Этюд на холме - Хилл Сьюзен "Susan Hil" - Страница 33

В участке Фрея снова обнаружила Нейтана Коутса за компьютером с открытой базой по наркотикам.

– Ты посмотрел списки пропавших?

– Да, сержант, за последние два года.

– Есть что-то?

– Оставил на вашем столе. Но на самом деле почти ничего. Одна девочка-подросток, но это было полтора года назад и ее последний раз видели на железнодорожной станции. Другой – парень.

– Понятно. Но в любом случае спасибо.

– Без проблем. Хоть отвлекся.

Его улыбка, как всегда, подняла ей настроение.

Двое пропавших, которых Нейтан выделил из общего списка, на первый взгляд не имели ничего общего с Анджелой Рэндалл, как он и сказал, особенно девочка-подросток, Джени О’Дауд, которая казалась типичной беглянкой из неблагополучной семьи.

Фрея взглянула на отчет по пропавшему мужчине и уже собиралась отложить его, пока не заметила фразу, выделенную Нейтаном красной ручкой:

«Видели последний раз: шесть тридцать вечера, вторник, 7 марта 2000 года, катался на горном велосипеде на Холме. Видел Алан Джон Тернер, 57 лет, проживающий по адресу Мид-хаус, кв. 6, Брюер-стрит, Лаффертон, когда гулял с собакой».

Стоило ли послать Нейтана послушать историю мистера Алана Джона Тернера? Скорее всего, нет, тем более инспектор просто лопнет от возмущения, если узнает, что она оторвала Нейтана от его наркоманов ради низкоприоритетного расследования о пропаже человека. Она услышала, как слово «ресурсы» звенит у нее в ушах. Но Брюер-стрит была всего в двух минутах ходьбы от ее дома, так что ничто не мешало ей сделать небольшой крюк по пути с работы. Она засунула заметки Нейтана в сумку и уже собрала последние силы, чтобы вернуться к делу о растрате, когда в дверь службы уголовного розыска всунула голову констебль Хайди Уолш:

– Брифинг инспектора Форда по операции «Саппер» через полчаса. И, Фрея, тебя хочет видеть старший инспектор.

Фрея почувствовала что-то похожее на удар электрошокером.

– Старший инспектор Серрэйлер? Когда?

– Видимо, сейчас.

– По поводу?

Хайди пожала плечами, и дверь за ней захлопнулась.

– Фрея… входите.

Он не сидел за столом, а стоял у окна, и когда она увидела его, то окончательно поняла, что никакой ошибки не было, что происходящее с ней – не злая шутка ее подсознания и не секундный приступ влечения, который разросся до невероятных масштабов лишь у нее в голове.

«Я не хочу этого», – подумала она, и на нее нахлынула такая паника, что она чуть не кинулась бежать не просто из этого кабинета, а из здания; она осознала, что совершенно не владеет своими чувствами, и единственным выходом будет действительно просто уйти, подать прошение об отставке по какой-нибудь уважительной причине и никогда не возвращаться. «Это не просто перевернет все с ног на голову, это все испортит. Это будет мешать мне работать и отдыхать, спать и радоваться жизни, спокойно просыпаться каждое утро и быть счастливой оттого, что я оставила Лондон и переехала сюда. Я снова окажусь в рабстве, и я не хочу этого».

– Присаживайтесь, пожалуйста. Извините, что не смог побеседовать с вами раньше, но я только вернулся из отпуска, а тут это дело о растрате и эти проклятые проблемы с наркотиками, которых как будто становится больше с каждым днем… ну вы знаете. Но я все-таки хотел бы узнать, какие у вас впечатления после тех нескольких недель, которые вы уже с нами.

– Все хорошо, спасибо, сэр. Мне тут очень нравится.

– Вы со всеми нормально поладили?

– Кажется, да.

– Даже с Билли Камероном?

Он улыбнулся ей, и это было уже слишком. Она опустила глаза и посмотрела на свою правую туфлю. Мысок на ней был слегка потертым. Надо будет отполировать.

– Наверное, все это не совсем правильно. Он все-таки довольно старомоден… резковат и грубоват, но все же он когда-то был хорошим детективом.

– У меня с ним все хорошо, сэр.

«Прекрати говорить «хорошо». Придумай какое-нибудь другое слово. Это звучит глупо».

– Он всегда будет на вашей стороне, Фрея, он самый преданный человек, с которым мне когда-либо приходилось работать. Всегда помните об этом.

– Хорошо.

– Над чем вы сейчас работаете?

Ей захотелось рассказать ему все об Анджеле Рэндалл, и что только это ее сейчас интересует, что у нее нет времени на дело о растрате, и она до смерти устала от всего, что связано с наркотиками, потому что этого было вдоволь и в Лондоне. Она хотела его одобрения, чтобы он сейчас же сказал ей бросить все и работать только над поиском пропавшей женщины, она хотела взяться за собственное дело, как следует разобраться в нем и, когда оно будет раскрыто, прийти к нему, рассказать ему и получить от него похвалу.

«На тебя жалко смотреть. Ты впала в детство, тебе снова четырнадцать».

– Вы над чем-нибудь работаете с Нейтаном Коутсом?

– Да, над парой вещей… Я считаю, он потрясающий, настоящее сокровище. Он дотошный, никогда не перестает работать, он умный и амбициозный.

– И еще он ходячий фонтан счастья, да. Я знаю. Я согласен. Нейтан Коутс – это прямая противоположность всему, что ты себе представляешь, когда слышишь о парне из такой среды, с такой судьбой – которую ему, кстати, удалось переломить. Я считаю, что нужно об этом всегда помнить. Но он верен своим. Ему будет тяжело оказаться в ситуации, когда ему понадобится предать их. Ему придется, разумеется, он же коп. Но именно поэтому он здесь, а не в Бевхэме. Я бы не хотел, чтобы у него появились проблемы.

– Я вас услышала, сэр.

– Спасибо. Отлично, я рад, что вы всем довольны. Если будут какие-нибудь проблемы – я здесь.

Ей хотелось сказать что-нибудь еще, что угодно, задать вопрос, высказать мнение. Остановись сейчас же. Она захотела вскочить и убежать, вдохнуть воздух полной грудью и думать, думать о каждом слове, что он произнес, о каждой маленькой детали в его облике.

«Мать твою. Твою мать. Твою мать. Твою мать. Я этого не хочу».

– Спасибо, сэр.

Ноги ее не держали. Она точно не сможет сейчас устоять и дойти до двери.

– Фрея…

Она обернулась.

– Спасибо, что так помогли моей матери на прошлой неделе. Она берет на себя слишком много, а мой отец не в большом восторге от хора и от всех этих светских мероприятий, которые она ему навязывает, так что в основном она делает все одна. Она была действительно благодарна за вашу поддержку.

– А я очень рада, что попала в хор. Я завела несколько хороших друзей.

– Причем не с работы. Это приятное дополнение. Я и не знал, что вы поете.

– Я участвовала в разных хорах еще со школы… ну, практически все время. Последние два года в Лондоне у меня был перерыв, но хор Святого Михаила очень хорош, и мне повезло, что меня туда приняли.

– Моя мама в полном восторге от того, что нашла вас. Но берегитесь, она может быть довольно безжалостной. Вам надо научиться говорить «нет».

– А вы не поете?

– Нет, – сказал Саймон Серрэйлер. Не «нет, я не умею петь», не «нет, мне не нравится пение», не «нет, я предпочитаю футбол», не «нет, у меня нет времени». Просто «нет».

Он посмотрел прямо на нее застывшим и холодным взглядом. Фрее стало не по себе, она пробормотала что-то и вышла. Она быстрым шагом вошла в офис и, стараясь не встречаться ни с кем глазами, взяла свою куртку и сумку и снова вышла.

Ей хватило пятнадцати минут, чтобы дойти до того мостика, рядом с которым она остановилась в тот день, когда все началось.

Сегодня светило солнце, хотя с утра сильно подморозило и на улице было еще холодно. Фрея заперла машину и прошла под мостом, чтобы спуститься по крутому травянистому берегу и встать на узкую тропинку прямо над водой.

Она не могла угомонить свои мысли, которые носились в ее голове, прямо как маленькие водовороты вниз по течению, и, когда она посмотрела вниз, она, как и предполагалось, увидела отражение Саймона Серрэйлера – ясное и не потревоженное течением реки.