Тень «Пересмешника» (СИ) - Март Артём - Страница 44

И это значило только одно — тот, кто оставил этот отпечаток обуви, — не наш.

— Может, какой-нибудь пастух, — скептически заявил Муха.

— Или душман, сопровождавший пленных в горы, — сказал я.

Старлей снова задумался.

— Других следов нет?

— Только кирзачи.

Муха заглянул мне в глаза. Засопел.

— Я знаю, чего ты хочешь. Ты уже сам для себя давно решил, что нужно формировать поисковую группу. Еще когда карандаш нашел. А все, что делаешь сейчас, — это только для того, чтобы убедить меня отдать приказ.

— Ну и как? — я ухмыльнулся. — Убедил?

Муха покачал головой.

— Я не знаю, прав ты или нет, но в одном должен согласиться — все, что мы тут нашли, — в высшей степени странно.

— Я думаю вот что, — вздохнул я. — Был странный сигнал, что поймали радисты. Потом при странных обстоятельствах пропало целое отделение. Дальше — след, обувь не наша. Я считаю, поводов для поисковой миссии предостаточно.

Муха поджал губы. Опустил взгляд и как-то обреченно помотал головой. Потом встал.

— Спускаемся. Доложу на заставу, пускай начальству переправят. Попрошу одобрения на поиск. Если одобрят — пойдем.

— Справедливо, — согласился я. — Тогда спускаемся.

После доклада Мухи приказа пришлось ждать минут пятнадцать. И когда он поступил, Муха помрачнел еще сильнее, чем раньше.

— Ну что, Селихов, — сказал Муха, выбираясь из командирской машины, — считай, ты победил. Командир заставы связался с командованием мангруппы. Поступил приказ проводить разведывательно-спасательную операцию.

Муха проговорил это очень устало и даже как-то обреченно. Видно было, что он не слишком-то горит желанием ввязываться во все это.

Будто я сильно горел. Но долг есть долг. Раз уж наши оказались в беде, а то, что они именно в беде, у меня не вызывало сомнений, сидеть сложа руки я не могу. И не стану.

— Чем ты недоволен, командир? — спросил я у Мухи тихо, когда он слез с брони. — Если клубок распутаем, возможно, выйдем на этого проповедника.

Муха вздохнул. Покивал.

— Я держу это в голове, Саша. И… — Он глянул на бойцов, внимательно следящих за вершинами гор и скалами, и на других, кто напряженно курил у колес бронемашины, — и, если честно, надеюсь, что ты прав. Что тут все не так просто, как кажется на первый взгляд. И все же… Все же слишком много указывает на банальное дезертирство. А те зацепки, что ты выудил, возможно, и за уши притягиваешь.

— Уже нет никакого смысла это обсуждать, — покачал я головой. — Приказ мы получили.

— И верно, — с какой-то горечью кивнул Муха. Потом обратился к бойцам: — Ну ладно, ребята! Слушай мою команду!

Муха разделил отделение на четыре группы.

В первую, поисково-разведывательную, которая должна была подняться по тропе к ручью, вошли шесть человек. Это включая меня и самого Муху, который взял над группой непосредственное командование.

— Наша основная задача, — пояснил он нам, — подняться на гору. Искать любые признаки присутствия пропавших солдат. Как дойдем до ручья — проверить, действительно ли там схрон. Если обнаружим противника — в бой сразу не ввязываться. Если действительно отделение попало в плен, локализовать место, куда увели пленных, и доложить об этом. Всем ясно?

— Так точно! — нестройным хором ответили мы.

— В головном дозоре пойдут Селихов и Пчеловеев, — продолжал Муха, — я пойду в основной группе. Замыкающие — Матовой и Филипенко. Вам — прикрывать тылы.

Вторая группа — пятеро бойцов из отделения Андро Геворкадзе — должны были обеспечить огневую поддержку. Им приказали занять и укрепить господствующие позиции над ущельем, с левой стороны. Обеспечить наблюдение. В случае контакта нашей группы с врагом — подавить силы противника огнем.

В третью группу вошли преимущественно экипажи бронемашин под командованием старшего мехвода Никиты Полевого. Основной их задачей, помимо охраны наших машин, стала задача по обеспечению круговой обороны вокруг брошенного БТРа. А также подготовка машины пропавшего отделения к эвакуации. Но если станет жарко — парни должны были выступить в роли резерва и оказать дополнительную огневую поддержку, а также быть готовыми к немедленной эвакуации личного состава.

Последняя, четвертая группа выполняла функции командно-наблюдательного пункта и должна была координировать действия всех остальных групп. В случае необходимости держать связь с заставой и командованием ММГ. Осуществлять доклады. В ней состояли два человека — Волков и радиотелефонист Кулябов.

— Работаем спокойно и аккуратно, — сказал Муха, когда мы подогнали наши БТР к бесхозной машине. — Но и сиськи мять у нас времени нету. Так что всему взводу — выполнять поставленные задачи!

Наша группа выдвинулась не сразу. Пришлось подождать, пока Геворкадзе со своими парнями займет подходящие позиции на возвышенности, а БТРы станут в боевой порядок. Только когда все приготовления в тылу были закончены, мы пошли вверх.

Шли в среднем темпе. Мы с Пчеловеевым опередили группу метров на пятьдесят, двигались молча, соблюдая меры маскировки настолько, насколько это было возможно в каменистой местности.

Остальная группа продвигалась за нами.

Уже минут через пятнадцать подъема, когда мы забрались достаточно высоко, я услышал шум воды.

— Ручей, — сказал вдруг Пчеловеев, переводя дыхание.

— Тихо, стой, — сказал я ему, когда тот уже собрался двигаться дальше. — Торопиться не будем.

Жестом я показал остальной группе остановиться. Муха с бойцами немедленно ушли с тропы, залегли за камнями и редкими кустарниками.

— Ты чего, товарищ старший сержант? — удивился Пчеловеев, глядя то на меня, то вверх по склону.

— Торопиться не будем, — повторил я. — Видишь? Тропа заворачивает. Сойдем с нее и попробуем подойти слева.

Пчеловеев уставился на путь, который я ему предложил. Если тропа сама по себе была не самой удобной дорогой, то каменистый склон слева явно показался ему совершенно неудачным для подъема.

— Крутой, неудобно… — буркнул Пчеловеев.

— Нужно проверить, — покачал головой я, — вон тот заворот — узкое горлышко. Идеально для засады. Ты хочешь влипнуть в засаду?

Пчеловеев нахмурился. Покачал головой.

— Ну вот и я не хочу. Тогда сойдем.

Я обернулся, встретился взглядом с Мухой, который лежал за большим камнем, держа наготове автомат. Снова указал ему жестом не двигаться. Тот кивнул.

— Пойдем, — позвал я Пчеловеева.

Вместе мы сошли с тропы, принялись карабкаться по камням в обход заворота. Подъем был непродолжительным, но неудобным.

— Сторонись вон той осыпи, — сказал я следовавшему за мной Пчеловееву, когда он было попытался идти по ней, посчитав, что камни, оказавшиеся у него на пути, нельзя будет быстро преодолеть.

Пчеловеев зыркнул на меня, но спорить не стал. С некоторым трудом, но все же преодолел короткий неудобный участок.

Дальше пошло проще. Камни кончились и начался земляной склон. На его вершине тут и там лежали огромные, в половину человеческого роста валуны.

Мы притаились за ними.

— Вон они… Елки-моталки… Живые… — шепнул мне Пчеловеев, подлазя поближе под валун.

— Тихо… — остановил его я.

Перед нами открылась следующая картина: на вершине горы оказалась небольшая низина, в которую вела тропа. Там, сквозь камни пробивался родник. Он шумно стекал на землю, образуя маленькое озерцо, больше похожее на лужу, а дальше ручьем разливался в низину, к маленькому и очень голубому горному озерцу.

Но рассматривать эту красоту у нас времени не было. Все потому, что под родником мы обнаружили четверых… советских бойцов. Почти все оказались к нам спиной. Один — вполоборота. Другой сидел на каком-то ящике, лежавшем на мелкой гальке у воды. А еще они были вооружены.

— Зараза… Если б пошли по тропе, — прошипел Пчеловеев, — точно к ним в зубы попали…

Он глянул на меня.

— Умный ты, Сашка… Как… как дом советов…

— Тихо… — шикнул на него я.