Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий - Страница 17

Я взял куртку. Удивительно, но она выглядела вполне даже ничего. Не новая, конечно, хорошо потрёпанная, но целая, не потрескавшаяся, чистая. Короткая, до пояса, сшитая из толстой кожи, на молнии, с карманами. Я нашёл царапину на внутренней стороне. В заварушке одной получил… Да, это была она. Я улыбнулся.

— Ну, ты даёшь, Кукуша. Сохранил в таком состоянии. Но я не могу взять, не обижайся. Это твоя история, память, я не знаю. Не могу.

— Возьмёшь! — твёрдо произнёс он. — Возьмёшь. Мне её Бешеный дал, а я даю тебе. Я тогда был, как ты сейчас, понял? Если Сергей Михайлович живой, то, даст Бог, может, и свидимся когда-нибудь. Значит, и хранить ничё не надо, врубаешься, бакланчик?

— Врубаюсь, — подмигнул ему я. — Спасибо, дядя Слава.

Я натянул куртку. Мне она была тоже велика, как и ему тогда. Но на сердце стало спокойнее, будто я оказался «в своей тарелке», и в этом чужом мне мире получил защиту магических доспехов. И даже злость, засевшая в сердце после свидания с Катей, отступила.

— Круто, Кукуша. Очень круто. Благодарю тебя. Будто, нахожусь и в чужой шкуре, и одновременно в своей.

Без пятнадцати четыре я явился к спортивному центру на Кузнецком. Подождал минут пять и увидел неспешно приближающегося Рожкова.

Он пренебрежительно меня осмотрел и покачал головой.

— Как я только согласился такое чучело показать Артурычу? Ладно, дрищидзе, пойдём со мной.

Мы поднялись в раздевалку. Илюха поздоровался со всеми по ручке, а меня не представил. Парни смотрели на меня с удивлением, но ничего не говорили, реагировали сдержанно. Переодевшись, он просто молча вышел.

— Алё, ты не позабыл, что я типа с тобой? — окликнул его я.

Он недовольно глянул на меня и ничего не ответил. Нахмурился только.

— Рожков, это что за пугало с тобой? — спросил с лёгким кавказским акцентом коренастый кривоногий мужик с широкой грудью у двери в зал.

Он походил на краба, расставившего клешни. Его чёрные смоляные волосы были зачёсаны назад, нос загибался крючком, а глаза смотрели так, будто он, по меньшей мере, был принцем крови.

— Тер-Антонян? — кивнул ему я.

Раньше мне часто приходилось слышать, мол, город маленький, все друг друга знают. Это было огромным преувеличением, естественно, и на практике редко, когда срабатывало. А вот гляди ж ты.

— Икар? В смысле, Икар… Артурович?

— Ты кто такой? — грозно рыкнул он и сделал страшное лицо.

Я едва сдержался, чтобы не засмеяться.

— Много о вас слышал. Хорошего, естественно.

— А вот я о тебе ничего не слышал, —с презрением произнёс он. — Это кто, Рожков?

— Я его одноклассник, — ответил я. — Очень хочу у вас заниматься.

— Ты себя в зеркале видел? — сдвинул он брови и стал похож на кентавра без задней части. — Я сейчас дуну и ты повалишься, переломаешься весь! Ты, наверное, зал с поликлиникой перепутал, а?

— Да ладно, — пожал я плечами. — Вы сами-то как начинали? Тоже небось, как воробышек выглядели?

— Ты чё сказал? Воробышек⁈ Рожков, это чё, прикол такой? Щас будешь всю тренировку на турнике работать, понял? Убирай это пугало. Ты зачем его приволок, у тебя что с головой?

Рожков глянул на меня так, будто хотел взглядом воспламенить.

— Ну я так-то кое-что знаю, несколько приёмчиков. А физику… Её быстро можно наработать. Вы же понимаете.

— Нет, он ещё и рот открывает. Ты откуда такой наглый? Воробышек.

Тер-Антонян появился пару лет назад. Ну, то есть там, в прошлом теперь уже. Мы с парнями ходили тренироваться в «Динамо» на Красной, и однажды он там нарисовался. Тощий, задрипанный, только приехал из области. Его тогда участковым назначили.

— Ты кто такой? — пренебрежительно спросил его Никитос.

— Я Икар, — ответил он.

— Какой ты Икар? — засмеялся в ответ Никита. — Воробышек ты. Или грачонок.

И хоть он был чернооким и черноволосым, прилепился к нему именно Воробышек, на контрасте с гордым именем Икар. Но это было тогда, в далёком для него прошлом. А сейчас он прищурился, подумал немного и процедил сквозь зубы:

— Ладно, Воробышек. Покажешь, что там за приёмчики. Но сразу скажу, шансов у тебя примерно ноль, парень. Ясно? Так, заходим в зал, разминаемся. Чернов, ну-ка, иди сюда.

Мы вошли в зал.

— Чернов, — снова позвал Икар. — Давай-ка, вместо разминки покидай это тощее пугало. Но смотри только, не сломай ненароком. Аккуратненько, как ты умеешь.

Все загоготали.

— Тихо все! Делом займитесь.

Чернов, моего роста, но более мощный, подошёл, хмыкнул и начал меня мотать. Бросал, гнул и всячески куражился. И вдруг, когда он уже совершенно расслабился и перестал ожидать от меня ответа я сделал такую штуку. Он схватил меня за футболку, на груди, типа как за кимоно, а я резко опустил кисть левой ему на запястье, прихватил, а правой, локтем, рубанул по локтевому сгибу, затащил себе за спину, развернул и обрушил вниз.

— Эй! — заорал Икар, как потерпевший. — Ты что сделал⁈ Ну-ка повтори. Чернов, схвати его ещё раз. Точно так же!

Чернов сделал захват и я снова крутанул его, но уже в другую сторону. Икар рот открыл.

— А ну, ещё раз!

И я продемонстрировал третий вариант. А потом ещё несколько раз по кругу. Хваты и броски были очень необычными. Я их из Афгана привёз. Был там у нас один узбек старший сержант, он в рукопашке просто королём считался. И имел кое-какие приёмчики собственного, так сказать, изобретения. И я Икару это показывал. Ему тогда это страшно понравилось.

— Ты где это увидел? — набросился он на меня.

— Да, показывал один дядя, — усмехнулся я.

— Какой дядя?

— Мой дядя. Только он скончался уже.

— Как зовут твоего дядю?

Ну, имя я выдавать не стал. Брякнул что-то от фонаря. Но Икарчик остался очень доволен. В общем, я его хоть немного, да впечатлил.

— Так что, берёте меня, Икар Артурович? Можно на следующую тренировку приходить?

— Ладно, Краснов, приходи. Я тебе сейчас разложу всё, что ты будешь делать. Каждый день, понял? Каждый! И питание тоже. А там увидим, будет с тебя хоть какой-то толк или нет. Но задатки ты имеешь, конечно, только нос не задирай. Задатки все люди имеют. От рождения, ясно? А вот сможешь ли ты их развить, зависит от упорства, дисциплины и от генетики. Так-то, Воробышек.

До дома я еле дошёл, если честно. Вымотался на тренировке так, что ноги еле переставлял. Всё-таки Серёжа Краснов был тем ещё ботаном. В жизни, наверное ни одного отжимания не сделал. Но ничего. Это дело мы поправим, конечно. Правда, не сразу. Но и Москва не один день строилась…

С другой стороны, мне на душе полегче стало. Раны-то ещё свежие были, да только за время занятия я про Катю ни разу не вспомнил. Ни одного. Да и после увиденного сегодня…

— Сергей!

Я обернулся. На скамейке около моего подъезда сидела Елена Владимировна, Алёнушка с урока литературы.

— Здравствуйте, — нахмурился я. — А вы чего на лавочке?

— Здравствуй, — покачала она головой. — Пришла вот с твоей мамой поговорить, а её дома нет. Ты почему в школе не был?

— Как не был? — пожал я плечами. — Я ведь даже отвечал у вас на уроке.

— Да. А потом? Ушёл и не вернулся?

— А в чём дело-то?

— Серьёзно? Не знаешь в чём дело?

— Ну… Я плохо себя почувствовал, вот и ушёл… А что случилось?

— Случилось, — печально и даже немного обиженно покачала она головой и прижала руку к взволнованно вздымающейся груди. — Случилось, Серёжа. Кое-что очень и очень неприятное…

7. Значит, будем здесь приживаться

Я посмотрел на Алёнушку повнимательнее. Выглядела она расстроенной.

— Твоя мама не ответила на сообщение и в родительском чате она совсем неактивна.

— Вы её прорабатывать пришли? — поинтересовался я.

— Да причём здесь это? — взмахнула она руками. — Просто не хотела вызывать её в школу, потому что… — она замолчала, подыскивая слова. — В общем, чтобы не обострять, там у нас и без того, знаешь ли…