Светлячок - Богатикова Ольга Юрьевна - Страница 3

– А про труп его дочери, который он тоже спрятал, не рассказывала?

– Слав, ты дурак? Дочь Никанорова похоронена на Кавказе. Она уехала туда лечить чахотку и там же скоропостижно скончалась. Ты что, историю города совсем не знаешь? Сходи в музей, там тебе все объяснят.

– Ладно-ладно, – Славик примирительно поднял вверх ладони. – Что там с сокровищами?

– Смотри, – Витя придвинул к другу свою записную книжку. – Это – заброшенная усадьба. А это ее погреб. В погребе есть потайная дверь, которая ведет в подземный ход. Длина этого хода примерно триста пятьдесят метров. Обрати внимание, чем он заканчивается?

– Каким-то помещением.

– Вот! Я думаю, именно здесь фабрикант спрятал свои рубины и бриллианты.

– Круто, Вить. Возможно, ты прав, но что толку? Погреб давным-давно завален битым кирпичом и трухлявыми досками. Нам к нему не подобраться.

– Поверь, это не страшно. В комнату можно пробраться другим путем. Гляди: вот здесь, как раз рядом с нею, находится люк… Нечего кривить губы, он действительно существует. Я вчера ходил на развалины усадьбы и видел его своими глазами. Просто так этот люк не открыть, за прошедшие годы он натурально врос в землю. Но если взять лом и лопату, что-нибудь может получиться.

– Ты уверен, что этот люк ведет в тайник?

– Судя по схеме, да.

– Слушай, откуда ты взял этот древний чертеж? У тебя же не было ни его, ни этого старого блокнота.

– Блокнот хранился в музее. Он лежал в запасниках много лет. Бабуля говорила, эта книжка принадлежала родственнику Никанорова. Не знаю, какому именно, но мужик был отличный. План усадьбы нарисовал так подробно, что даже ежик разберется.

– Ты украл музейный экспонат?!

– Не украл, а взял на время. Найдем сокровища, и я сразу его верну. Мне чужого не надо.

На самом деле, я мало что поняла из их разговора, но одно уяснила точно: эти ребята собирались ввязаться в дело, которое наверняка выйдет им боком. Искателей сокровищ на свете полно, и примерно половина из них в процессе поиска умудряется потерять голову, причем, в самом прямом смысле.

Позже я пыталась понять, что заставило меня ввязаться в эту историю. В итоге решила, что интуиция. Каждый мой выходной был расписан по минутам, однако я наплевала на все свои планы, так как она вопила: если мальчики откроют таинственный люк, случится большая беда.

Ребята договорились встретиться у заброшенного особняка в восемь часов вечера. Я постановила пойти вместе с ними, но тайно, держась на расстоянии нескольких метров.

Дабы понимать, куда конкретно мы идем, и что нас может там ожидать, я попросила администратора отеля, в котором остановилась, рассказать мне о фабриканте Никанорове. И услышала прекрасную городскую легенду, где правда так тесно переплелась с вымыслом, что отделить их друг от друга было очень не просто.

По словам администратора, Федор Иванович Никаноров жил в этом городе около ста двадцати лет назад. По здешним меркам это был очень богатый и влиятельный человек. Ему принадлежала текстильная фабрика, большой особняк и львиная доля акций в какой-то совместной фирме, которую он развивал с местными воротилами. Еще у Никанорова была дочь Зинаида. Она слыла необыкновенной красавицей, и отец обожал ее всей душой. Собственно, с Зинаидой и была связана рассказанная мне легенда.

Якобы во времена фабриканта и его прелестной дочери в этом городе жила некая старуха, которую все считали ведьмой. В какой-то момент у ведьмы и Федора Ивановича случился конфликт. Администратор признался: точную его причину никто не помнил, поэтому мнения на этот счет расходились. Одни считали, что Никаноров серьезно обидел сына старухи, трудившегося на его текстильном производстве. Другие – что ведьму разозлил вовсе не он, а его дочь, спесивая избалованная гордячка.

Ведьма глотать обиду не стала. Дождавшись удобного момента, она наложила на девушку черное заклятье, и та серьезно заболела. Как именно протекала ее болезнь, история умалчивала, однако спустя некоторое время Зинаида пропала.

Никаноров объявил, что отправил дочь на Кавказ. Одновременно с этим кто-то из его слуг пустил по городу сплетню, будто на самом деле Зинаида по-прежнему находится в родительском доме. Якобы Федор Иванович пригласил в особняк колдунью из соседней губернии, надеясь, что она сумеет излечить его дитя. Но колдунья только развела руками: вылечить девушку оказалось невозможно.

– Ведьма утверждала, будто Зинаида уже мертва, хотя она продолжала ходить, есть и разговаривать, – сказал мне администратор. – Она говорила: внутри барышни сидит черт, который управляет ее телом. Если черта прогнать, тело сразу умрет. Никаноров не хотел, чтобы дочь умирала. В чертей он не верил, и упрямо надеялся найти лекарство, которое бы вернуло девушке здоровье. Однако с каждым днем ей становилось все хуже и хуже. В какой-то момент колдунья предложила погрузить Зинаиду в сон, который бы продолжался до тех пор, пока отец не найдет для нее чудодейственное снадобье.

Фабрикант распорядился обустроить для дочери специальную комнату, где она могла бы спокойно ждать исцеления, и, когда девушка уснула, собственноручно ее туда отнес.

Исцеления, между тем, не случилось. Случилась революция, и Никаноров был вынужден бежать за границу. По словам очевидцев, он уезжал налегке. Из багажа у него имелся лишь чемодан и небольшой дорожный сундук.

В городе все знали: в усадьбе Федора Ивановича хранилось много серебряной посуды, прекрасных картин и ювелирных украшений. Но когда горожане вошли в опустевший особняк, оказалось, что, кроме мебели, и зеркал в тяжелых позолоченных рамах, там ничего нет. Дом и все хозяйственные постройки были перевернуты вверх дном, однако сокровища Никанорова так и не отыскались.

После этого в городе стали говорить, будто фабрикант спрятал свои богатства в секретной комнате – в той самой, где якобы находилась его спящая дочь. Эту комнату тоже искали и тоже не нашли.

Но прошло несколько десятилетий, и два молодых оболтуса сумели-таки ее обнаружить.

Мне слабо верилось, что в этой комнате хранятся сундуки с золотом и бриллиантами. Зато тело проклятой девушки могло находиться там совершенно свободно.

Дождавшись вечера, я поспешила к развалинам усадьбы. Их адрес мне также подсказал администратор отеля, печально посетовав, что они находятся в удручающем состоянии, а у городских властей не доходят руки превратить это место в музей.

Особняк действительно выглядел не очень. Когда-то давно это был большой двухэтажный дом с колоннами, широкими ступенями крыльца, и большими окнами, ничуть не уступавший в роскоши столичным дворцам. Теперь же здание уныло щеголяло обвалившейся крышей, черными провалами на месте деревянных рам, следами огня на кирпичных стенах и кучами мусора, которые лежали на каждом шагу.

Я затаилась в кустах и принялась ждать.

Витя и Славик явились через двадцать минут. Один из них тащил лом, второй – две большие металлические лопаты.

Когда они прошли мимо меня, я неслышно выбралась из укрытия и последовала за ними.

Люк в спальню спящей красавицы находился среди зарослей сорной травы. Судя по всему, это место когда-то было усадебным парком.

Парни поднимали ржавую крышку примерно полтора часа – с перерывами на отдых и обсуждение, так ли сильно им нужны гипотетические сокровища. Наблюдая за их тщетными усилиями, я надеялась, что ребята все-таки откажутся от своей глупой затеи. Но они оказались упрямее, чем я думала.

Когда же их силы были на исходе, крышка, наконец, поддалась.

Мальчики радостно закричали. Мне же захотелось подойти к ним ближе и напомнить, что соваться в помещение, запертое больше ста лет назад, как минимум, не разумно. Мало ли какие вредные газы могли скопиться там за эти годы? Сначала его надо проветрить, а уж потом проверять на наличие несметных богатств.

Поговорить с парнями я не успела. Из открытого люка так сильно дохнуло магией, что я едва не упала.

Витя и Славик колдовской флер, конечно, не ощутили. Они достали карманные фонарики и с криком: «Смотри, ступеньки!» – по очереди сиганули в люк.