Парагвайский вариант. Часть 2 (СИ) - Воля Олег - Страница 22

— Увы. Страна настолько плотно отрезана от мировой торговли, что ничего специально для этого не выращивает и не добывает, — пояснял гость. — Сейчас это не имеет смысла. Хотя возможности значительные. Например нет никаких причин не выращивать там кофе. В Парагвае отлично растёт табак и сахар и вообще любые дары земли.

— Ну табак и сахар — это товар неуникальный, — подпустил скепсиса Койт. — Такого полно по миру.

— Согласен, — кивнул Солано. — На этом Парагваю не разбогатеть. Если быть как все и торговать сырьём. Но если вы себе представите государство-корпорацию, где каждый гражданин это работник, а глава государства это генеральный директор то картина несколько меняется. Можно вложиться в минимальную переработку сырья и уже поставлять полупродукт более высокой стоимости. Не сахар-сырец, а идеально чистый сахарный песок. Не дешёвые солёные кожи, как Аргентина, а дублёные и тщательно выделанные. Не хлопок, а ткани.

— О! За такое покушение на основы и святотатство вас тут же уничтожит Британия. Можете не сомневаться, — воскликнул Тейлор. — Вы знаете какова разница в марже между производителем хлопка и производителем ткани?

— Нет, — искренне признался Солано. — Знаю, что большая, но сколько именно никогда не выяснял.

Миссис Тейлор и Койт переглянулись и вздохнули. Видимо, сейчас хозяин дома оседлает свой любимый конёк.

— Эти южные бездельники один раз в год получают урожай со своей земли, пропитанной потом и кровью своих рабов. Продают его англичанам и считают, что жизнь удалась. А почему нет⁈ С тысячи акров за хлопок южанин получает выручку в десять тысяч долларов. Но что происходит потом?

Тейлор воздел палец к потолку.

— Потом эту партию скупает манчестерский фабрикант и за пару недель превращает её на своей фабрике в ткань и продаёт с чистой прибылью в четыре тысячи долларов. Это я сейчас ещё скромную сумму указал. За самую дешёвую и ходовую ткань. Можно и больше заработать, — уточнил Тейлор. — Но если южанин целый год ждёт, когда господь ему пошлёт следующий урожай, фабрикант трудится, трудится и трудится. Раз за разом прокручивая через свои станки хлопок других бездельников. Двадцать пять раз за год он получает те же деньги. И в итоге его доход минимум в десять раз выше, чем у джентльмена с рабами. Из года в год десятилетиями. И эти ленивые снобы будут ещё нас учить, как должна жить Америка. О каком-то особом пути и единении с природой. Хотя по факту своей политикой они душат промышленность у себя дома и отдают сверхприбыли нашему врагу — Британии. Они умножают их капитал из года в год, и смотреть на это больно и страшно.

— Мозес, не пугай нашего гостя, — с укоризной произнесла миссис Тейлор. — Он вряд ли готов воспринимать такие речи.

— Что вы, сеньора, — подпустил колорита Солано. — Я подготовился к поездке сюда и полностью разделяю негодование уважаемого хозяина. Можно даже ещё усилить эффект и посчитать прибыль плантатора без рабов. При нормальной честной оплате наёмным работникам. Она наверняка будет вдвое меньше. И это неразрешимая проблема для США.

— Вы правы, — вздохнул Мозес. — Я боюсь, что всё это закончится кровью.

— Не обязательно, — пожал плечами Солано. — Насколько я знаю, баланс голосов в конгрессе сейчас почти равный. Но если он сместится в пользу северных штатов?

— Как? — удивился Тейлор такой наивной постановке вопроса.

— Очень просто. Нужно чтобы возникло ещё несколько свободных от рабства штатов. Я вижу это примерно так. От Иллинойса и Миссури на запад до тихоокеанского побережья простираются неорганизованные территории. Причём великолепные. Море земли, пригодной для возделывания. Леса. Богатые недра гор. Но помимо этого Орегон — это ваше единственное окошко в мир Азии. В Тихоокеанский регион. И превратить окно в ворота может только железная дорога.

Слушатели нахмурились и вздохнули. Тема была для США непростая.

— Ваш Генри Клей абсолютно прав. Задача здорового государства — развивать внутренние пути, облегчая оборот людей и капитала. Трансамериканская дорога всецело выполнит эту миссию. Она насытит людьми пустующие земли. Она откроет для капитала новые приложения, а для торговли — новые рынки. Но, конечно, с такими президентами, как Ван Бюрен вы ничего этого не получите.

Развёл руками Солано.

— Мда… — проворчал Койт. — Даже сопляк из глухого угла Южной Америки это понимает. А нашим недоумкам глаза застит.

— Простите его, мистер Дебс, — кинулась извиняться за чужую грубость Кэтрин Тейлор. — Он бывает очень невыносим, но он добрый человек.

— Да. Извините. Юджин, — повинился грубиян. — Это я в сердцах. Вы правы несомненно. Но шансов на такую поистине великую стройку у нас нет.

— Ну почему же? — возразил Солано. — Если добиться некоторых необременительных для конгресса уступок то всё возможно.

Тейлор и Койт переглянулись.

— Ну. Удивите нас, — предложил Тейлор.

— Если компании, взявшейся за строительство, будет гарантирована собственность на полосу земли шириной, скажем, в двадцать миль в обе стороны от дороги, то эта компания станет самым богатым землевладельцем США. Под эту землю у неё будет неограниченный кредит. Это раз. Второе — это методы. Не надо строить дорогу всю и сразу. Нужно двигаться участками, но каждый участок должен немедленно включатся в оборот и начинать пользоваться, дорогой принося ей прибыль. Можно и даже нужно выбрасывать отростки в стороны для охвата, как можно большей площади. И непрерывным потоком везти в новые земли эмигрантов из Европы. В какой-то момент масса новых граждан станет критической и будут рождаться новые штаты. В которых у компании будут все козыри на руках. То есть эти штаты будут ослаблять роль южан. Закончив дорогу на берегу Тихого Океана компания совершит подвиг сравнимый с подвигом отцов основателей.

Патетически закончил Солано и Койт даже не удержался от нескольких хлопков ладонями.

— Браво, юноша. Не желаете сменить гражданство? Из вас получится отличный конгрессмен — ехидно улыбаясь, произнёс он.

— Нет, мистер Койт. Мой дом Парагвай и я положу свою жизнь, чтобы увеличить его счастье и славу.

— Похвально. Похвально, — согласился Тейлор. — Ваши слова про трансконтинентальную дорогу я запомню. В этом есть смысл. Но только зря вы думаете, что новые штаты — это решение проблемы. Новые штаты будут такими же земледельческими, как и южные, только без рабов. У них не будет такой острой потребности в изменении тарифной политики, как у старых северных штатов.

Солано умничать не стал и признался:

— Я не настолько хорошо разбираюсь в вашей внутренней кухне, сеньор Тейлор. Вам несомненно виднее. Я просто вижу, каким локомотивом экономики может стать трансконтинентальная дорога. И я мечтаю о такой же, но уже для собственной страны.

— Интересно. Расскажите, — вскинулся магнат.

— Ну что же. Если вам интересны мои фантазии, то извольте, — напустил на себя скромности Солано. — В первую очередь самому Парагваю нужна дорога к океану. Повести её от Асунсьона до Порту-Аллегри это задача номер один. Но все мы понимаем слабость частного капитала Парагвая и Бразилии. И отдаём себе отчёт, что Парагвай не слишком привлекательная область для масштабных инвестиций, поэтому строить её будет государство. Вторым шагом будет продлить её до Боливии и Перу. До их богатых горно-рудных регионов. Здесь уже у мирового капитала появится интерес. А пример того, как государство Парагвай умеет выполнять свои начинания, даст определённые гарантии. И третьим шагом будет протянуть эту дорогу не к Тихому океану, как это актуально для вас. А вдоль всех Анд по предгорьям в направлении с юга на север вплоть до само́й Венесуэлы и выйти там на крупный порт: Маракайбо или Каракас. Такая дорога открывает для мира внутренние недоступные ныне территории континента. И вне всякого сомнения окупится в кратчайшие сроки.