Жуков. Халхин-Гол (СИ) - Алмазный Петр - Страница 9

— Разумно.

— Кому из своих соколов вы можете доверить эту миссию? — я напряг память — непонятно, свою или жуковскую, и она почти сразу выдала мне фамилии: — Грицевцу, Кравченко, Забалуеву?..

— В виду особой секретности задания, с вашего позволения я выполню его сам.

Помолчав, я сказал:

— Разрешаю, Яков Владимирович. Только учтите, что сопровождать вам беглеца придется вплоть до зоны действия японской ПВО.

— Само собой, товарищ комдив!

— Тогда ждите моего сигнала.

Смушкевич поднялся, откозырял и вышел из юрты. Я, чуть помедлив, тоже. У входа уже стояла «эмка» похрюкивая движком. Воротников открыл мне пассажирскую дверцу, потом обогнул капот и сел на водительское место.

— Куда едем, товарищ комдив?

— Поедем посмотрим, как устроились на новом месте твои друзья танкисты, Миша.

Он кивнул тронул легковушку с места. Подпрыгивая на ухабах, он покатила к КПП. Часовой заглянул в салон. Тут же выпрямился. Поднял полосатый брус шлагбаума.

Автомобильчик подвывая движком и скрипя тормозами, начал спускаться по серпантину, петлявшему между валунов на покатом склоне горы Хамар-Даба. Адъютант довольно ловко управлял «эмкой», но мне стало жаль машинку, предназначенную для того, чтобы ездить по асфальту городских улиц и шоссейных дорог.

Надо бы встретиться с нашими автоконструкторами. Сколько можно эксплуатировать эти несчастные «эмки»? На более менее твердой поверхности они еще ничего, а вот в песке, снегу или в грязи вязнут под самое днище.

Если уж сами сделать не могут армейский вездеход, пусть у немцев конструкцию позаимствуют. Их кюбельваген хоть и примитивная, но надежная тарахтелка. А еще лучше — американский виллис. Неужто не освоят за пару— тройку лет?

Я только хотел поделиться своими мыслями с адъютантом, как по капоту машины что-то звонко щелкнуло. В следующее мгновение раздался сухой треск. Воротников бросил машину вправо, за громадный валун, крикнул:

— Стреляют, товарищ комдив.

Да я уже сам понял, что — стреляют. Выхватил из кобуры пистолет, распахнул дверцу и вывалился на щебенку. Залег за колесом. Всмотрелся в нагромождения валунов слева от дороги. И увидел вспышку третьего выстрела.

Глава 5

Я выстрелил в ответ. Прямо туда, где видел вспышку. Крик. Попал! Я оглянулся на адъютанта, кивнул — прикрой. Миша принялся стрелять туда, откуда доносилась пальба. А я кинулся в обход, прячась за валунами.

Судя по тому, что выстрелы доносились только с одной стороны, нападающий был один. И в него я явно попал. Хотя и не убил. Отвечает, сволочь. Ну ничего, сейчас я тебя возьму тепленьким.

Выглянул из-за каменюки. Увидел торчащие ноги в ботинках с обмотками на японский манер. Откуда здесь вражеский солдат, да еще — один? Одним прыжком, я настиг его, приставил ТТ к затылку.

— Оружие на землю! — приказал я, не заботясь, понимает он меня или нет. — Руки за голову.

Оказалось — понимает. Отбросил револьвер, руки сцепил на затылке, хотя движение это ему далось с трудом. Из правого плеча текла кровь. Вот, значит, куда я ему угодил! И ведь все равно продолжал отстреливаться.

— Лейтенант, ко мне! — крикнул я.

Захрустел щебень под сапогами Воротникова. Он приблизился, встал с интересом рассматривая диверсанта. Тот лежал, уткнувшись мордой в пыльный камень, не шевелясь. Даже дышал, похоже, через раз.

— А ну-ка подними его, Миша!

Здоровенный танкист схватил стрелка за шиворот и заставил встать, присвистнул. И было с чего. Диверсант оказался вовсе не японцем, во всяком случае — не монголоидом. Рожа у него была вполне европейская, славянская даже.

— Кто такой? — спросил я, уже не сомневаясь, что он понимает каждое мое слово.

Диверсант молчал, сверлил меня взглядом. С ненавистью. Все ясно. Белогвардеец из РОВС или еще какой-нибудь их организации. Собственно, мне без разницы. Сдам в особый отдел, там из него вытрясут правду матку.

— Ну молчи, белая акация — цветок эмиграции, — усмехнулся я.

— Жуков? — вдруг спросил он, всмотревшись в меня.

Опа! Откуда этот беляш знает комдива Жукова?.. Я быстро перебрал в голове варианты. Память самого комдива, как назло, ничего не подсказала. Зато меня осенило. Ведь Георгий Константинович воевал в Первую Мировую. И этот, уже подержанный диверсант, видать, тоже. Ну так это ничего не меняет.

— Не узнаешь? — продолжал тот, явно пытаясь вызвать меня на разговор. — Скорино — я. Вольноопределяющийся…

Я молчал, хотя память Жукова на фамилию «Скорино» среагировала. Даже лицо в памяти всплыло — холеное, со щегольскими усиками… Вот, значит, как. Раньше царю батюшке служил, а теперь — микадо.

— Вижу, красные сделали тебя генералом, — проговорил он. — Из унтера — в генералы… Завидная карьера…

— Лейтенант, веди-ка этого красавца до первого поста, я поеду следом, — сказал я.

— Пшёл! — скомандовал Воротников.

Я подобрал наган, из которого палил мой «знакомец». И мы вернулись к дороге. Я осмотрел пострадавшую «эмку». Ничего серьезного. Пуля лишь чиркнула по капоту, оставив царапину. Я сел за руль. Завел движок, переключил скорость.

Здесь наши с Жуковом рефлексы, как и во время стрельбы, сработали синхронно, хотя столь раритетный автомобиль мне раньше водить не доводилось. Я вывел машинку на дорогу и поехал позади ковыляющего под конвоем моего адъютанта белогвардейца.

Тот то и дело оглядывался. На что-то еще рассчитывал. Неужто думал, что я его пожалею в память о совместной службе почти тридцатилетней давности?.. А может просто хотел подпортить мне ту самую генеральскую карьеру?

Доложит адъютант, что у комдива есть знакомые в стане врага и возьмут меня особисты на карандаш. Да вот только хрен он угадал, этот беляш. Я и сам скрывать не буду, что когда-то знавал этого Скорино…

— Стой! — послышался крик. — Стой! Стрелять буду!

Я ударил по тормозам. Бывший вольноопределяющийся вдруг рванул по склону горы вниз, а мой адъютант, хоть и кричал грозно, но не стрелял. Видать, не приходилось еще убивать людей. Одно дело отстреливаться, другое — палить по безоружному.

Скорино петлял, как заяц. И шансы уйти у него были. Склон был усеян каменюками, мешающими прицельной стрельбе. Я выскочил из салона. Выдернул из кобуры свой ТТ. Прицелился. Не попасть. Валуны и впрямь мешали.

Недолго думая, я вскочил на капот, а оттуда — на крышу. Отсюда обзор был лучше. Диверсант хоть и метался из стороны в сторону, все же совсем скрыться за камнями не мог. Я снова прицелился. На этот раз не спеша. Нажал на спусковой крючок.

Эхо раскатилось среди валунов. Беглец всплеснул руками и нырнул ничком. К нему уже со всех ног мчался Воротников. Добежал. Замер. Потом отступил на шаг. Даже на расстоянии я видел, как он побледнел.

— Убит, товарищ комдив! — выкрикнул лейтенант.

— Черт с ним! — откликнулся я. — Давай в машину. Сообщим на КПП, пусть его особисты подбирают.

Миша побрел к дороге, то и дело оглядываясь. Я слез с кабины. Уселся на пассажирское место. Адъютант засунул свой табельный револьвер в кобуру, сел за руль. Пальцы его заметно подрагивали.

— Машину вести сможешь? — спросил я.

— Смогу, товарищ комдив, — сказал Воротников.

— Тогда поехали. И так вон сколько времени зря потеряли.

Он снял авто с ручника и мы, наконец, продолжили путь.

— Вы и правда его знали, товарищ Жуков, — спросил лейтенант.

— В империалистическую служили вместе, — ответил я. — Только я вот до сих пор своей стране служу, а он — япошкам продался.

— Вы не думайте, товарищ комдив, — быстро проговорил адъютант, — я не стану докладывать, что это был ваш знакомый.

— Забудь о нем, — подумав, ответил я. — Такой мрази тебе еще много придется повстречать в жизни. Главное — не забывай нажать на спуск.

— Простите, Георгий Константинович, я…

— Все в порядке, Миша. Прибавь-ка ходу.

Три танковых батальона, назначенные мною для введения противника в заблуждение, поднимали пыль на много километров вокруг. Так что обнаружить их было нетрудно. Воротников выжал из штабной «эмки» по максимуму, догоняя колонну.