Последний Герой. Том 9 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 4

Глава 2

Вслед за начальником местного отделения мы пошли в его кабинет. Здесь всё тоже будто застыло во времени. Один в один будто кабинеты из прошлой жизни, когда стены обшивали листами полировки, а от пола до потолка — встроенные шкафы из того же материала. Там, где проходили батареи, просто сверлили круглые отверстия прямо в панелях, чтобы панели не вспучило и от батарей хоть какой толк был.

Не хватало только портрета Дзержинского на стене и плаката с Ельциным — с той самой надписью: «Голосуй, или проиграешь». Хотя Дзержинский при дальнейшем осмотре всё же нашёлся — в виде серого бюста на подоконнике, рядом с огромным кактусом с пожелтевшими от старости колючками.

— Ремонт бы тебе не помешал, Вадим Владимирович, — проговорил Мордюков, морщась и невольно сравнивая кабинет Черноусова со своим, в Новознаменске.

— Да мне… это самое, — отмахнулся Черноусов. — И так нормально. Перед кем мне тут, это самое, выделываться? В этом кабинете ещё с советских времён мой наставник работал. Георгич. Он меня всему научил. Вот я ничего и не меняю. Да и денег, честно говоря, на ремонт не особо дают.

Он усмехнулся, покачал головой.

— Я лучше следствию сделаю ремонт. Девчонки молодые жалуются, что у них каблуки в щелях между половиц застревают. А я-то что, у меня каблуков нету, мне нормально.

— М-да, — покачал головой Мордюков.

— Ну, так как вы тут устроились? Где разместились? — спросил Черноусов, усаживаясь за стол.

Мы сели на стулья. Дивана у него не было — только несколько колченогих стульев, на одном обшивка уже протёрлась, из-под неё торчала пожелтевшая вата.

— Мы ещё не заселялись, — сказал Мордюков. — Сразу в отдел приехали, так сказать, окунуться в рабочую атмосферу. А окунулись, извини, конечно, в чёрт знает что.

— Да ладно, Алексеич, — отмахнулся майор. — Мы тут люди простые. Но я тебе скажу, что за результаты я со всех спрашиваю. Ты не думай. У меня народ с головой. У меня — ух! И вот ты приехал, это самое… А я тебе вот что скажу: чтобы в глубинке работать, надо по-другому к людям относиться. И подход иметь.

— Вот это всё — демагогия, — оборвал его Мордюков. — Давай, Вадик, рассказывай, что там, что да как по делу. Какие обстоятельства убийства, как всё было?

— Ну, это самое… — морщил лоб Черноусов. — Там Васильченко, он это, домик один решил проверить за городом, в лесу. И там вот его… ну, в общем, нашли. С распоротым животом, аж по самую грудь.

Он махнул поперёк себя рукой и покачал головой.

— А как нашли его, кто обнаружил? — спросил я.

— Так это… машину заметили люди, странно же — стоит и стоит служебная. Уазик у него приметный, на дороге. Ага. Ну, значит, мы поехали, всё там обыскали. Заходим в домик — а там это самое… вот, — Черноусов задумался, почесал затылок.

— Поехали, что ли, посмотрим этот домик, — сказал Мордюков.

— Так, а что его смотреть-то, — жевал губу майор, — мы там всё изъяли, всё сфоткали. Протокол осмотра есть. Вот фотки у меня в компьютере можете глянуть, ага. Дело-то, конечно, сейчас не у нас, а в Следственном комитете. Ну, как в комитете — у нас один следак комитетский только. Вот, к нему заскочите — можете глянуть протокол осмотра места происшествия

— Нет, поехали на место преступления, — настоял Мордюков. — Смотреть лучше, чем читать.

Я был согласен с шефом. Всегда нужно начинать с места происшествия. Даже если всё уже изъято и отработано, всё равно нужно увидеть своими глазами, понять, вникнуть, прочувствовать. Очутиться на миг в шкуре преступника, прокрутить его действия в голове — тогда начинаешь понимать его мотивы, цели, маршрут. Иногда это помогает смотреть куда надо — и заметить то, чего другие не видят.

— Так… Ладно, съездим. Сейчас я водителю своему позвоню.

Он достал телефон.

— Мишка, выгоняй машину. Ага, поедем сейчас до домика того, лесного. К крыльцу подгони… В смысле, ты не на работе⁈ Мухой на службу!

Послушал ответ, нахмурился.

— В смысле, не в городе? У меня отпросился на сегодня? Да когда? Бардак какой-то! — буркнул он и сбросил звонок.

Мы с Мордюковым переглянулись, оба невольно улыбнулись. До местного руководства, похоже, начинало доходить, что бардак тут поголовный, вошедший в привычку. Того гляди, ещё поймут, что вообще-то так дело делать неудобно.

Но это не сейчас.

— Ладно, я сам за рулём, — махнул рукой Черноусов. — Так вы, значит, не заселились ещё?

— А где у вас тут гостиница? — уточнил Мордюков. — Приличная.

— Раскатал губу, товарищ полковник, — ответил Черноусов. — Откуда у нас в Нижнереченске гостиница? Сами подумайте.

— Не понял, — опешил Мордюков. — А мы где должны жить-то? В кабинете на стульях? Что, вообще ничего не предусмотрено для командировочных?

— Почему не предусмотрено? — пожал плечами Черноусов. — Можете у меня пожить. У меня дом большой.

— У тебя? — поднял брови Мордюков.

— Ну, там, конечно, у меня ещё и родственник, и жена, и кошка с собакой, — проговорил Черноусов и вдруг хлопнул ладонью по столу. — Точно! Придумал!

Хлопнул он громко, так что Семен Алексеевич аж вздрогнул.

— Поживёте в доме Васильченко. Ему теперь дом за ненадобностью, вот и заезжайте.

— А близкие его? — поинтересовался я.

— Да не было у него близких. Один он жил.

— А жилье, дом-то чей?

— Чей-чей, — ответил Черноусов. — Служебный. В пользовании МВД. Вот и заселяйтесь. Сейчас заедем в дом, кинете сумки, а потом я отвезу вас на место происшествия.

— Нет, — сказал Мордюков. — Давай, Вадим, сделаем так: сначала на место преступления, а потом уже на заселение, чтобы не дёргаться. Лишь бы посветлу всё осмотреть.

— Да что вы там собрались осматривать, коллеги, — развёл руками Черноусов. — Ну ладно, ваше дело, хозяин — барин.

Он вывел с территории отдела «Волгу» — служебную, из бокса. Машина громыхала и тарахтела, как старый трактор.

— Сто лет на такой колымаге не ездил, — пробормотал Мордюков, с удивлением оглядывая авто. — А что, поприличнее машину из области выделить не могут тебе? Как начальнику?

— Так мне зачем? — отмахнулся Черноусов. — Она же просторная, мотор тянет. Мы с ней уже десять годков вместе. Не променяю ни на одну новомодную. Тут железо — с палец толщиной, не то что у этих пузотёрок современных. Пальцем надавишь — и вмятина.

Он любовно похлопал ладонью по боку машины, та ответила гулом. Мы уселись в «Волгу». Поехали.

— Музычку включить? — спросил Черноусов.

— Не помешает, — кивнул Мордюков.

Старая магнитола щёлкнула, заглотила кассету.

— Да ладно… кассета? — удивился Семён Алексеевич.

— Ну, тут только такая магнитола, — развёл руками Черноусов. — Кассеты можно ещё купить. Ну, правда, только через тырнет. В магазинах-то не найти уже.

Из динамиков заиграла знакомая мелодия — «Белый снег, серый лёд…» — старая песня, еще советских времен, но ставшая символом девяностых.

Мы выехали за город. Сначала шёл асфальт, потом свернули на грунтовку. Дорога становилась всё уже. Вскоре и она закончилась — осталась тропа.

— Дальше пешком, — сказал Черноусов, остановив машину и сам выйдя из «Волги». — Вон на той сопке полянка, там домик притаился.

— А чей это дом вообще был — раньше? — спросил я.

— Да кто его знает, — пожал плечами майор. — Построили, может, охотники, может, браконьеры, может, кто ещё. Народ думает — домик лесника. Все так и называют его. А лесник у нас в пятиэтажке живёт, в городе. Дурак он, что ли, в хибаре этой жить.

Черноусов шел впереди, отмахиваясь от веток.

— Я когда маленький был, — продолжил он, — дом этот уже стоял. Никто там не жил. Представляете, мне сейчас под пятьдесят, значит, полвека назад он уже был старый.

Он усмехнулся, вспоминая.

— Бабка моя рассказывала, что ведьма там обитала. Но это когда она сама ещё девчонкой была. А бабке тогда за семьдесят уже было. Так что представляете, какой этот дом старый. Я бы сказал даже — древний.