Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий - Страница 22

— Чё?

— Ну, ты если бизнесмен, должен же риски просчитать. Или что, думаешь типа меня на киче завалят раньше допроса, так что ли?

Он потерял управление разговором и поэтому сейчас выглядел немного растеряно.

— Поэтому, сам подумай, вариант гнилой. Да меня всё равно исключат скоро из школы.

— Схера ли это? — удивился он.

— Потому что и сам я не князь, и папа мой нихера не барон. У меня вообще папы нет.

— Чё ты сказал⁈ — резко подался он вперёд.

— Чё дёргаешься-то? Я тебе прямо говорю, без херни всякой, ничего обидного. Сам-то прикинь. Подумай.

Он стиснул челюсти и пристально меня рассматривал.

— Ладно, мне на химию надо, — заявил я. — А то Медуза с потрохами сожрёт если узнает, что я слился.

Я чуть подвинул одного из дружков Князя и спокойно направился на выход.

— Короче, Крас, — бросил мне в спину Жан. — Даю тебе времени до завтра. А завтра жду положительный ответ.

Я молча вышел.

В классе Глитч всё ещё стоял у доски. Его выступление, похоже, переросло в общую дискуссию.

— Да нам вообще эта химия не упёрлась! — кричал он и, судя по красному, возбуждённому лицу и растрёпанным волосам, урока он не знал. — Нет, про метанол и этанол ладно, информация полезная. Но все эти органические соединения… Мне это зачем? Химия в обычной жизни ни одному нормальному человеку ещё не пригодилась! Математика — понятно, надо типа деньги считать и количество рулонов обоев. А химия что?

— Краснов, — кивнул мне химик. — Присоединяйся к нашему диспуту. Ты так же как Петров думаешь?

— По поводу химии? — уточнил я.

— Именно, — с ироничной улыбочкой подтвердил он. — Если судить по твоим оценкам, нет ничего более бесполезного.

— Если посмотреть объективно, — пожал я плечами, — вся наша жизнь — это химия. Мы тут все, можно сказать, не цари природы, а банальные химкомбинаты. Вот, например, влюблённость…

Народ засмеялся, загомонил, а химик удивлённо поднял брови, будто с ним заговорил портрет Менделеева.

— Давай, Красивый, влюби нас!

— Она возникает, — продолжал я, — когда мозг взбивает химический коктейль. Дофамин для эйфории, норадреналин для «сердце в пятки», окситоцин и вазопрессин для сладкого чувства тёплой привязанности. Смешайте реагенты — и вот вам уже, как сказал наше всё Ас Пушкин, в крови горит огонь желанья. Ну, и про лобзанья там всяческие. Так что сексуальное влечение вызывается смесью химических веществ. Романтика остаётся романтикой — просто у неё есть конкретная химическая формула.

— Какая осведомлённость, — покачал головой химик. — Надо же.

— Об этом вроде все знают, — пожал я плечами.

Не мог же я сказать, что у нас в судмедэкспертизе мировая тётка работала, Раиса Валерьевна. Круче всей академии наук. Она мне такие вещи рассказывала, кругозор у неё шире БСЭ был, честное слово.

— И страх, — кивнул я Глитчу, — тоже чистая химия. И даже паранойя. Надпочечники жмут тревожную кнопку, в кровь летят адреналин и норадреналин, кортизол подстраховывает — сердце шарашит, зрачки расширяются, кровь уходит в мышцы. Поэтому иногда и обычная ящерица в нашем воображении может превратиться в рептилоида.

Все заржали, а Глитч шутливо погрозил кулаком.

— Ну что же, Петров, садись на место, — похлопал его по плечу химик. — Оценку тебе сегодня не ставлю, но к следующему уроку подготовь полный развёрнутый ответ на сегодняшний вопрос. А ты, Краснов… Хм… Молодец… За слова в защиту химии ты получаешь моё негласное покровительство и шанс исправить свои двойки. Подготовь к следующему уроку доклад минут на пятнадцать о присутствии органической химии в нашей жизни. С иллюстрациями и такими же животрепещущими примерами, как сегодня. И хотя сегодня ты вторгся в область физиологии, всё равно, молодец. А теперь всё, успокаиваемся. Приступаем к новой теме… Садись Краснов.

Я вернулся за парту, за которой меня поджидал Рожков.

— Здорово, — кивнул я.

— Здорово. Живой после вчерашнего?

— В смысле?

— Мышцы болят?

— Есть маленько, ага, — прищурился я, пытаясь понять, с чего бы это он сам сел ко мне за парту.

— Слушай, — не стал тянуть он. — А ты же эту альтушку знаешь, Глотову?

— Что такое «альтушка»? — нахмурился я.

— Так вот, — он показал мне телефон. — Смотри.

Он показал мне фотки в аккаунте Насти. Я их раньше не видел. Тут она была с фиолетовыми волосами и со смешными белыми пушистыми ушками, будто изображала героиню неизвестного мне мультфильма. Она забавно сводила глаза к носу, и это выглядело бы совершенно невинно и по-детски, если бы не выпирающие грудки, сдавленные тесным лифом, и короткая юбка, выставляющая на показ обтянутые колготками ноги. И позы. Вызывающие совершенно определённые мысли.

— Это что за хрень? — нахмурился я.

— Да блин, гонишь что ли? Девочка-кошка из аниме. Она же твоя соседка? Ты её хорошо знаешь?

— А ты с какой целью интересуешься?

— Блин! Не вдупляешь что ли? Сам же только что про коктейль рассказывал. У меня от этого коктейля конкретный стояк. Она, если честно, настоящая бомба, Глотова эта. Можешь меня познакомить?

Я поднял на него тяжёлый взгляд, и то, что я увидел, мне не понравилось. Нет, я конечно не отец ей, не полиция нравов и даже не монах в синих штанах, сам уже прочувствовал химические игры подросткового организма. Но химическая фабрика внутри Рожкова была нацелена на быстрый кайф, а не на долгую игру в любовь.

— Нет, — твёрдо сказал я.

— Ты чё⁈ — возмущённо воскликнул Рожков. — Я тебя с Икаром познакомил? Представил ему? Ты благодаря мне в самую крутую в городе секцию попал. Краб, между прочим, даже Назару отказал, хотя тот батю подключал. А теперь я прошу тебя сделать то же самое для меня, а ты отмораживаешься? Алё, Красный, ты не охренел?

— Нет, — повторил я. — Тебе чё пояснять нужно?

— Нихера себе! Да! Попробуй, поясни!

— Тише, Рожков, — одёрнул нас химик. — Слушайте, а то двоек нахватаете.

— Икар проводит групповые занятия, — пожал я плечами, — а ты хочешь записаться на индивидуальные.

— Чё ты городишь? Я вообще не врубаюсь.

— Ну, не тормози, Илюха. Место занято, братан.

Он аж рот раскрыл.

— Тебе, — назидательно добавил я, — присунуть некому, а у меня глубокие чувства. Ясно?

— Бля… ты стебёшься, Крас?

— Тебе что, девок мало? Обязательно до моей докопаться надо?

— Я не знал, — недовольно ответил он и отвернулся.

— Теперь знаешь. А почему Воробышек Назара не взял?

— Какой воробышек? — уставился на меня Илья.

— Ну, Икар, то есть, Краб по-вашему.

— Не знаю. Даже батя Назаровский не смог надавить. Он к Крабу лично приезжал, с кучей охраны, прикинь? Орал, как потерпевший, а тот говорит, мол, вообще клуб закрою нахер, я не обязан тут занятия вести, но твоего сынка тренировать не буду. И не стал. А тебя вот взял.

— Ну, спасибо, братан, — усмехнулся я, — что надавил на Краба. Если б не ты…

— Да ладно, подкалывать. А давай так, поборемся с тобой, кто победит, тому Глотова достаётся.

— Соблазнительная перспектива, — засмеялся я. — Но нет.

— Красивый, — подкатил ко мне на перемене Глитч. — Ты чё вечером делаешь?

— Уроки, — пожал я плечами.

— А почему сразу после школы не можешь сделать?

— Так дохрена задано, надо же навёрстывать упущенное.

— Приходи к Скампику сегодня.

— К кому?

— Ты чё, Скампика не знаешь? Пашка Самошкин из а-класса. У него сегодня стрим будет. Потусим. К нему всегда чики чёткие подтягиваются.

Он наклонился ко мне и на ухо прокричал:

— Тё-лоч-ки!

— Э! — оттолкнул его я. — Оглушил, птеродактиль!

— Только если придёшь, принеси чего-нибудь.

— Чего?

— Ну, что сам пьёшь. Энергетик там, я не знаю, коктейль, может. Ты в курсе, куда идти-то?

— Нет.

— Блин, ты точно рептилоид. Он же в твоём дворе живёт! Прямо напротив, через беседку. Ладно, я за тобой зайду тогда. Зайти?