Чайная госпожи Тельмы - Огненная Любовь - Страница 2

– Госпожа Тельма, вы зря усложняете, – приосанился инквизитор, все еще надеясь обманом вынудить меня пойти с ним добровольно.

Но я не собиралась давать ему ни единого шанса на победу.

Молча повернувшись к нему спиной, так и не закрывая дверь, я подошла к стойке, за которой прятался старенький кассовый аппарат. Пробежавшись взглядом по маленьким сувенирным пакетикам, отыскала успокоительный сбор. Желание взять вместо него послабляющий оказалось нестерпимым, но я сумела удержать себя от неразумного поступка.

Он уедет. Завтра инквизитор уже уедет.

Вернувшись к порогу, я протянула незваному гостю пакетик. Смотрел он что на меня, что на него с подозрением, но все же взял.

– Это вам на дорожку. Поезд до столицы отходит от станции утром, – прокомментировала я подарок и подала ему пустое ведро. – Это тоже вам. Фонтан от вас справа на площади. Всего доброго.

Дверь я закрыла, очень гордая собой и своей выдержкой. Любая на моем месте уже тряслась бы от страха, но за годы, проведенные в ожидании инквизиторского костра, я научилась держать лицо в любой, даже самой неординарной ситуации.

Громко топая по деревянному полу, добралась до стойки и на цыпочках вернулась обратно к двери, чтобы приложить ухо к створке. Но, как назло, ничего не услышала. Ушел или стоит?

– Чавк, чавк, чавк! – вдруг раздалось где-то совсем рядом, а я даже подпрыгнула от неожиданности.

Сердце колотилось как ненормальное, а страх пронизывал до самых кончиков пальцев.

Медленно обернувшись, я вооружилась метлой и пошла на звук. Если инквизитор забрался ко мне в дом через окно на кухне…

– Да чтоб тебе похудеть, морда ты рыжая! – воскликнула я, обнаружив там Дифенса.

Забравшись на стул, опершись лапами о столешницу, он нагло и беспардонно то ли ужинал, то ли завтракал моими сардельками, прежде повязав себе на шею черный платочек. Фамильяра я манерам обучила – это да, но вот нахальство из него выбить никак не получалось.

Оно, видимо, родилось вместе с ним. Ко мне он попал еще совсем котенком, но уже тогда воровал что цыплят из амбара, что сметану из погреба, особо не утруждая себя угрызениями совести. С тех пор он поднабрал килограммов, научился говорить, обзавелся манерами и минимально необходимыми для фамильяров знаниями, но много, часто и вкусно кушать любить не перестал.

Лично я его на руки поднимала исключительно в крайних случаях, а по ночам своей любовью он и правда имел все шансы меня задушить. Просто потому, что спал вместе со мной, напитываясь растраченной за день энергией. Я тоже восстанавливалась рядом с ним – в этом плане мы друг друга дополняли и жить друг без друга полноценно фактически не могли.

– Попрошу без осуждений! – ничуть не отвлекся он от своего блюда, уминая предпоследнюю сардельку за обе шерстяные щеки.

– Да ты же на кровать уже сам не залезаешь! – возмутилась я и отобрала-таки у него последнюю сардельку.

Сев на стул под обиженным взглядом зеленых глаз, демонстративно откусила и прожевала кусок побольше. Взгляд сделался укоризненным, но меня не проняло.

– Хорошего кота, знаешь ли, должно быть много. Я хочу нести добро в массы, – заявил он, убрав лапы со стола.

– Или массы в массы, – усмехнулась я, дожевывая холодную сардельку.

– Да у меня же стресс! Нас опять на костер отправить хотят! – перепрыгнул он со стула на кухонную столешницу, чтобы добраться до кастрюль, за что и получил тапочкой по мягкому месту.

Тапка прилетел прицельно – за годы нашей дружбы натренировалась, так что рыжему пришлось ретироваться вниз, на пол. А я полы, между прочим, вечером не мыла, оставив это нехитрое дело на утро, а он, между прочим, по ним лапами ходит, а потом на стол!

– Не нас, а меня, – исправила я, с разочарованным вздохом рассматривая пустую тарелку.

Все-таки одной сардельки оказалось маловато.

Переложив тарелку в мойку, я не без труда взяла обиженного котейку на руки. Он просто млел, когда я почесывала ему за ушами, лоб или подбородок. Вот и сейчас затарахтел, как старая повозка, безвольно повиснув в моих руках всеми своими обворожительными килограммами.

– Мр-р-р… Еще же не поздно. Может, уедем прямо сейчас, а? – спросил он, прикрыв от удовольствия веки, явно пытаясь меня успокоить.

– Да ни за что, – переместила я руку ему на лоб и улыбнулась. – И этот обломится. И следующий инквизитор тоже. Иди спать уже, – поставила я его на верхнюю ступеньку лестницы, а сама начала спускаться вниз.

– А ты куда? – приподнял он голову, высматривая, не сверну ли я без него на кухню.

– Дверь запереть. Сейчас приду.

Спустившись вниз, я вошла в тихий и темный сейчас зал чайной. Одинокая свеча в одинарном канделябре давно потухла от хлопанья дверьми, но свет для моего дела и не требовался. Прокравшись к окну, что располагалось слева от двери, я осторожно прислонилась к нему, высматривая площадь с фонтаном.

К моему глубочайшему сожалению, инквизитора там не нашлось. С выдержкой попался, гад! Зато предыдущий так полыхал от злости, что со всех окрестных домов видно было. Именно из фонтана он себя и поливал, чтобы остудить огненный пыл. Моим ведром, между прочим, поливал, временно одолжив его, проявив при этом невероятную вежливость.

Постояв немного у окна, я решила проверить наверняка. Кажется, у фонтана кто-то все же стоял, но разглядеть как следует не получалось.

Осторожно приоткрыв дверь, я узрела на пороге свое родное ведро. На площади так никого и не нашла, поэтому спокойно подняла его, но едва прижала к себе, как заметила выжженную прямо на металле надпись «Забронируйте мне столик у окна».

Кажется, кое-кто упрямый вот так легко отступать не собирался. Но он еще просто не знал, что в этом городе имелся кто-то гораздо упрямее.

Глава 2: Как ведьма инквизитора выпроваживала

– Еще чаю? – вежливо спросила я, наслаждаясь ароматным бодрящим напитком.

– Твоим отваром я уже сыт по горло, – отозвался Дифенс, голодным взглядом облизывая тарелку с нарезкой. – Дай мне еще колбаски.

– Ты хотел сказать булочку с колбаской? – усмехнулась я, делая еще один маленький глоток живительного золота.

Ароматы клубники, малины, сладкого северного яблока и цветков гибискуса витали в зале чайной, наполняя все вокруг умиротворением и желанием жить. Солнечные лучи через единственное окно падали прямо на наш стол, который я заняла ровно в девять утра вместе с открытием чайной. И даже цветочки свежие в вазочку поставила, а инквизитор все не приходил и не приходил. А я вот очень желала сказать ему, что этот столик у окна уже занят.

– Булочки свои сама ешь. Тощая стала как жердь, даром что печешь каждое утро.

Не дождавшись моей милости, котейка решил взять все в свои лапы. Подцепив розовый кругляш когтем, подтянул его к себе, поглядывая на меня с опаской, и быстро слопал, пока не отобрали.

– Переживаешь за инквизитора, да? – поинтересовался рыжий, довольно прищурившись на солнце.

– С чего это я должна за него переживать? – встрепенулась я, отставляя белую фарфоровую чашку. – Не пришел и не пришел. Нужен он мне тут больно. Любопытно просто: уехал или нет. Утренний поезд-то до столицы уже умчался.

– Думаешь, вот так просто послушался и отступил? – Кот явно в эту версию не верил.

Я, откровенно говоря, тоже, но надеяться мне никто не мешал.

– А что? Мне кажется, я произвожу хорошее впечатление, – приосанилась я, это самое впечатление демонстрируя.

– Неизгладимое – это да, но вот хорошее…

На этот раз язвительный комментарий пришлось пропустить мимо ушей, но тарелку с колбаской я на всякий случай отодвинула подальше, а сама улыбнулась забежавшей в чайную Бьянке.

Сегодня она снова опоздала, но ругать помощницу я не видела смысла. Знала, что пока до чайной от своего дома бежала, она уже много раз сама себя поругала. Девушкой она вообще была ответственной, но уж очень любила читать детективные романы. Так любила, что нередко не смыкала глаз до самого утра, а потом, естественно, опаздывала, проворонив будильник.