Меж двух огней (СИ) - Март Артём - Страница 2

— Уничтожить противника! — приказал я, встав над Звягой.

А потом открыл огонь. Бычка присоединился с колена. Очень быстро один из духов, вставших в полный рост, завалился ничком. Принялся слабо шевелиться на земле. Второй тоже схлопотал на орехи и брыкнулся набок. Третий, видать, самый умный, убежал.

— Куда⁈ — спросил я у стоящего на коленях Звяги.

— Н-не знаю… — заикнулся он. — Не пойму, куда попали… Видать, в руку! Отнимается!

— Ну тогда сможешь идти! Давай!

Я схватил Звягу за одежду и заставил встать. Не слишком ловко, но боец все же встал на ноги. И даже некоторое время неплохо шел, стараясь не терять темпа. Но спустя пару минут принялся отставать.

— Давай! Давай, браток! — орал ему Бычка, подныривая Звяге под руку. — Еще чуть-чуть, и будут наши!

— Г-голова… Кружится, — болтая башкой, словно оглушенный телок, проговорил Звяга, а потом его вырвало.

Я схватил раненого под вторую руку. А потом почувствовал, как теплая и липкая от крови одежда на спине Звяги липнет к руке.

У бойца открылось серьезное кровотечение.

— Ни о чем не думай! — кричал я, когда мы волокли Звягу наверх. — Просто иди! Твоя задача — идти!

Пули все еще свистели нам вслед. Врезались в землю позади.

— Н… Не могу больше… — сказал Звяга, едва волоча ноги.

— Туда! В ту расщелину! — указал я в скалы. — Остановимся там, переждем обстрел!

— А духи⁈ — удивился Бычка.

— Духи так далеко не пойдут! Ходу! Звяге нужно остановить кровь! Иначе не дойдет!

Мы втащили Звягу в темную расщелину. Не слишком широкая, но достаточно глубокая, она оказалась сырой. Землистое дно мягко проминалось под ногами.

Я нашел место, где посуше, и мы с Бычкой с трудом уложили Звягу на землю. Он грузно оперся спиной о гладкую каменную стену.

— Давай, свет есть? Надо осмотреть рану, — приказал я, помогая Звягинцеву снять автомат с плеч.

Бычка стал шарить в карманах.

— У… У меня в… В кармане есть фонарь… — простонал Звяга.

Я быстро похлопал ему по брюкам и кителю. Нащупал и достал фонарик-жучок.

— Свети, — приказал Бычке.

Фонарик зажужжал, когда Бычка принялся торопливо разминать его в руке. Лампочка загорелась, сначала тускло, но потом все ярче и ярче. На стенах пещеры заплясали тени.

Свет небольшой лампочки принялся несмело разгонять местную тьму.

Стаскивая с Звяги китель, я вдруг заметил движение где-то в глубине. Заметил его и Бычка, потому что замер, уставившись на нечто шевелящееся там.

— Там… Там что-то есть… — испуганно проговорил Бычка.

— Тихо… — шепнул я, вставая и сжимая окровавленными руками автомат.

Медленно, тихо, держа оружие наготове, пошел вглубь, стараясь двигаться так, чтобы не заслонять свет фонаря.

— Стой там. Если подойдешь еще ближе, шурави, — из недр расщелины вдруг раздался знакомый голос Аль-Асиха, — то отведаешь моего острого ножа.

Глава 2

Перепуганный Бычка быстро подступил ближе, осветил глубь пещеры.

Асих полулежал у стены. Он глубоко и хрипловато дышал. Лицо его осунулось и блестело от пота. Рубаху пакистанец задрал до груди. Зажал рану в верхней части правого бока скомканным оторванным рукавом.

— С-с-сукин сын… — процедил Бычка с отвращением.

Асих глянул на него почти безэмоциональным, усталым взглядом.

Потом через силу хмыкнул.

Удержался от того, чтобы поморщиться от боли.

А ему было очень больно, это я знал прекрасно.

Пуля от старинной винтовки скорее всего прошла ему между ребер, а может быть, даже расколола одно из них. Да и застряла в теле, задев край легкого. Хреновая рана. Очень хреновая.

— Чего лыбишься⁈

— Нет, стой, — я положил руку на теплую газовую трубку Бычкиного вскинутого АК, — опусти автомат.

— Эта падла завела нас в засаду!

— Опусти автомат, Саша.

Мы с Бычкой на несколько мгновений уставились друг на друга.

В глазах Бычки стояла злоба. Откровенная ненависть к Асиху. Ненависть бурная, сложно контролируемая. Ненависть, которая может быть у человека в стрессовой, смертельной ситуации, несознательная и нерасчетливая. Опасная.

Бычка сглотнул.

Покосился на Асиха, а потом опустил оружие.

— Пристрелить его надо, как собаку, — пробурчал он.

— Осмотри Звягу, — приказал я.

Бычка шмыгнул носом, пытаясь избавиться от забившей его, свернувшейся крови.

А потом направился к Звягинцеву.

Я глянул на Асиха.

Когда Бычка ушел, ухмылка сошла с болезненно горячего лица пакистанца.

Он даже не проводил его взглядом, только уставился на меня в ответ.

— Нету у тебя никакого ножа, — констатировал я.

Асих прыснул, но почти тут же поморщился от боли.

— Ты прав, Селихов. Я не вооружен.

Я молчал.

Он слабо улыбнулся, показал мне окровавленные зубы.

Потом тихо пробурчал что-то не по-русски, должно быть ругательство, и сказал:

— Подумать только. Я никогда не был набожным человеком. Но, кажется, Аллах не хочет моей смерти. Ведь зачем он в таком случае привел тебя в эту пещеру?

— Плохо дело, — вернулся вдруг Бычка, — Звягу в спину ранили. Пуля прошла навылет над ключицей.

— Дышит нормально? Пузырей кровавых нету?

Бычка побледнел.

— Да он раненый! Хренова дышит, как ему еще дышать⁈

— Повторяю, — терпеливо сказал я, — хрипы? Кровавые пузыри?

Бычка взглянул на Звягинцева.

Тот, устроившись под стеной, откинул голову, уставился куда-то в потолок. Бычка расстегнул ему китель, чтобы осмотреть рану и теперь голая грудь солдата торопливо вздымалась и опускалась.

— Перевяжи его. Нужно остановить кровь, — сказал я.

Бычка кивнул.

Торопливо пошел обратно.

Асих, казалось, все это время не отрывал от меня взгляда.

Он так и лежал с полуоткрытым ртом, хрипел, иногда с трудом морщился, покашливал.

— Нет, Аллах точно не хочет моей смерти, — продолжил он негромко.

Голос Асиха стал еще более хриплым, и все же, отражаясь от тесных сводов пещеры, оставлял глухие отзвуки эха.

Я опять ему не ответил.

— Да и я сам не очень-то хочу умирать, шурави, — продолжил он, не дождавшись моего ответа. — Н-е-е-е-т. Я много раз оказывался на волосок от смерти и всегда говорил ей «не сегодня». Скажу и в этот раз.

Аль-Асих тяжело закашлялся. Кашель этот закончился стоном боли, когда Асих откинул голову.

— Я… — хватая ртом воздух и не глядя на меня, начал Асих, — я предлагаю уговор, Селихов. Дашь мне перевязочный пакет, окажешь первую помощь. Дашь отлежаться в лагере, а завтра передашь моим людям. Я скажу, где их можно найти. Взамен… Взамен я отпущу твоего товарища. Ну как?

Снаружи стояла тишина.

Обстрел закончился несколько минут назад, и теперь горы отозвались на шум взрывов тишиной, казалось, гораздо большей, чем до того, как душманские минометы стали плеваться в нас снарядами.

Бычка, занятый вскрытием ИПП, молчал.

Звяга постанывал.

— Саня, — позвал я Бычку.

Тот остановился на полудвижении, вскрыв прорезиненную упаковку пакета.

— Дай Асиху ИПП.

— У меня нету, — сказал Бычка торопливо. — Я у Звяги нашел. Когда закрутилось, когда этот сукин сын на нас набросился, я выскочил из БТР с тем, что было — патронами да автоматом.

— У меня тоже нету, — мрачно сказал я Асиху. — Я свой потратил на тебя, пакистанец.

Асих скривился.

Уставился на свою перебинтованную ногу.

— Через несколько часов я умру, — сказал Асих, — я уже чувствую, как кровь просачивается в мою грудь. А если умру я, умрет и твой шанс вызволить своего друга, Селихов. Ведь Алим Канджиев, что не раз выручил тебя на твоей заставе, твой друг, не так ли?

Я не ответил.

Бычка замер с полураскрытым пакетом в руках.

Звяге, казалось, все было побарабану.

Он только и делал, что смотрел в потолок и дышал, превозмогая боль.

— И тебе выбирать, спасти его или нет, — закончил Аль-Асих, с трудом кивнув на Бычку.