Тренировочный День 10 (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 18

— Смотри-ка. — крутит головой Салчакова: — а вот и истинный характер из Железновой полез наконец. Надоело пай-девочку из себя строить?

Арина некоторое время колеблется как ей ответить, она же столько сдерживалась для того, чтобы стать своей в команде, чтобы влиться в коллектив, но похоже ей это так и не удалось.

— Ну тебя в пень, Салчакова. — в конце концов отвечает она: — завались, не до тебя сейчас.

— Наконец-то ты говорить, что думаешь начала… — улыбается Айгуля и хлопает ее по плечу: — глядишь скоро совсем человека из тебя сделаем! Давай, зажги им тут, звездочка столичная.

— Постарайтесь обойтись без травм. — сухо роняет Синицына: — это все же игра в волейбол а не гладиаторские игрища.

— Лично от меня разница ускользает. — ворчит Арина, обмениваясь взглядом с Лилей Бергштейн, которая коротко кивает ей, мол все в порядке, поддержу, не переживай.

— Все, хватит лясы точить, время! — говорит Виктор и хлопает в ладоши, испытующе смотрит на Арину: — точно остаешься? Никто не будет возражать если ты на скамейку сейчас сядешь, у тебя уважительная причина…

— Точно остаюсь. — кивает Арина: — спасибо.

Свисток судьи призвал команды вернуться на площадку. Арина заняла свою позицию у сетки, чувствуя себя необыкновенно спокойно. Мир наконец стал простым и ясным, вот она, а вот, напротив, через сетку — ее враги. Рядом, по эту сторону — ее союзники. Она на своем месте, среди своих. Что может пойти не так? Она еще раз обменивается взглядами с Лилей Бергштейн. Спокойный и уверенный, твердый взгляд, а в глубине глаз, на самом дне — те самые веселые искорки что раньше так ее бесили. Раньше. Она прислушалась сама к себе. Точно. Сейчас эти искорки ее почему-то больше не бесят. Потому что… почему? Она почувствовала, как уголки ее рта сами собой растягиваются в широкой улыбке. Она знала, что она не сможет улыбнуться так как Бергштейн — искренне и широко, от всей души. Ее улыбка будет другой.

Арина размяла шею, наклонив голову влево и вправо, переступила с ноги на ногу, проверяя зацеп грунта кроссовками и поймала настороженный взгляд Гульнары Каримовой. Улыбнулась навстречу этому взгляду. Веселая ярость взвихрилась из глубины ее души.

Подача «Автомобилиста»! Короткая, на Синицыну. Юля приняла чисто, мяч летит вперед, к Бергштейн. «Железный Кайзер» не подводит, чуть приседает и аккуратно принимает его, чуть развернув корпус. Вот он, момент! Арина разбегается, решив довериться своей сопернице, своей Немезиде, той, которая когда-то посмела втоптать ее в пыль… но почему-то она была абсолютно уверена что та ее не подведет. В конце концов это же Лилька.

Прыжок! Арина оказывается высоко в воздухе, с отведенной за голову рукой, с мощных замахом и на какую-то долю секунды ее охватывает паника — а вдруг Лиля промахнется, вдруг не успеет, не подвесит мяч там, где надо, опоздает… но времени для рефлексии нет, она рубит воздух рукой, предплечьем, сверху вниз — раааз! Даже если мяча нет, она не может сдерживать энергию прыжка и… мяч оказывается на месте, прямо под ее рукой! Время как будто замирает для нее и она успевает увидеть площадку и выражения лиц противников.

— Хэк! — коротко выдыхает Арина в воздухе, видя как «семерка» и «восьмёрка» противников готовятся к блоку, как «семерка» — та самая, что пыталась ударить Лилю локтем — выставляет руки вверх. Правильно, инстинктивное движение во время блока — вытянуть руки как можно выше вверх в прыжке, пытаясь достать высокий мяч, потому что нападающий обычно старается обойти блок, послать мяч выше или сбоку. Но если срезать мяч не ладонью, а костью предплечья, послав его ниже — никто не успеет сгруппироваться и закрыть рукой лицо. Потому что просчитать за долю секунды такой мяч, когда все твое тело подчиненно тому, чтобы вытянуться, успеть сгруппироваться и закрыться от удара…

Удар! Арина опускается на травяное покрытие, привычно самортизировав коленями и бросает взгляд за спину. Мяч в пределах площадки, а Воронова согнулась в три погибели, держась за лицо. Крепкая девушка, думает она, в следующий раз ударю посильнее. Впрочем, так может даже лучше…

— Очко команде гостей! — объявляет судья и тут же свистит в свой свисток: — Замечание игроку номер одиннадцать команды «Стальные Птицы»! Опасная игра!

Арина поворачивается к судье и разводит руками, показывая, что она тут не причем. Идет игра, порой мячи могут в лицо прилететь, чего уж тут. Кто виноват, что эта рослая дылда сама лицо под удар подставляет?

— Железнова. — негромкий шепот рядом. Она поворачивает голову. Рядом с ней останавливается Светлана Кондрашова, она смотрит на сторону соперников, где появляется медик и осматривает пострадавшую. Арина морщится, готовясь к тому, что ей сейчас опять лекции читать будут. Кондрашова бывший капитан команды «Красных Соколов», весьма авторитарная особа, да и возрастом намного ее старше, сейчас начнет авторитетом давить… за правильный спорт и высокий моральный облик советского спортсмена.

— В лицо больше не бей. — спокойно говорит Светлана, глядя мимо нее на площадку: — мяч тут перекачан и с гелием… лучше в корпус. А еще лучше — в ноги. Силовой с подкруткой. Сможешь?

— … смогу. — чуть поколебавшись она все же кивнула. Кондрашова хочет, чтобы она продолжала?

— Давай покажем, что с нами лучше играть вежливо. — говорит Светлана Кондрашова: — удар у тебя что надо, девочка. Умеешь резать. Бей в ноги. Мы пока выигрываем, а точку поставить нужно, иначе не отстанут,

— От тебя не ожидала такого. Спасибо. — Арина выдохнула и приготовилась к следующему розыгрышу мяча. Краем сознания заметила, что как и она — Воронова осталась на площадке, несмотря на удар в лицо. Усмехнулась, чуть-чуть уголками губ. Вот и отлично, подумала она, сперва Воронову, потом Каримову. Да и вообще, никто ее не ограничивал в выборе… целей. Мало кто мог бы нанести такой удар как она — короткий срез предплечьем. За счет особенностей нанесения удара мяч шел ниже, чем привыкли брать, ниже и намного жестче. Как правило этого было достаточно для того, чтобы попасть не в блок, а в лицо. Однако если попадать в корпус или тем более в ноги — нужна еще и подкрутка — чтобы пройти между рук в защите, например. Или… отбить эти руки.

Снова свисток судьи, снова белый мяч в игре, на этот раз подача «Стальных Птиц», подает Валя Федосеева, которая пробивает длинную подачу, но «пятерка» соперниц принимает мяч и перекидывает его к сетке, позволяя Каримовой снова разыграть свою «колесницу», выпрыгивая из-за спин «восьмерки» и «семерки», но на этот раз прием получился смазанным, кривым. Потому что «семерка», та самая дылда что только что получила мячом в голову — прыгнула вверх с легким запозданием, не сумев закрыть разбег своего капитана. Результат — мяч был легко взят Лилей, которая тут же перекинула его назад, Синицыной. «Черная Птица» Колокамского гормолзавода вновь взмахнула своими крыльями и мяч ушел в высокую свечку, пропадая в синеве неба!

Несмотря на это соперники сумели взять эту свечу, но взять еле-еле, «пятерка» едва подняла мяч, отправив его куда глаза глядят и «восьмерке» пришлось изворачиваться чтобы мяч не ушел в аут, выбивая его к сетке и у «семерки» не осталось места для маневра, ей пришлось просто перекинуть мяч на сторону гостей без лишних изысков, практически подарив легкий мяч «Стальным Птицам».

— Мой! — выкрикивает Айгуля, перехватывая мяч и вывешивая его в середину площадки: — Лилька, бери!

— Здесь! — пока мяч висит в воздухе Бергштейн быстрой капелькой ртути перемещается в центр и бросает взгляд на Арину, дескать чего ты мешкаешь. Арина кивает и чуть приседает, готовясь к короткому рывку. Как только мяч касается пальцев «Железного Канцлера» — она разбегается с места, рванув как спринтер на сто метров, оттолкнувшись шипованными кроссовками от покрытия, оставляя за собой клочья вырванной с корнем травы!

Прыжок! Она не видит мяча, да и не может видеть, она уже в полете и если сейчас Лиля ошибется, то прыжок будет зазря, впустую. Но она уверена что та не ошибется, ее же задача — выбрать цель и определить куда именно бить, а уж мяч сам собой перед ней появится, как по волшебству… а вот и ее цель — замешкавшаяся «семерка» команды соперников, Надежда Воронова, которая вскинула руки вверх, чуть присев на месте. Уже не рискует выпрыгивать в блок, мелькнула мысль с каким-то злорадным удовлетворением.