь-то терять точно нечего. Можешь и мне дать разок. Не будь жадиной.

– Пошел ты!! Слезь с меня придурок! – бьюсь под ним. Толкаю его в живот и пытаюсь оттолкнуть ногой. Но он сильный, зараза.

– Дай мне! Не будь сукой! Алла! – рычит зверем.

– Отвали! Я все матери расскажу.

– А я скажу, что ты шлюха, сама меня соблазнила.

– Ах ты… гад!

– Это будет наш с тобой маленький секрет, – отчим слюнявит мне шею, а затем пытается поцеловать в губы.

От него разит спиртным, фу, меня сейчас вырвет!

– Пусти, больной! – бью ему коленом в пах и кусаю его за плечо.

– Ах ты тварь! – со всей дури бьет кулаком в подушку. Думала, меня по лицу ударит. – Что ты бережешь свою ватрушку, как будто она у тебя из золота сделана? Нихера она не золотая! Ты дешевка, Алка! Как и твоя мать. Только строите из себя королевен!

На удивление отчим скатывается с меня. Его спортивные штаны топорщатся в паху, волосы всклочены, жалкое зрелище.

Молчу в ответ, чтобы его не провоцировать.

Накрываю себя пледом и жду, когда он уберется из моей комнаты. Он, конечно, дебил, но насиловать не будет. Понимает, что я накатаю на него заяву. Ему всего тридцать пять, не хочет гнить в тюрьме. Только это его и останавливает.

– Ты только за бабки трахаешься, да? Будут тебе бабки, Алка. Я достану. Всю твою кровать усыплю баблом, и тогда не отвертишься. Раздвинешь ноги, как миленькая.

С этими словами Виктор убирается с моей территории. Сразу же встаю и запираюсь. Приваливаюсь спиной к двери и вытираю с шеи его слюну.

Собака противная!

Надо что-то думать. Здесь мне не будет жизни. Не будет.

Глава 3

Утром, когда я уходила в институт, Виктор еще спал, подложив под себя подушку. Вспоминать о том, чтобы было вчера, не хочется. Он просто напился, вот и полез. Вернется мать, и я ей все расскажу, как есть.

– Привет, Аллочка! – приветствует меня Самира во дворе ВУЗа.

Я чуть мимо нее не прошла, погруженная в свои мысли. Она как обычно в хиджабе, без косметики, в скромном      платье. Ее папаша конечно садист, раз заставляет ее носить эти вещи в современном городе. Так-то Самира умная и симпатичная девочка, но стала изгоем из-за своих традиций. В институте никто так, кроме нее, не ходит.

Около полугода назад они приехали в наш город с Кавказа. Как я поняла, профессора пригласили преподавать у нас, и он согласился сменить место жительства.

Матери у Самиры нет – умерла три года назад, несчастный случай, так что заступиться за нее некому. Но я хоты бы могу отбивать насмешки придурков в ее адрес!

– Эй, тебе не жарко? – спрашивает у Самиры один из задиристых одногруппников. – Мож разденешься? – хватает кончик ее платка и дергает, пытаясь сорвать его с головы.

– Ты охренел, Белов?! – воплю, набрасываясь за наглеца. – Ей прилюдно снять платок позор, идиот безмозглый! – наношу ему удары по плечу.

За Самиру, за себя!

Меня перемыкает, и я думаю, что это отчим, а не пацан безобидный. Бью в полную силу по лицу.

За Самиру, за себя!

– Ал, да ты чего? Я так, пошутил ведь…

– Алла, хватит! Хватит! – кричит Самира.

Прихожу в себя, перед глазами спадает пелена, и я вижу кровь на носу задиры Белова. Черт, я разбила ему нос…

Так разозлилась, что не соображала ничего. Перед глазами темнота образовалась.

– Еще раз полезешь к ней, будешь иметь дело со мной, – говорю хрипло.

Смотрю исподлобья, как вокруг собирается народ. Кто-то дает Белову салфетку.

– Алл, надо идти, – Самира тащит меня в здание.

Мы идем в туалет, где я умываюсь и с недоумением рассматриваю сбитые костяшки пальцев. Что на меня нашло? Я реально подумала, что дерусь с отчимом.

– Ничего себе, ты его избила.

– Я подумала, что он – другой человек. Которого я ненавижу.

– Кто это человек?

– Забей. Никто.

– Астахова, вас вызывают в деканат, – слышу по громкоговорителю из колонок. – Алла Астахова, срочно пройдите в деканат.

– Я пошла, – вытерев лицо, бросаю бумажное полотенце в мусорку.

– Пойти с тобой?

– Нет, что ты сделаешь?

– Мой папа – профессор. Ты забыла? Использую его связи и защищу тебя, как ты защитила меня, – Самира берет меня под руку.

– Ну, спасибо тебе. Пошли, коль не шутишь.

Заходим к декану, там, конечно, уже сидит Белов с ватными тампонами в ноздрях и страдающим взглядом.

Меня же не отчислят, нет?