Абсолютная Власть 4 (СИ) - Майерс Александр - Страница 2

— Вот так, да⁈ Он просто будет жить дальше, пока тело нашего отца до сих пор лежит где-то под Орловкой⁈

— Он заплатит. И будет жить с осознанием того, что проиграл. Что его имя теперь навсегда будет связано с поражением. Что он в третий раз встал на колени перед Градовыми, — я бросил взгляд на Муратова. — В своём сердце он навечно останется перед нами на коленях. Поверь, для него это хуже смерти.

Я знал, что был прав. И судя по тому, как отчаянно затряслись руки Рудольфа — он тоже это понимал.

Мои слова ранили его куда больнее, чем шпага.

Миша смотрел на меня, его дыхание постепенно выравнивалось. Яростный блеск в глазах понемногу угасал, сменяясь усталой пустотой.

— Пусть так, — тихо сказал он. — Ты глава рода, тебе решать.

— Всё кончилось, брат, — я обнял Михаила и прижал его к себе. — Всё кончилось. Мы победили в этой войне.

Не сразу, но Миша успокоился и обнял меня в ответ. Его тело вздрогнуло.

— Не верится, — надломленным голосом проговорил он. — Не верится, что всё закончилось и что мы победили. Это всё благодаря тебе.

— Я был не один. Но победу отпразднуем позже, — я выбрался из объятий. — Нам предстоит ещё немало сделать, прежде чем всё окончательно завершится.

Посёлок Горные Ключи, дача графа Муратова

Несколько часов спустя

Мы собрались в кабинете графа Муратова. Здание, которое мы вот-вот собирались взять штурмом, гостеприимно распахнуло свои двери.

Сам хозяин дачи находился под стражей в винном погребе, с антимагическим ошейником на шее. Мне доложили, что он не сопротивлялся, лишь мрачно потребовал бумагу и ручку. Написал короткое письмо своему сыну в главную усадьбу, приказывая признать поражение и не оказывать сопротивления.

Это было разумно с его стороны. Сопротивление стало бы бессмысленной бойней.

За большим дубовым столом, на котором ещё утром, вероятно, лежали карты с планами нашего уничтожения, теперь собрались мы — те, кто будет определять будущее Приамурья.

Я и граф Станислав Соболев. Граф Игорь Токарев — высокий, худощавый аристократ с лицом, не выражавшим ровно ничего, и бароны. Георгий Воронов, крепкий, приземистый мужчина с цепким взглядом торговца, и Сергей Дорин, его вечный прихлебала, щуплый и вертлявый.

В воздухе витал запах дорогого вина, которое разливал молчаливый слуга, и невысказанный вопрос: «Что дальше?».

Первым нарушил неловкое молчание Воронов. Он отхлебнул из бокала и поставил его на стол с отчётливым стуком.

— Ну, Владимир Александрович, поздравляю с победой. Война окончена. Альянс повержен. Теперь что? — он прямо посмотрел мне в глаза. — Наш регион ослаблен. Люди гибли не только в боях — голод, болезни, мародёрство, бандитский разгул. Простолюдины разбежались, кто куда мог. Деньги, товары, активы — всё, что можно, выведено за пределы Приамурья умными людьми, которые не хотели стать разменной монетой в вашей с Муратовым распре.

— Георгий Павлович прав, — подхватил Дорин, бегая взглядом по лицам собравшихся. — Война длилась больше года, пускай активная фаза заняла всего пару месяцев из них. Последствия будут ощущаться ещё долго. И да, конечно, — он посмотрел на меня, — всё это не ваша вина.

— Ну ещё бы, — вмешался вдруг Станислав. — На моего союзника вероломно напали, перед этим оклеветав.

— Безусловно. Но факт остаётся фактом, — продолжил Дорин.

— Дворянство и деловые круги хотят знать, намерен ли союз Градовых и Соболевых, как новая доминирующая сила в регионе, как-то повлиять на эту нестабильность? — подхватил Воронов. — Или мы будем ждать, пока всё само собой рассосётся?

Я отставил бокал, из которого едва ли сделал глоток. Пить сейчас не хотелось. Несмотря на завершение войны, мне предстояло принять много важных решений, и расслабляться было рано.

Новый раунд уже начался. Я прямо сейчас в нём участвовал.

Собравшиеся ждали моего слова. Ждали, чтобы понять, с кем имеют дело. Ведь до этого момента Владимир Градов оставался для них тёмной лошадкой, которая пасётся где-то в горах Тибета.

А теперь он стал истинным главой рода и победителем.

— Время воевать и правда прошло, — начал я. — Теперь настала пора работать ради общего блага. Разруха в регионе — это проблема для всех нас. Безопасность дорог, восстановление торговли, помощь тем, кто пострадал — всё это должно стать нашим приоритетом.

— Нашим? — вдруг подал голос граф Токарев. — Пострадали в основном земли Градовых, нам это прекрасно известно. Вы предлагаете вложиться в восстановление ваших владений?

— Нет, ваше сиятельство. Свои владения я восстановлю сам. Речь ведь идёт не только о моих землях, но и обо всём регионе, если я правильно понял.

— Да, конечно, — хлебнув вина, кивнул Воронов. — Я не про земли, пострадавшие от оккупации. А про общую обстановку.

— Вот поэтому мы и должны действовать сообща. Что касается… — я недоговорил, поскольку дверь в кабинет вдруг бесцеремонно распахнулась.

Под звонкий стук каблуков, освещая комнату триумфальной улыбкой, внутрь вошла графиня Карцева. Все сразу же замолчали и уставились на неё.

Эмилия была одета в костюм для верховой езды, который подчёркивал каждый изгиб её безупречного тела. Бросив изящную шляпку на стол перед Дориным, Карцева встряхнула головой, рассыпая по плечам чёрные волосы.

— Ах, вы что же, начали без меня? — графиня уселась рядом со мной и будто невзначай провела ладонью по моему бедру. — Простите, что опоздала, господа, — её голос был сладким, как мёд, и одновременно острым, как бритва. — Вела переговоры с нашим дорогим пленником. Граф Муратов оказался на удивление сговорчив, когда речь зашла о признании поражения в войне против моего рода. Оказывается, даже у таких, как он, есть инстинкт самосохранения.

Её появление изменило атмосферу в комнате. Мужчины расправили плечи, а Воронов и Дорин заулыбались подобострастными улыбками. Эмилия запросто притягивала мужское внимание, и прекрасно это знала.

И сейчас она, не скрываясь, наслаждалась обращёнными на неё взглядами.

— Продолжайте, продолжайте, не стесняйтесь, — она лениво махнула рукой и приняла из рук слуги бокал. — Я как раз услышала что-то о нестабильности. Милые мои, нестабильность — это просто слово. Реальность же такова, что сильный всегда найдёт способ навести свой порядок. Разве не так, Владимир? — она бросила на меня вызывающий взгляд.

Теперь игра стала ещё сложнее. С Карцевой, как мне не единожды говорили разные люди, надо держать ухо востро.

— Мы говорили, что время воевать прошло, графиня, — сказал я, игнорируя её провокационный тон. — Мы с господами собирались обсудить то, что можем сделать ради общего блага.

— Ах, общее благо! — Карцева закатила глаза. — Как это трогательно звучит из уст человека, который добрался сюда по трупам вражеских солдат. Но я согласна. Торговля, поля, дороги… скучно, но необходимо. И конечно, — она обвела взглядом всех присутствующих, — вопрос о том, кто будет этим «общим благом» заведовать. Генерал-губернатор, кажется?

— Я уверен, что Филипп Евгеньевич Базилевский на этом посту будет стремиться именно к миру и стабильности, — кивнул я.

И тут, как по сценарию, в разговор вмешался Соболев. Он откинулся на спинке стула, положив ногу на колено, с видом бесшабашного рубаки.

— Э-э, погоди, Владимир, — он улыбнулся во все тридцать два. — Я ведь тоже выдвинул свою кандидатуру. И если уж на то пошло, я тоже за мир и стабильность! Мои кирасиры могут не только убивать врагов, но и наводить порядок. Так что не стоит так уверенно говорить о Базилевском. Нам ещё предстоит побороться.

«Идеально, Станислав», — пронеслось у меня в голове.

Игра шла как надо. Соболев был нашим подставным кандидатом. Он оттянет на себя часть голосов тех, кто боится как моей растущей мощи, так и бюрократической хватки Базилевского.

В решающий момент Станислав должен был снять свою кандидатуру в пользу Филиппа Евгеньевича, обеспечив тому победу. Но об этом, конечно, никто, кроме нас, не знал и не должен был знать.