Современный зарубежный детектив-13. Компиляция (СИ) - Коннелли Майкл - Страница 34

И все же…

«И все же прости, что так получилось», – сказала Кэмпбелл Нику.

Весь последний месяц дочь сенатора держала нас на коротком поводке – чтобы ее алиби стало надежным, чтобы никто из нас не обратился в полицию. Почему она так настаивала на том, чтобы закончить эту игру сегодня?

Что она планировала?

Пора остановиться. Я снова напомнила себе, что понятия не имею, за что арестовали Ника и почему Кэмпбелл и ее дедушка разговаривали с полицией.

У служителей закона должны быть доказательства. Что бы им ни наговорила Кэмпбелл, за что бы ни арестовали Ника, они не врываются просто так на светские вечеринки и ни с того ни с сего не надевают на людей наручники.

Я вспомнила про украденный ключ, который мне пришлось вернуть Кэмпбелл. Был ли это ключ от сейфа ее деда? И если да, то что она с ним сделала, после того как украла ожерелье?

Хватит. Я приказала себе прекратить. Но пробираясь мимо ангелов и дьяволов, принцесс и рыцарей, я думала только об одном – о фотографии, выложенной Кэмпбелл в «Секретах на моей коже».

Он заставил меня причинить тебе боль.

Позже тем же вечером я стояла перед туалетным столиком и неистово стирала с лица косметику.

– Сойер.

Я рассказала Лили обо всем, что произошло. Ника арестовали. Кэмпбелл, скорее всего, приложила к этому руку.

– Сойер, – повторила Лили и перехватила мое запястье. – Ты так всю кожу с лица сдерешь.

– Ну и что?

Она подтолкнула меня к ванне и усадила на край.

– Сиди тут.

Кузина забрала у меня салфетку и отошла к раковине, а когда вернулась, у нее в руках был флакон со средством для снятия макияжа.

Она молча принялась протирать ватным диском мои глаза и щеки.

Мы в этом виноваты. Если то, что произошло сегодня вечером, имеет хоть какое-то отношение к пропавшему ожерелью – это наша вина.

Я же знала, что Кэмпбелл нельзя доверять. Я чувствовала, что-то не так.

– Мы все выясним, – сказала Лили. Мои глаза все еще были закрыты, потому что она стирала тушь. – Пусть арест прошел тайно, но слухи все равно поползут. Люди будут говорить об этом – в клубе, в школе. Мы прижмем Кэмпбелл и все узнаем, Сойер.

Только вот инстинкты, которые развились у меня с детства из-за соседства с баром и которые потом помогали избегать проблемных клиентов Большого Джима, подсказывали, что даже если мы все выясним, это не решит проблему.

Мы только убедимся, что проблема существует.

– Что, если она подставила его? – спросила я. – Кэмпбелл подставила бедного парня, обвинив его в краже ожерелья, а мы помогли ей в этом?

Вдруг еще не поздно обратиться в полицию? Мы могли бы рассказать им, что сфабриковали алиби для Кэмпбелл, поскольку думали, что ей нужно сбежать по делам, но никак не для того, чтобы совершить преступление.

Но тогда кто-нибудь точно спросит, почему мы не пришли сразу, как только узнали, что жемчужное ожерелье пропало.

– У меня тут кое-то есть. Это точно приободрит тебя.

Лили зашла в спальню и вернулась с подарочным пакетом из тонкой черной бумаги с блестящими оранжевыми узорами.

– Ты забыла свой подарок.

Если Лили считает, что памятные сувениры Бала Симфонии смогут улучшить мое настроение, то она ошибочно принимает меня за человека без совести, который готов продать душу ради вычурных и дорогущих подачек.

– Просто открой, – произнесла кузина тоном внучки Лилиан Тафт, ласковым и властным одновременно.

Бросив на нее мрачный взгляд, я резким движением открыла пакет. На самом дне, в прозрачном пластиковом чехле с надписью «Бал Симфонии», лежала флешка.

– Это запись квеста, – пояснила Лили. – Как я поняла, насчет нашей были споры, но все-таки они решили, что лучше всего будет просто проигнориовать нашу маленькую экскурсию. Профессиональный видеограф смонтировал самые яркие моменты из съемок всех групп. Весь отснятый материал нашей группы тоже на флешке.

Запись, где мы на участке, у библиотеки, в «Холлере».

– И каким образом это должно меня приободрить? – спросила я. Это алиби Кэмпбелл. Алиби, которым мы ее обеспечили.

– Сойер Энн Тафт. – Лили выпрямилась во весь рост. – Думаешь, только ты сейчас в ужасе от того, что произошло? Мы влипли в эту историю только по одной причине – потому что ты вступилась за меня. Как и Сэди-Грэйс. Я здесь общий знаменатель, как ни крути, но разве я позволяю себе кукситься? – Сейчас она была точной копией тети Оливии. – Нет! Злиться и хандрить я буду потом, когда мы будем точно знать, что именно случилось сегодня. А это? – Лили протянула мне флешку. – Это должно тебя заинтересовать.

Я, хоть убей, не видела никакого смысла в этом заявлении.

– Чем же?

Лили посмотрела на меня так, словно считала либо очень упрямой, либо непроходимо тупой.

– Зачем ты приехала сюда? – вдруг спросила она.

– Бабушка предложила мне полмиллиона долларов.

Лили даже бровью не повела.

– Что ты ищешь? – продолжила допрос кузина. – Или, если быть точной, кого?

За все время, которое я здесь провела, я ни разу не поделилась с Лили, что хочу найти своего биологического отца. У меня было полно свободного времени, пока она была в школе. И мне казалось, что я успешно сохраняла свои намерения в тайне.

– Ой, брось, Сойер! – Лили махнула рукой в мою сторону. – Я вполне способна сложить два и два. Твоя мама со скандалом уехала отсюда в самый разгар сезона, будучи Дебютанткой. Ты оказалась здесь либо чтобы искупить ее грехи, либо…

Я фыркнула от смеха.

– Или ты здесь для того, чтобы выяснить, с кем она… была близка… до того, как уехала.

Лили Тафт Истерлинг не использовала словечки типа «залетела», «донор спермы» и «внебрачный ребенок».

– Ты знала? – удивилась я.

– А ты считаешь себя мастером конспирации? – Лили не стала дожидаться ответа. – Тебе уже пора понять, что Бал Симфонии – это традиция. Если мы записывали квест на камеру, то будь уверена, твоя мама тоже, и если мы получили копии своих видео, то…

Кузина многозначительно умолкла.

Операция «Тест на отцовство» уже началась. Если предположить, что моим отцом действительно является один из тех четырех, чьи лица мама вычеркнула на фотографии, это рано или поздно будет подтверждено.

Но рано или поздно – это не сейчас.

Рано или поздно не приведет меня к причине ареста Ника.

– Сейчас самое подходящее время, чтобы спросить, не знаю ли я, где Мим держит вещи твоей мамы, – сказала Лили.

Я посмотрела на флешку. Уже поздно. Сейчас мне все равно ничего не выяснить про Кэмпбелл и Ника.

Но это я могу сделать.

– Где Мим держит вещи моей мамы?

Лили собрала использованные ватные диски, выбросила их в мусорную корзину и развернулась к двери.

– На чердаке.

Глава 36

Чердак Лилиан Тафт, естественно, был утеплен, оснащен кондиционером и выглядел безупречно чистым. Помещение занимало весь третий этаж, куда можно было подняться только по лестнице, спрятанной за дверью, которую я принимала за бельевой шкаф.

– Мим не очень организованна, – сказала Лили, глядя на лабиринт из нагроможденных коробок. – В отличие от мамы, которая, на наше счастье, пару лет назад навела тут порядок. Понятия не имею, где лежат вещи твоей мамы, но готова поспорить, что все они собраны вместе.

Через полчаса я наткнулась на портрет в рамке, который, видимо, когда-то висел на втором этаже: Дебютантка Элинор Элизабет Тафт во всей красе. Я никогда не считала, что сильно похожа на маму, но в семнадцать лет она была такой же невысокой и худой, с волосами на несколько тонов темнее моих, веснушками и огромными глазищами. В изгибе ее губ и поднятом подбородке было что-то знакомое.

И у нас действительно были одинаковые скулы.

Этот портрет, вопреки ожиданиям, немного выбил меня из колеи. Белые перчатки. Высокая прическа. Букет белых роз на коленях. Эта девушка была совсем не похожа на маму. Она выглядела как…