Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий - Страница 7

Замелькали картинки, которые я и выделить-то не мог, не говоря уже о внимательном изучении. Но мысль о том, что я действительно теперь Сергей Краснов стала осязаемой. Слюна загустела, и я ощутил металлический привкус.

— Японский городовой! — прорычал я, открывая глаза, и заметил бабку в платочке, рванувшую от меня в сторону.

Свыкнуться с этой новой реальностью было нелегко, и ничего хорошего в текущем положении вещей я пока не находил. Вообще ничего. Ну, с Юлей, судя по всему, всё было нормально. Но что стало с моей Катей? А с Никитосом, Ширяем и прочими упырями?

Я подошёл к подъезду и опустился на скамейку. Один из брусьев был сломан и провалился, когда я сел. Я помотал головой. Дома моего не было, собственность исчезла, да и собственник стал совсем другим.

Двор, кстати, тоже изменился. Деревья разрослись, появилась детская площадка. А беседка сохранилась. Только теперь она была едва видна из-за зарослей кустарников и клёнов, превративших полдвора хоть и в ухоженные, но джунгли. Тридцать лет прошло. С ума сойти!

У бетонных плит в дальней части двора кучковалось несколько парней в спортивной одежде. На головах капюшоны, руки в карманах. Наркоманы хреновы или хулиганы… Некоторые вещи не меняются…

Мне пришло в голову, что Никита, скорее всего, меня угробил. Именно поэтому моя «дискета» перелетела сюда. А вот куда делся первоначальный Краснов думать не хотелось…

Во двор медленно въехала крутая тачка. Ни хрена себе… Это был «мерин», но, блин, я таких никогда не видел. Джип. Весь чёрный, чёрные стёкла, чёрные диски, навороченный, сияющий, хищный, наглый, самодовольный.

Да, в моё время таких машин не было, это уж точно. Тачка остановилась рядом. Она вздрагивала от музыки, ритм прорывался наружу. Стекло водительской двери съехало вниз, я увидел Назарова и услышал гнусаво-мультяшный голос, повторявший одну фразу: «За деньги — да».

Назаров самодовольно ухмылялся и кивал в ритм. Двери открылись и из джипа выскочили те самые придурки, что сопровождали его в туалете.

— Опаньки… — хищно улыбнулся он, вырубив магнитолу. — Красивый. Битый и недобитый. Приплыл ты. П***да тебе, малыш.

Я не пошевелился и, чуть прищурившись, смотрел на него. У меня был аргумент, о котором он пока не догадывался. Выглядели они, как карикатура на хулиганов — в дурацких бейсболках и яркой мешковатой одежде.

— Прохор! — вдруг воскликнул один из его прихвостней и показал рукой в сторону беседки. — Вон она за кустами шкерится!

— Живи пока, — ухмыльнулся мне Назаров и сплюнул на асфальт. — Но недолго. Я за тобой приду.

Пацаны бросились в сторону беседки, а Назаров газанул, переехал клумбу, вывернув огромными колёсами цветущие астры и рванул прямо по газону. За беседкой мелькнуло платье, и я узнал Глотову.

Вот же дерьмо! Я схватил отвалившийся от скамейки брус и рванул за «мерином».

Когда я подбежал, девчонка стояла между машиной и беседкой. Она испуганно крутила головой, а вокруг неё расположились Назаров с прихвостнями. Один из них поигрывал ножом-бабочкой, раскрывая его и складывая, как шаблонный голливудский сутенёр. Густые заросли надёжно скрывали происходящее от жильцов и случайных прохожих.

— Залазь, Глотова, — ухмыльнулся главарь шайки. — Не бойся, покатаемся, расслабимся. У меня батя уехал, дом пустой. Потусим, музло послушаем. В тесной компании. Ты, я и ребята. Тебе понравится, я гарантирую. Лезь сказал, а то Кот тебе рожу щас распишет. Бегом-на!

Кот, похожий на латиноса жиган в понтовом и большом не по размеру спортивном прикиде, в подтверждение сказанного поднял руку со своим ножичком, и тут на него обрушился я. Силы были неравными. А, учитывая, что Серёжа Краснов был редкостным дохляком, шансов у меня было чуть меньше нуля.

Но так только казалось. Уж я-то знал, что грубая сила часто пасует перед отчаянным бесстрашием и явной готовностью идти до конца не смотря ни на что.

— Позишн намбер ван, — воскликнул я и со всей силушки шибанул дубиной по руке с ножом. — Отдыхаю сам.

Не дожидаясь реакции, я тут же крутанулся и рубанул по ногам второго урода, а третьего отоварил по хребтине. Они разлетелись, как кегли в боулинге.

— Э! — заревел Назаров, отскакивая в сторону. — Ты чё, Крас, попутал⁈

— Ссышь, когда страшно? — усмехнулся я и дёрнулся в его сторону, заставив отшатнуться. — Позишн намбер ту.

Было от чего испугаться. Я знал, глаза мои не предвещали ничего хорошего. Может, помятая щенячья рожа и вызывала ложное чувство беззащитности, но взгляд был суровым, уж я-то себя знал.

— Да я тебе твою доску щас в гудок засуну! — проревел этот бегемот.

— Да ну? — усмехнулся я и с ноги захерачил начавшему подниматься Коту по роже.

Тот снова упал и завыл. Да они все уже выли.

— Попытайся, Прошка, — усмехнулся я и, подняв свой дрын, замахнулся на тачку. — Сейчас только стекляшки тебе повышибаю.

— Э-э-э! — заорал он, и глаза у него полезли на лоб. — Не вздумай! Мой батя тебя порешит!

— Да ты чё, — расплылся я в улыбке. — Сам-то ты жирный ноль, да? За батю прячешься, поц? Только мне почему-то кажется, что батя твой не меня, а тебя порешит. Думаю, он даже и не догадывается, кто в его отсутствие рассекает по городу на его «мерине». Без прав и без спросу, а? Нарушая правила дорожного движения и причиняя ущерб муниципальной инфраструктуре.

Похоже, я попал в самую точку. Он осёкся и как-то сник.

— А если звякнуть ментам? — подмигнул я.

— Да с батиными номерами ни один мусор в городе не осмелится меня тормознуть.

— Вон, как, — понимающе кивнул я. — А если сказать, что тачка в угоне? Думаешь не тормознут? Чего приуныл, носорожка? Давай, выбирай, что я расхерачу — твой шарабан или светотехнику?

— А-а-а… — он мне руку сломал, — заныл Кот.

— Я тебе ещё и голову отрежу. Если кто из вас не то что подойдёт, а косо посмотрит на Глотову, живым бошки поотрубаю. Это не шутка и касается всех!

В этот момент чувак, получивший по хребту накинулся на меня сзади. Я тупо проглядел, когда он поднялся, и он врезал мне по почкам. И хорошо так врезал, у меня аж в глазах потемнело. Глотова вскрикнула. Но я не упал, не стал охать и выть, только сжал зубы, развернулся и своей волшебной палочкой наотмашь навернул ему по башке.

Силёнок у Краса было маловато, так что за жизнь этих уродов я не особо переживал.

— Вломи ему, Прохор… — простонал тот, которому прилетело по ногам. — Я ходить не могу. Завали его! У тебя же пушка…

— Не сейчас! — попытался сохранить лицо Назаров. — Тут свидетели могут быть. Крас, ты себе приговор подписал, ты понял?

— Бешеный, — проныл Кот, выплёвывая сгустки крови.

— В натуре бешеный, — ощерился Назар.

— Точняк, пацаны, — кивнул я. — И я вас предупредил. Мне ваши папики похеру, ясно? Я вас достану. Каждого найду, ссыкуны дешёвые, и лично глотки перегрызу. А чтоб вы не дёргались, я сейчас пойду на освидетельствование, а она напишет заяву, мол хотели совершить групповое изнасилование, а меня избили, потому что я заступился. Отличное заявление получится, даже два. А потом будем наблюдать, как ваши папы и мамы начнут на пузе ползать, чтоб ваши жопы спасти от сурового возмездия на малолетке. Всё, сдриснули отсюда!

Они спешно погрузились в тачку и отвалили.

— Кровью не залейте, бараны! — рыкнул на них Прохор.

Глотова стояла ни жива, ни мертва, но глаза её сияли.

— Серёжа… — едва слышно прошептала она. — Ты… Ты такой… Спасибо… А я уж думала всё, как с Женькой Мурашкиной сделают…

— Не сделают, — хмуро кивнул я. — Почему они именно к тебе прицепились?

— Я не знаю, — мотнула она головой и отвернулась.

Смущённо. Я внимательно на неё посмотрел. Лолита, блин, малолетняя. Платье короткое, ноги длинные, красивые, грудь маленькая, но обтянутая, выпирающая из платья. Курточка коротенькая. Макияж. Бляха, взрослеют они сейчас рано, конечно, и сами из себя делают шалав с этой модой дурацкой. Вот мудачьё и считывает сигналы, как умеет. А если присмотреться, она же ещё ребёнок ребёнком.