Тренировочный день 7 (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 12

— Из-за толченного стекла? — предполагает Марина: — потому что из организма не вывели?

— Да не. Вина напилась и упала у калитки, а зимы в том году были суровые, с утра вышли, а она лежит, как каменная, окоченела да замёрзла уже. Пришлось ломом ее от земли отковыривать, два часа старались… даже скорую вызывать не стали, какая к черту скорая, когда она вот так лежит?

— Кхм. — говорит Виктор: — ну хорошо, не самый подходящий пример. Я к тому, что я не ревную, потому что желаю Лиле всего самого хорошего. А ей нравится Маша Волокитина и…

— Не слушайте вы его, — Айгуля встает и садится с другой стороны костра, так, чтобы на нее не надувало дымом: — врет он все. Он потому не ревнует, потому что он и Машку тоже… того. У них там жаркий тройничок. А если тройничок, так чего ревновать? Вот если там другой мужчина появится… а так — чего ему ревновать? Все девушки его. Султан Полищук. А ведь современный мужчина, ай-яй-яй… и я как дура — чуть за него замуж не вышла. Была бы «пятой любимой женой», третьей сбоку, второй помощницей четвертого заместителя ассистента ассенизатора при холерном обозе.

— Аа… так вот оно что… — понимающе кивает Марина: — значит у них там шведская семья. Все ясно. У нас в городке был один мужичонка, дирижером работал в местном ДК, а еще кружок этих кукол вел, ну которые за нитки управляются… как их там?

— Марионетки?

— Во, точно! Вел кружок марионеток, они там даже сценки разыгрывали. Так этот мужичок тоже шведской семьей жил, только у его жены кроме него еще два мужика были. Один — прапорщик, завкладом войсковой части, а второй был каким-то спортсменом из области. И все обо всем знали, что интересно. И жили они так ладно, заплату в один дом приносили, а прапорщик со склада дефицит таскал… да только потом выяснилось, что у спортсмена в области любовница была пятидесятилетняя тетка, с которой он оказывается еще в школе мутить начал, его бывшая математичка. И ее дочка.

— Да ладно!

— Серьезно! Ему оказывается математика никогда не давалась, он чуть экзамены не запорол, вот в школе и пришлось проявить изобретательность, ну тогда ясное дело ей еще не пятьдесят было, дамочка в самом соку, а он молодой спортсмен, так и закрутилось… и все было бы ничего, да у математички дочка подросла, считай мамина копия, только на двадцать лет младше… ну он и не устоял.

— Ого! И чего, мамка ее убила потом? Или этого спортсмена?

— Ой, да ты не слушаешь ничего! Я же говорила — у него в области была любовница… то есть любовницы, двое. Мама и дочка. Мама — математичка, а дочка почему-то медицинский закончила и педиатром устроилась на участке. Но жили они вместе в деревянном доме, а мужика не было… в любом случае из-за этого коленкора весь шведский брак и распался. Дирижер уехал в Москву, ему там должность предложили, спортсмен на дочери математички женился… а прапорщик так и остался завскладом.

— А с женщиной что произошло? — спрашивает Айгуля: — с ней что?

— А что с ней сделается? — пожимает плечами Марина: — живет там. Правда одно время ей на двери писали, что она шлюха, даже участкового вызывали пару раз, а потом как-то все заглохло. Вышла она замуж за ветеринара и уехала с ним в деревню далекую. Живут. Говорят даже детей нарожали.

— Нельзя так. — уверенно говорит Светлана: — если любовь, то на всю жизнь и одна. А это все… гадость и непристойность. Такие женщины они… нельзя с ними.

— Ну так ты расскажи, что там у вас произошло. — говорит Марина: — поссорились вы с ним или как? А то ты не говоришь, а мы гадать должны?

— Да чего там говорить. — машет рукой Светлана: — вы же знаете как у нас с ним получилось. Я ведь Батора в качестве мужчины не рассматривала вовсе, он же трепло и необязательный. И бабник тоже вон как Витька. Но как-то завертелось… он оказывается умный и с юмором и вообще… приятно с ним. Можно поговорить о чем-то, посидеть. Сходить куда-то. В общем… ну ухаживать он стал. И вроде не такой дурак оказался. И даже слова всякие знает. И… — Светлана покраснела и опустила голову, рассматривая свои пальцы на руках.

— Ага. — кивает Марина: — значит и трахаться умеет, поняли.

— Маринка! — вспыхивает Светлана, вскидывая голову: — ты чего⁈

— А то я не вижу, как у тебя щечки порозовели. — хмыкает Марина: — все вижу. Значит умеет…

— Ну хорошо! Умеет! Довольна⁈

— Да я-то ладно. Лишь бы ты довольна была… это ж не я с ним в нашей комнате обжималась постоянно…

— Маринка!

— Все-все, молчу… — Марина делает вид что запирает губы на замок и выкидывает ключ. Светлана смотрит на ее испытующим взглядом, Марина пожимает плечами.

— Ну… ладно. — вздыхает Светлена: — в общем сперва все хорошо было, а потом он борзеть начал. Вот прямо на глазах. Я чувствую, что он ко мне относится уже не так как в начале, понимаете? Раньше с трепетом… и стихи читал и всю ночь не спал и все такое… а сейчас — с пренебрежением даже! А я не хочу чтобы ко мне вот так относились!

— Так — это как? — подает голос Виктор.

— А?

— Ну ты вот сказала, что не хочешь, чтобы к тебе «так» относились. Так — это как? — уточняет вопрос Виктор.

— Вот так! С пренебрежением!

— Да чего он сделал-то⁈ — не выдерживает Айгуля, до сих пор помалкивающая: — что сказал? Или кинул в тебя чем⁈

— Не знаааю! — на глазах у Светланы появляются слезы: — я чуууувствуууую! — и она начинает рыдать в голос. К ней тут же подсаживается Марина и обнимает ее за плечи. Она бросает гневный взгляд на Виктора.

— Удивительная штука. — ворчит тот: — я уже чувствую себя виноватым. Хотя еще не знаю в чем.

— Наверное он себе бабу завел. — невпопад отвечает ему Айгуля: — а чего? У женщин интуиция, знаешь ли. Я вот всегда знаю, когда ты, Полищук, себе новую бабу заводишь. У тебя ж все на лице написано, там такая отвратительная лыба играет.

— Точно! — Светлана перестает рыдать и поднимает голову: — точно! Наверняка у него кто-то еще есть! Вот скотина! Вот урод! Я его убью!

— А ведь так хорошо сидели. — вздыхает Виктор: — ну чего ты завелась, Свет ну? Ничего еще не ясно, а все твои претензии так и вовсе сводятся к «чувствую, что мною пренебрегают». Ты как Вито Корлеоне в «Крестном Отце», понимаешь? «Ты пришел просить о поцелуе, Батор, но ты делаешь это без уважения…»

— Я чувствую! Понимаешь⁈ Он мною пренебрегает, а я не позволю так с собой обращаться! Еще и девку себе завел какую-то! Все, поехали назад, я его убивать буду! — Светлана вскакивает с места: — я его зарежу!

— О, господи. Да успокойся ты уже! — закатывает глаза Марина: — плюнь ты на него! Расстались и расстались, чего там уже. Если не склеишь обратно ничего, то лучше расстаться. И не надо никого резать и куда мы на ночь глядя поедем? Решили на два дня, значит на два дня и все тут. В понедельник его зарежешь.

— В самом деле, Свет. — говорит Айгуля: — мужики все козлы. Даже Витька. Особенно Витька. А если хочешь Батору отмстить, то ты просто в городе себе любовника найди и все дела.

— Принцип талиона. — кивает Марина: — око за око и любовника за любовницу.

— Так вы много куда дойти можете. — качает головой Виктор: — с такими-то принципами.

— Ты лучше Светку помоги успокоить, а не умничай. Видишь же в каком она состоянии. А если ночью она решит всем мужчинам мира отомстить, а тут на несколько километров вокруг ты один представитель мужского рода. Как спать будешь?

— В самом деле, Свет, ты чего? — переключается Виктор: — завтра покупаемся, шашлыки поедим, мясо как раз успеет замариноваться. Песни попоем, повеселимся и после обеда домой поедем. В кои-то годы из города выбрались…

— Ой, отстаньте! Ладно, ладно, зарежу его в понедельник… подожду два дня…

— Сегодня я спасла жизнь одного человека… хотя это ж Батор. — говорит Марина: — тоже мне человек. Надо будет с него в городе денег стрясти за спасение жизни.

— Витька, а ты где спать будешь? Палатка четырехместная… в машину собрался? — накручивает черный локон на палец Айгуля.

— У меня спальник есть. Тут и постелю — у костра. Чтобы комары не сожрали совсем. Ладно. — Виктор встает и оглядывается по сторонам, потягивается: — пойду в кусты схожу что ли… так сказать проверю периметр…