Лили. Заставлю тебя полюбить - Ковалевская Алиса - Страница 12

Мирон

Она рванула прочь. Сам не понял, как дёрнулся за ней и нагнал посреди холла. Схватил и развернул к себе. Глаза её горели, губы были алыми.

Чёрт… Прижался ртом к её рту, а дальше, как в тумане. Она пахла яблоками и цветами, дождём и солнцем… Её ладони упёрлись в мою грудь, она замычала.

Оттолкнул её.

Лилия

– Ты охренел?!

Я замахнулась, но Мирон перехватил мою руку. Сжал до боли и отпустил. Смерил меня взглядом, презрения в котором было больше обычного.

Я выдержала и ответила ему тем же.

– Никогда больше, – прошипела я. – Иначе…

– Согласен. Овчинка выделки не стоит. А Марк – болван, раз на тебя повёлся.

Он скрылся в своей спальне. Мерзавец!

На глаза навернулись слёзы. Я сжала в руке подвеску, подаренную Марком. Это его семейка ничего не стоит! Не удивительно, почему он с ними не общался! Только вот… Вкус поцелуя на губах был словно выдержанное вино. Облизнула губы и выдохнула, представив родное лицо. Только… Вместо Марка перед глазами появился Мирон.

Глава 14

Лилия

– Спасибо, – бросила я сквозь зубы и пошла к дому.

Учтивость водителя вымораживала. «Доброе утро, Лилия Александровна», «Вам комфортно, Лилия Александровна?», «Пристегнитесь, пожалуйста, Лилия Александровна». Плеваться хотелось! Как будто он не знает, что я – пленница его хозяина, и комфортно мне быть не может в принципе. Дойдя до двери, оглянулась, ожидая наткнуться на устремлённый вслед взгляд. Но водитель натирал лобовое стекло, и дела ему до меня не было.

– Подхалим, – прошипела и зашла в дом.

Грымза ЮЮ до меня не докапывалась – ни единого замечания за всю неделю. Зато лыбилась, обращаясь ко мне, а в глазах так и читалась злость. Лучше бы Добронравов не лез!

Дом встретил меня тишиной. В склепе, наверное, и то жизни больше.

– Привет, мам, – сказала, только мама сняла трубку. – Как вы?

– Да хорошо. Лето ждём вот. Льёт постоянно, как бы картошка не погнила вся. Да и свёкла с морковью. А ты как?

– Я в порядке, – ответила, стягивая шарф.

Холодина стояла жуткая, в последние дни шли дожди, и я поглядывала на камин. Но развести его не решалась, хотя спросила у колонки, как это делается.

– Ты когда приедешь, Лиль? Твой Марк как?

– Да хорошо всё, – соврала я. – Вот… работаем. Пока вырваться не получается.

– Молодец ты, доченька. С детства у нас с отцом одарённая была. Я ему всегда говорила, что ты много в жизни добьёшься.

– Да ладно тебе, мам. Если бы не вы с папой, я бы ничего не добилась. Кстати, как ваш кредит?

– Выплачиваем потихонечку. Ты не думай об этом. Главное сейчас, чтобы погода стала нормальная, а с остальным справимся.

Мне стало невозможно грустно. Сжала шарф в пальцах – дорогой, красивый. У мамы такого никогда не было, а мне… мне Марк подарил.

– Я люблю вас, – сказала, едва борясь со слезами. – Папу за меня поцелуй.

Закончив разговор, я сняла пальто. Пообещала, что обязательно съезжу к родителям. Только что про Марка скажу? Они знали, что мы живем вместе, но что он пропал, родители, не знали. И что я беременна – тоже. Врать я не любила и не умела, а тут… Каждый наш разговор утягивал меня в трясину вранья глубже, и от этого я чувствовала себя виноватой. Родители мне верят, а я…

Из глубины дома вдруг раздался непонятный звук.

– Любовь Матвеевна, – позвала я громко. – Это вы, Любовь Матвеевна?

Мирон

Друг показал на коньяк. В бутылке осталось меньше половины, а ощущение было, что мы пьём чай. Чертовски хороший чай тридцатилетней выдержки.

– Она тебе нравится, признайся.

– Иди к дьяволу.

Сказал и мрачно хмыкнул. Глядя на Германа, можно было подумать, что я и так у него в гостях. Дизайнерский ремонт его квартиры наводил на мысли, что у этого сукина сына нет бабла, чтобы довести дело до ума. Торчащие из стен кирпичи и мебель под стать. Другое дело, что за услуги своего дизайнера он отдал больше, чем я платил в год своему лучшему менеджеру.

– Она забавная.

– Тебе, друган, жить походу грустно. Давно тебе говорил – заведи себе мартышку.

– У меня полный офис мартышек. На хрена мне эта живность ещё и дома.

Герман хмыкнул и разлил остатки коньяка по бокалам. Я посмотрел на часы. Половина седьмого. Водитель как раз должен везти девчонку домой. Берлинская фрейлин оказалась выше всяких похвал. Проблема в том, что не прошло и десяти минут после того, как за ней закрылась дверь номера, в голову полезли мысли о Лили. Лили… Что-то в этом было.

– Лили…

Поймал на себе взгляд друга и мотнул головой. Герман криво хмыкнул.

– Покажи хоть.

Я открыл фотографию на телефоне и толкнул его по барной стойке к другу.

– Неплохо.

– Он отправил телефон обратно.

– Она тебе реально нравится, – сказал он снова. – Так баб попросту не щёлкают.

– Как «так»?

– Так, – кивнул на смартфон. – Сам знаешь. – Приподнял бокал и отсалютовал мне. – За тебя, Мир. Чёрт… Пора бы тебе обзавестись своей мартышкой.

– Что-то ты не спешишь ею обзаводиться.

– Я – другое дело. Я – вольный художник. А ты, – посмотрел многозначительно. – Я тебя со школы знаю, Мир. Тебе пора – отвечаю.

Лиля

Едва я поднялась на второй этаж, навстречу мне вышла женщина, раньше которую я никогда не видела. Стрижка каре, тёмные волосы и тёмные глаза. Одета она была в костюм чёрного цвета – неприлично дорогой, это стало понятно с первого взгляда.

– Вы кто?

Не ответив, она осмотрела меня с головы до ног неприятным взглядом. Даже когда Мирон оценивал меня, было лучше.

– Кто вы?! – спросила настойчивее.

– А ты не знаешь?

– Понятия не имею! Кто вы и что тут делаете?! Отвечайте! Или я полицию вы…

– Я мать Мирона, – жёстко сказала она. – И Марка, – добавила, понизив голос до свистящего сипа.

– Мирона нет.

– Я в курсе.

Она осмотрела меня снова.

– Тебе в этом доме не место. Господи, как мой сын мог повестись на такую шлюху?! – Она приблизилась. – Учти, жизни я тебе не дам. Решила, что выиграла джек пот?! Нет, ты ничего не выиграла. Захотела богатого мальчика?! Сесть на шею и ноги свесить?!

– С чего вы взяли?!

– Я достаточно долго живу на свете. У тебя всё на лице написано.

– Может, живёте вы долго, только по лицам читать так и не научились. В школе, наверное, по чтению была единица!

– Ты мне ещё хамить будешь?!

– Так вы мне хамите, думаете, я не отвечу?

– Ты моему сыну не пара, – зло прошипела она, сузив сверкнувшие глаза, и сделала шаг на меня. – Такой твари не место в нашей семье. И то, что ты забеременела, тебе не поможет. Я не для того рожала своих детей, чтобы шлюха вроде тебя испортила им жизнь, – она сделала на меня ещё шаг.

– А для чего вы детей рожали?! Какое право вы имеете решать за Марка?! И не смейте меня оскорблять! Шлюхи на панели стоят, а я…

– А ты что?!

– Я люблю Марка! Я в этом виновата?! Если я его люблю, значит, автоматически шлюхой стала?! Вы себя слышите?!

– Я себя отлично слышу, – прошипела она. – И таких, как ты, много видела. Не нужно мне говорить про любовь. Ты не моего сына любишь, а его деньги, ты…

– Теперь я понимаю, почему он не хотел с вами ничего общего иметь! Я бы тоже не хотела! Вы…

– Закрой рот! – закричала она, оттесняя меня всё ближе к лестнице. Я понимала – ещё несколько шагов, и отступать будет некуда. – Поговори ещё! Да ты… – она махнула рукой.

Я отшатнулась от неё.

Что-то было в ней угрожающее. Я попятилась. Блеск глаз становился всё сильнее, лицо её было бледным, и глаза от этого казались углями.

– Не уберёшься сама, – прошипела она, – я тебя уничтожу. Ты не получишь ничего! Ни копейки! Мой сын…