Шеф с системой. Битва на Ярмарке (СИ) - "Afael" - Страница 11

Она повторила. Лучше. Петька стоял рядом, протягивал руки к воображаемой лепешке, передавал мне.

— Матвей, Тимка, — повернулся я к ним. — Режете овощи. Матвей — репу, Тимка — морковь. Только без овощей. Движения ножом. Быстро, ровно, одной толщиной. Начали.

Матвей взял нож, начал водить лезвием над пустой доской — вверх-вниз, имитируя нарезку.

— Держи нож правильно, — остановил я. — Пальцы подгибаешь, чтобы не порезаться. Рука движется ровно, без рывков. Вот так. Попробуй.

Он повторил. Движения стали плавнее.

— Быстрее. Нож не останавливается. Режь, режь, режь. Руки должны запомнить сами.

Матвей ускорился. Тимка рядом делал то же самое. Я развернулся к воображаемым сковородам на решетке Драконьего Горна. Протянул руки, словно держал ручки:

— Смотрите. Левой рукой переворачиваю лепешку. Правой — подбрасываю овощи. Одновременно. Вот так.

Я показал движения.

— Стёпка, — позвал я. — Я собираю Огненный Язык, передаю тебе. Ты берешь двумя руками, разворачиваешься к покупателю. Говоришь: «Огненный Язык, свежий с огня, попробуйте!» Попробуй.

Стёпка протянул руки, взял воображаемый сверток, развернулся:

— Огненный Язык… э-э… свежий…

— Громче! Увереннее! Ты не сомневаешься, ты знаешь, что это лучшая еда на ярмарке. Еще раз.

Он повторил громче, с улыбкой:

— Огненный Язык, свежий с огня, попробуйте!

— Лучше. Теперь все вместе. С начала до конца. Без остановок.

Мы начали. Варя раскатывала воздух. Петька подхватывал, передавал мне. Я бросал на воображаемую сковороду, переворачивал. Матвей резал пустоту. Тимка тоже. Я подбрасывал воображаемые овощи, собирал Огненный Язык, передавал Стёпке. Мага тоже училась и старательно собирала. Не так быстро, но ничего страшного. Степа принимал, подавал.

Сначала медленно, сбивчиво. Варя не успевала. Матвей останавливался. Стёпка ронял воображаемый сверток. Я останавливал, исправлял, заставлял повторять. Через полчаса движения стали плавнее. Через час — почти без сбоев.

Варя раскатывала быстро, ритмично. Матвей резал уверенно, не глядя на руки. Я жонглировал двумя воображаемыми сковородами. Стёпка принимал и подавал четко.

— Еще раз, — сказал я. — Последний. На скорость.

Мы прошли весь процесс за сорок секунд. Без ошибок.

Я выдохнул:

— Хорошо. Теперь по-настоящему.

Я поставил две сковороды на решетку Драконьего Горна. Дождался, пока нагреются.

— Варя, тесто. Раскатывай по-настоящему. Десять лепешек — не больше. Это наш ужин и последняя проверка.

Она кивнула, оторвала кусок теста от большого кома. Начала раскатывать — быстро, уверенно. Движения такие же, как в тренировке, но теперь с настоящим тестом. Протянула мне первую лепешку.

Я плеснул жир на сковороду, бросил лепешку. Шипение. Она задымилась.

— Матвей, репу, — бросил я.

Он взял репу, начал резать — быстро, ровно. Ломтики падали на доску одинаковой толщины.

— Хорошо, — одобрил я. — Давай сюда.

Он скинул мне нарезанную репу с доски прямо в сковородку. Я перевернул лепешку. Подбросил сковороду с репой — ломтики взлетели, перевернулись. Жир брызнул на огонь — короткая вспышка. Варя протянула вторую лепешку. Я снял первую, бросил вторую. Собрал первый Огненный Язык — лепешка, овощи, ложка соуса. Свернул.

— Стёпка, — протянул ему.

Он взял уверенно, двумя руками, развернулся к воображаемому покупателю:

— Огненный Язык, свежий с огня, попробуйте!

За воротами раздался низкий, насмешливый голос:

— Ну и попробую.

Мы все замерли. Из темноты во двор вошел Угрюмый. Огромный, в тулупе. За ним — Волк, молчаливый и настороженный.

Угрюмый оглядел двор. Драконий Горн, горящий ровным жаром. Две сковороды на решетке. Нас, застывших на месте.

— Не останавливайтесь, — сказал он, подходя ближе. — Я просто проходил мимо. Пахнет интересно.

Я хмыкнул, вернулся к работе. Перевернул лепешку, подбросил овощи. Угрюмый подошел к Стёпке, который все еще стоял с Огненным Языком в руках, не зная, что делать.

— Так ты говорил, свежий с огня? — Угрюмый протянул руку. — Давай попробую.

Стёпка моргнул, растерянно посмотрел на меня. Я кивнул. Стёпка неуверенно передал сверток Угрюмому.

Тот взял, понюхал. Усмехнулся:

— Чеснока не пожалел. — Откусил.

Жевал медленно, задумчиво. Лицо не изменилось. Сглотнул. Выдохнул.

— Соус дерет глотку, — сказал он спокойно. — Хорош.

Он доел Огненный Язык до конца, вытер рот тыльной стороной ладони. Кивнул Волку:

— Бери себе. Попробуй.

Я уже собрал второй. Передал Стёпке. Тот, уже увереннее, протянул Волку. Волк взял, откусил. Жевал молча. Кивнул коротко — одобрительно.

Угрюмый достал из кармана монеты, вложил Семке в руку:

— За двоих. Считай, первая выручка.

Я усмехнулся, не отрываясь от сковород:

— Спасибо за поддержку.

Угрюмый обошел Драконий Горн, оглядывая его со всех сторон. Присвистнул:

— Так это правда работает. Думал, ты блефуешь.

— Работает, — коротко ответил я, переворачивая лепешку.

Он постоял, глядя на огонь, на работу команды. Варя раскатывала тесто, не поднимая головы. Матвей резал овощи быстро, уверенно. Стёпка стоял с готовым Огненным Языком, ждал следующего «покупателя».

Угрюмый кивнул с одобрением:

— Слаженно работаете. Это хорошо.

Он подошел ближе ко мне, понизил голос:

— Александр. Нам нужно поговорить. Наедине.

Я снял сковороду с огня, кивнул Варе:

— Продолжайте без меня. Отработайте оставшиеся языки.

Мы с Угрюмым отошли к воротам. Волк остался у печи, молча наблюдая за работой детей.

Угрюмый повернулся ко мне, лицо стало серьезным:

— Слушай, Александр. Пока ты тут свои печки строишь, я тоже не сидел сложа руки.

Я кивнул:

— Слушаю.

— Гильдия думает, что Слободка — их задний двор? — Он сплюнул. — Ошибаются. Я начал чистить свою территорию. Нашел пару гнид, что слишком громко обсуждали твои «тухлые пирожки». Языки у них теперь заплетаются… если вообще есть чем говорить.

Он помолчал, глядя на меня тяжелым взглядом:

— Здесь, в Слободке, Гильдия больше рот не откроет. Это моя земля.

Я кивнул:

— Понял.

— Но, — продолжил Угрюмый, голос стал жестче, — это капля в море. Они бьют по тебе не здесь. Там, в городе. И кто-то им слил информацию о твоей колеснице и о продуктах. Я в этом уверен…

Он сделал паузу.

— Потому что нашел одну крысу в своих рядах.

Я насторожился:

— Кто?

Угрюмый покачал головой:

— Не твоя забота, Александр. Мои люди — моя головная боль. Главное — разобрался с ним. Больше утечек не будет. С этой стороны.

Он посмотрел на меня:

— Но не факт, что он один. Гильдия умеет покупать людей. Будь начеку.

Я кивнул медленно:

— Буду.

Угрюмый повернулся к Драконьему Горну, где дети продолжали работать. Варя раскатывала. Матвей резал. Я жарил. Стёпка подавал.

— Ты все же безумец, повар, — сказал он тихо. — Идти на ярмарку с репой и ржаной мукой против их гусей и пирогов… Не знаю, что ты задумал, но будь готов ко всему. Они ударили раз — ударят и снова.

Я посмотрел на него спокойно:

— Я знаю, но меня это не волнует. Я ударю так, что они не встанут. Готовься. Мне скоро понадобится твоя помощь.

Угрюмый смотрел на меня задумчиво. Потом усмехнулся со смесью скепсиса и уважения:

— Хорошо. — Он хлопнул меня по плечу. — Мои люди будут на ярмарке завтра. Присмотрят за тобой, ну и посмотрим, как ты будешь гореть, повар.

Он развернулся, кивнул Волку:

— Пошли.

Они вышли за ворота, растворились в темноте. Я вернулся к печи. Дети закончили последний Огненный Язык. Десять штук лежали на доске — дымящиеся, пахнущие.

— Садитесь, ешьте, — сказал я. — Заслужили.

Они набросились на свертки.

Варя ела медленнее. Доела, вытерла рот:

— Что он сказал?

Я посмотрел на нее:

— Что завтра будет тяжело, но мы справимся.