Парагвайский вариант. Часть 2 (СИ) - Воля Олег - Страница 25

Хадсон приказал собирать вещи.

Но через два дня после его решения весь городской бомонд возликовал. Казалось, угроза испарилась как дым. В порт Кальяо пришёл груз оружия, заказанный ещё покойным президентом Гомаррой.

* * *

Таверна в порту Кальяо сегодня была полна людей. Смех, крики, звон кружек — всё это резко контрастировало с мрачной атмосферой последнего месяца. Тогда Лима оплакивала погибших сыновей, убитых в подлой засаде, и в спешке собирала ополчение из всех, кто мог держать оружие. Флот отдал на защиту Кальяо всё: разоружили два старых корабля, создали батальон из моряков и портовых стражников. Все ждали нападения армии чернокожих и узкоглазых дикарей — жестокого, бесчестного.

Ждал и Чото.

И не просто ждал — действовал.

С горсткой верных людей, оставшихся после ухода Патиньо к гуановым островам, он распространял слухи и сеял страх. Его агенты собирали сведения об ополчении и настроениях в обществе. По мнению Чото, шансы Патиньо на успех были высоки. До сегодняшнего дня.

— Десять тысяч мушкетов! — воскликнул таможенный инспектор, раскрасневшийся от выпитого. — Тридцать полевых орудий и порох. Этого хватит на целую армию!

— Да! — подхватил лейтенант портовой охраны, принимая от Чото новую кружку эля. — Мой шурин сказал: в Лиме и окрестных поселениях собрали больше пяти тысяч человек, но оружия — только на половину. И то плохое, от которого армия отказалась. Готовились с пиками воевать, как те же «гуанерос». А теперь — хвала Господу и дарам его!

— Да хранит нас Дева Мария, — перекрестился таможенник. — Если бы не этот карантинный врач, который нашёл лихорадку на борту, уже сегодня разгружали бы. Но ничего. Завтра из Лимы прикажут — выделят отдельный пирс и начнут.

Чото улыбался, кивал, будто радовался вместе с ними. И снова поставил на стол пиво, в которое заранее подмешал немного самогона.

Радость клиентов он не разделял. С его точки зрения, новости были отвратительные.

Десять тысяч ружей. Это всё меняло. Надо было действовать. Срочно.

* * *

Вёсла, обмотанные тряпками, не издавали ни всплеска. Маленькая лодочка скользила по акватории, стараясь держаться тени от кораблей и построек, которые были смутными, размытыми силуэтами в густой пелене «гаруа» — холодного тихоокеанского тумана, окутавшего порт Кальяо. Предательская луна, борясь с молочной дымкой, то бросала свою бледную дорожку на водную гладь, то пряталась в облаках. Час до рассвета. Самое лучшее время для того, чтобы остаться незамеченным.

Наконец, чёрный борт британского купца заслонил собой небо. Ветер с гор слегка покачивал спящего труженика морей. Скрипели снасти, плескалась вода. Чото, унимая колотящееся сердце, размотал шнурок, выходящий из бочонка, крепко привязанного к длинному шесту. Это был весь его запас пороха.

В качестве средства инициации взрыва внутри бочки был закреплён кремнёвый пистолет. К его спусковому крючку и был привязан шнурок, который для пущей герметичности Чото вывел наружу через слой свиного сала.

Дрожащими руками он распутывал не вовремя запутавшуюся верёвку и с искренним пылом читал молитву господу. Со словами «Аминь» трактирщик сунул шест в воду, подвёл его под борт купца. Шнур был привязан к лодке, и надобности дёргать его руками не было. Как только шест погрузился на три метра, шнурок натянулся — и…

Воображение рисовало трактирщику страшные последствия: огромный столб воды накрывает и его лодку, отправляя её на дно. Могучий звук взрыва поднимает на ноги весь Кальяо, и его, чудом выжившего, вылавливают из воды и немедленно вешают.

Но реальность оказалась менее страшной. Глухой удар прозвучал не из-под воды, а от самого корпуса корабля. Под водой сверкнула багровая молния. Сильный удар выбил шест из рук Чото, ободрав потные ладони. Вода вспучилась широким пузырём, лопнувшим с характерным пороховым запахом, и на мгновение закипела от пузырей поменьше. Лодка закачалась и даже черпнула один раз водой бортом. И на этом всё.

Чото даже показалось, что его диверсия окончилась неудачей. Разочарованный, он поднялся с дна лодки, уселся на банку и принялся поспешно отгребать от места преступления, по-прежнему держась тени. Но уже удалившись на сотню метров, он услышал крики и увидел, как на британце замелькали огоньки от ламп. Кто-то суетился на палубе. Зажёгся свет в окнах кормовой надстройки.

— Тонет? — не веря себе, прошептал Чото, глядя, как заметно наклоняются макушки мачт. Уже на берегу он досмотрел финальный акт трагедии. Потребовался час, чтобы судно ушло под воду с сильным креном в сторону пробоины. Вода бурлила и пенилась, вырываясь из корпуса, разбрасывая обломки. Вскоре водная гладь успокоилась, и только кончик фок-мачты указывал на то место, где недавно стояла надежда всей столицы.

* * *

После отбытия группы Франциско Карлос Лопес вернулся к делам текущим.

Первый в истории внутренний денежный заём постоянно сталкивался с разнообразными проблемами. Опыта не было ни у кого, и без ошибок не обошлось. Параллельно формировались дипломатические миссии и продумывалась позиция на переговорах. Здесь Карлосу мало кто мог помочь. Очень сказывались последствия тотальной информационной изоляции и непонимание реалий в мире.

Ценным помощником в этом деле стал молодой Якоб Тшуди. Учёный обладал широким кругозором и был достаточно сведущ в явных мотивах французской и британской внешней политики. Вот от лица великих держав он и выступал на совещаниях у Карлоса Лопеса, изображая собой смесь британского лорда и французского министра. Там же присутствовали Хуан Висенте Лопес, Люк Крессол и Хуан Баутиста Риварола (1), выбранный Лопесом на роль главы европейской миссии.

Начал Карлос и строительство дороги в Боливию через Чако. Этот проект он поручил тому самому мужу одной из своих сестёр — Диего Сентено, который укрывал беглого Патиньо и потом помогал с отправкой Франциско в Анды. Ему предстояло собрать опытнейших гаучо, выбрать оптимальный маршрут и заложить цепочку пунктов отдыха через каждые двадцать–двадцать пять километров. Выбранные «пу́нто» после этого будут постепенно превращены в фермы или даже посёлки. А между ними проляжет спланированная дорога с мостами, кюветами, водоводами и даже с усиленным покрытием из щебня в сырых местах.

Быстро такой проект не реализовать, но: «дорогу осилит идущий».

Аналогичное шоссе в сторону Порту-Аллегри пока было только в планах. Здесь всё упиралось в добрую волю бразильской власти. Так что решение этой проблемы было задачей Хуана Висенте Лопеса.

Идею соединить каналом реку Парану с притоком Уругвая — рекой Агуапи, Карлос тоже считал первоочередной и отправил туда на рекогносцировку военного инженера Паскуаля Урдапильету. Нужно было понять, какой объём работ потребуется.

Одновременно с этим Карлос инициировал подготовку к первой переписи населения в Парагвае. Никто не знал, сколько именно народа живёт в стране. Подсчёт не вёлся даже в городах, не говоря уже о сёлах. Про племена, лишь условно цивилизованные, и речи не шло, хотя их тоже проживало немало. Но в основном на севере страны и на правом берегу реки Парагвай в Чако.

Сей грандиозный проект, консул ловко столкнул на плечи двух Педро: начальника полиции Педро Фернандеса и генерального прокурора Педро Морено. Всё равно они без дела сидят. Преступность в Парагвае была на удивительно мизерном уровне. В качестве научного консультанта для полицейских чинов он подрядил Эми Бонплана, прозрачно намекнув последнему, что его имя, конечно, заслонит в анналах истории имена мало кому интересных силовиков.

А пока учёный был занят составлением опросников и методик сбора информации, Карлос провёл совещание втайне от него в школе города Вилла-Рика. Ибо секреты своего изменённого сына должны были оставаться достоянием только Парагвая.