Случайная мама. Чудо под Новый год (СИ) - Беж Рина - Страница 3

Мало этого, еще и крестик у меня из-под рубашки выскользнул и за Милкину сережку в виде колечек-висюлек зацепился. Провалился в одно из них.

И в этот момент, когда мы, запутанные и ржуще-ворчащие, пытались распутаться, заявилась Антипенко. Со своим громким «фи» и богатым воображением.

– То, что чудо, Саш, согласна. А перьев я у нее не увидела, – продолжает потешаться сестра. – Очень даже миленькая девушка.

От «миленькой» моментально отмахиваюсь. У Трифановой все женские особи, что хотя бы теоретически могут стать моими спутницами жизни, попадают в эту категорию.

Сестра не теряет надежды пристроить меня в чьи-нибудь бережные руки и никак не понимает очевидного – мне и одному отлично живется. Тем более, и не один я вовсе.

– Я вообще не понимаю, что ты там могла увидеть и, главное, как? – растягиваю губы в ухмылке. – В твоем-то положении.

Припоминаю ее, раскоряченную, на столе.

– Видела-видела, – не сдается Милка. – Лицо у блондиночки было очень выразительным. А уж когда ты ее дамочкой назвал, думала, она тебя точно поколотит. Она, кстати, кто? Клиентка? Важная? А то очень неудачно вышло.

– Нет. Ее муж в клиенты набивался. Но я этого ушлого прихлебателя сразу лесом послал.

В памяти легко воссоздается лицо смазливого парня с бегающими глазами, который мне сразу не понравился. А уж когда он открыл рот и поделился мыслью, что хочет нагреть руки на имуществе благоверной… – я думал лично его за шкирку из кабинета выкину.

Тот, к его счастью, оказался догадливым и моментально смотался сам, не став искушать судьбу.

– О, как. Разводятся, значит?

– Ага, если эта Антипенко не передумает.

– Ну, вид у нее был очень решительный, когда она вошла. Сомневаюсь, что передумает… -убеждает Мила, но вдруг мрачнеет. – Слушай, Саш, а она на тебя никому не нажалуется? Ну, что мы тут случайно… а то, не дай бог, проблемы нарисуются?

– Не переживай, не нарисуются, – отмахиваюсь.

Но в голове галочку себе ставлю. Пожалуй, стоит запросить с поста охраны видео из коридоров и отследить, что одна любительница старого дедовского способа, а не тройничков – непроизвольно фыркаю, не сдержав смешок – благополучно покинула наше бюро, никуда больше не заходя.

– Значит, вы с Тёмычем в отпуск через пять дней летите? – переключаю внимание сестры на новую тему.

Удается легко.

Людмила моментально забывает про лишнее и, излучая вселенскую печаль, вздыхает:

– Да, Сань, на три недели. Билеты уже на руках. Прости, братик, что с Никуськой подстраховать не смогу. Я ж не знала, что у тебя сроки по Рустамовой на полтора месяца сдвинутся.

– Никто не знал, не вини себя.

– А назад никак отыграть нельзя и опять вернуть на январь? Я уже в городе буду. Помогу без проблем. Или тебе в Тюмень другого адвоката послать, а самому отсюда его курировать?

– Нет, Мил, – качаю головой. – Без вариантов. Я полтора года это дело веду, все мелочи знаю. А нового спеца подключать – он вникнуть не успеет, а «на от..бись» нам никак нельзя. Тамаре давно пора вернуть ее детей. Она ж их все это время не видела.

– Согласна, братик. Тянуть дальше – жестоко. Не представляю, каким моральным уродом надо быть, чтобы разлучать малюток с матерью.

С этим абсолютно и полностью согласен. Скажи мне кто, что Веронику у меня отберет, да я его с землей сравняю и сверху бетоном залью. Для надежности.

Но это я. А у других…

– В жизни всякое случается, – замечаю философски, после чего достаю из шкафа курту и киваю на выход. – Ладно, пойдём. Я тебя до дома подкину. Да и няня просила, чтобы я ее в восемь отпустил.

– Ух, ничего себе, уже без пятнадцати, – вскидывается сестра, глянув на часы, спешно хватает вещи и, цокая каблуками, вылетает в коридор. – Давай скорее, Саш. Иначе опоздаем.

– Егоза, – хмыкаю себе под нос и устремляюсь за ней следом.

Глава 3

ОКСАНА

В родительскую квартиру возвращаюсь в начале девятого.

– Всем привет! Я дома, – подаю голос, закрывая за собой дверь.

Прямо как в старые добрые времена, до моего глупого замужества, когда жила здесь с родными на постоянке, не ведая, что когда-нибудь от них перееду.

Ставлю сумку на зеркало, туда же определяю и шапку, которую стащила сразу, как вошла в подъезд. Сдергиваю верхнюю одежду и убираю на вешалку в шкаф. Наклоняюсь, расстегнуть сапоги. А когда выпрямляюсь, мамуля выглядывает из кухни.

– Ну что, дочь, как сходила? – интересуется она, вытирая руки полотенцем. – Поговорили?

В глазах беспокойство и надежда на лучшее, а за ними решительность и неизменное желание помочь и поддержать.

Она у меня такая. За свою семью без раздумий горой встанет, даже если я или папа порой совершаем ошибки. Безусловная любовь. Такая не всем доступна.

– Да без толку, Люб, – опережает меня с ответом отец, выходя их гостиной и прислоняясь плечом к дверному коску. – Не видишь что ли? У Ксюни на лице всё написано.

– Да ничего на нем не написано, па! Просто у тебя фантазия богатая, – отмахиваюсь. – Кстати, вот, держи. Как просил, купила на почте декабрьский номер. Сказали, только вчера вышел.

Расстегнув молнию на сумке, вынимаю и протягиваю нашему семейному любителю японской игры-головоломки небольшой по размеру, но пухлый по толщине журнал «Судоку».

– Ох, спасибо! – расплывается тот в благодарности, забирая из рук сокровище. – Моя ж прелесть!

Бережно прижимает к груди печатное издание и поправляет очки, которые с макушки едва не сваливаются ему на нос.

Но едва я радуюсь, что легко сумела оставить последнее слово за собой, как глава семейства Антипенко доказывает обратное: память у него отличная, и так просто с проторенной дорожки он сходить не собирается:

– А по поводу богатой фантазии, дочь, я бы с тобой поспорил. Заметь, это не я, а ты школу забросила и в сказочницы подалась, чтобы детские книжки писать.

Усмехаюсь и качаю головой.

– Я не школу забросила, па, а преподавание в школе, – поправляю его, наставляя указательный палец. – И, если мне не изменяет память, ты первый меня в этом поддержал.

– Ксюнь, ну а как тебя было не поддержать, если ты из-за Мишани-долбоящера себе всю психику расшатала и призналась, что дома тебе морально легче и спокойней работается, чем каждый день в шумном коллективе преподавателей? Да и с финансовой стороны ты в плюсе оказалась, хоть я, признаюсь, по началу сомневался.

– Ну, коллектив преподавателей был не шумный, а до жути любопытный. Словно не в большом городе живешь, а в деревне, где каждый всё о тебе лучше тебя знает, без просьб советы раздает да за спиной кости перемывает, – вываливаю на свет божий то, что угнетало сильнее остального. Пока училась в педагогическом, даже не подозревала, что бабье царство не зря именуют гадюшником. Это такая клоака, мама не горюй! – А по поводу выплаты гонорара за книги, так я ж по договору работаю, пап. Официально. Там не обманывают.

– Бережёного бог бережёт.

– А остальные просто страхуются, – подмигиваю, заканчивая начатую отцом пословицу.

– Так, спорщики мои любимые, предлагаю болтологию продолжить за столом. Я ужин приготовила, и он стынет, – хлопает мама в ладоши, перетягивая на себя всё внимание. – Оксан, дуй переодеваться и мыть руки, а ты, Дим, относи свою бумажную прелесть в комнату и возвращайся. Поможешь мне накрывать.

– Яволь, майн либен генераль, – шутливо козыряет папа, чмокая маму в щеку, и, подмигнув мне, уносится выполнять распоряжение.

Папа у нас на работе начальник, грозный и требовательный, главный инженер завода по изготовлению железобетонных конструкций, а дома примерный семьянин, любимый муж и добровольный подкаблучник. Хотя мама от него этого совершенно не требует. Характер у нее не тот, чтобы самоутверждаться за чужой счет.

У родителей вообще какой-то невероятно идеальный симбиоз в отношениях. Гармоничное партнерство, где оба друг друга слышат и понимают с полуслова, поддерживают и дополняют без просьб и уговоров.