Скорость. Дарьяльский дрифт (СИ) - Хлебов Адам - Страница 28

Они уехали.

Выходит, что кто-то очень не хотел, чтобы наша команда победила. Но кому мы могли помешать?

Я стоял у пруда в парке Орджоникидзе, куда она назначила встречу, сжимая в одной руке ту самую записку.

«Городской парк, у пруда рядом с киоском „Воды Логидзе“ в 12−00, приходи обязательно, нужно обсудить Ч. В.»

У неё был приятный почерк. Во второй руке я держал букет из роз.

Внутри всё трепетало, волновалось, будто перед стартом гонки, только адреналин был другой — сладкий и тревожный.

И вот — Она.

Дзерасса шла по аллее, и казалось, будто свет вокруг меняется, подстраиваясь под её шаги.

Её походка была той самой — лёгкой, словно не касающейся земли, но в то же время уверенной, как шаг горной рыси.

На этот раз она была в простом синем платье, но оно сидело на ней так, словно было соткано специально для этих плеч, этой талии, этих бёдер.

Я вспомнил, что думал об этих бёдрах и груди почти каждую ночь.

Ветер играл её чёрными волосами, и солнечные блики скользили по ним, как по шёлку.

— Ты пришёл, — сказала она, останавливаясь передо мной.

Голос — низкий, чуть хрипловатый, будто чуть прокуренный, хотя я знал, что на Кавказе девушки не курят.

Я кивнул, не в силах вымолвить ни слова, и протянул ей букет. Она взяла, поблагодарила и с улыбкой сообщила:

— Давай, договоримся сразу. Это не свидание, и мы не встречаемся. Я попросила тебя прийти, чтобы поговорить по делу.

Её глаза — Боже, эти глаза! — снова смотрели на меня так, будто видели насквозь.

Тёмные, как ночь в ущелье, но с золотыми искорками у зрачков. Они смеялись, даже когда её губы были серьёзны.

Мне было всё равно, что она лепетала про свидание и дела.

— Ты совсем не слушаешь, да? — вдруг рассмеялась она, и этот смех будто хлестнул.

Я вернулся в реальность из сладкого плена её глаз.

— Что? — я моргнул, осознав, что пропустил половину её речи.

— Я говорю о Пещере Чёрного Всадника, а ты… — она покачала головой, и серебряный браслет на её запястье звонко зашелестел. — Ты смотришь на меня, как будто увидел призрак.

— Как будто увидел фею или морскую сирену. Ты красивая, — вырвалось у меня. Глупо, по-мальчишески, но иначе не получалось.

Дзерасса замерла, потом медленно улыбнулась — не той насмешливой ухмылкой, что была в университете, а чем-то тёплым, почти нежным.

— Это не ответ на мой вопрос, — её глаза снова смеялись, — ты сможешь сосредоточиться?

— А какой был вопрос? — честно спросил я.

Она рассмеялась снова, и мне захотелось, чтобы этот смех никогда не заканчивался.

— Давай прогуляемся. И перестань пялиться в вырез на моей груди, люди смотрят. Неудобно.

— Уж лучше так. Если я смотрю в твои глаза, то немею и перестаю соображать вообще.

— Смотри на деревья, цветы в парке, на людей, тебе станет легче.

Я хотел ответить что-то бодрое, про то что нет таких цветов, которые могут сравниться с ней по красоте, но под её взглядом слова застряли в горле. Вместо этого просто кивнул.

Усилием воли я отвёл взгляд от её тела. При этом я снова чувствовал запах её духов: что-то горьковатое, с нотками полыни и тёплого камня.

— Ты действительно собрался лезть в ту пещеру? — спросила она серьёзно.

— Откуда ты знаешь? Каналья, у вас здесь в Осетии все умеют читать мысли? — вырвалось у меня, — это Марина вам вчера рассказала?

— Нет-нет, что ты! Марина, как раз вчера держалась, как кремень. Ни словом, ни взглядом не выдала ваших планов.

— Тогда понятно. Ветер принёс. О чём же твои братья так долго говорили с ней? Я не успел её спросить утром. Мне мой коллега Леонид рассказал.

— Марина — хорошая девушка. Она сказала, что ты будешь участвовать в ралли. Это правда? Пригласишь нас с братьями поболеть за ваш экипаж?

— Приглашаю. А где твои братья? Ты всегда ходишь в их сопровождении.

Она засмеялась.

— Да, они опекают меня. Но сегодня мне удалось ускользнуть.

— Ради встречи со мной?

— Ради дела и своей семьи. Так что насчёт пещеры? — она внимательно смотрела на меня своим проницательным взглядом.

— Я собираюсь спуститься туда, обследовать пещеру, всё там сфотографировать и выбраться наружу. Только и всего.

— Не самое разумное решение.

— Ну, должен тебе сказать, что мужчины, лазающие по горам и гоняющие, как сумасшедшие на машинах, вообще не отличаются умом.

— Это преувеличение. Ты чемпион?

— Так, выиграл пару этапов, но все главные победы у меня впереди.

— Глупец не может выиграть гонку, — сказала она, но в её голосе не было упрёка. Было что-то другое… теплота? — Но другое дело — лезть в пещеру Чёрного Всадника.

— Я лезу туда не ради интереса, и даже не ради науки.

— Ты даже не знаешь, что там.

— А ты знаешь?

Дзерасса на секунду опустила глаза. Шарик на её браслете замер.

— Знаю, — тихо ответила она. — И если ты перестанешь смотреть на меня так… я, пожалуй, расскажу.

— Как так?

— Влюблёнными глазами.

— Я не перестану, — на моём лице играла наглая улыбка.

— Это небезопасно для тебя и других. Когда туда спускались в прошлый раз, в окрестных сёлах начался мор и падёж скота.

— Кто-то даже на время ослеп, я слышал эти мифы.

— Это правда. Ты не понимаешь.

— Ну, я могу объяснить с научной точки зрения: климат в пещере может сохранять какие-нибудь вирусы или бактерии, которые не переносят животные. Я буду осторожен.

— Я здесь, чтобы просить тебя не спускаться в пещеру.

— Почему это для тебя важно, твоя семья как-то связана с этим местом?

— Важно и для меня, и для моей семьи, и для моей фамилии. Ты можешь мне поверить, что если туда кто-то проникнет, будет только хуже.

— Фамилии?

— Мы живём фамилиями, это примерно как род в вашем понимании. У нас нет однофамильцев. Условно все Ивановы — это одна семья. Моя фамилия просит тебя не спускаться в пещеру.

— Если я не спущусь, то шансы участвовать в ралли у меня существенно понизятся.

— Ты делаешь это, чтобы получить возможность участвовать в ралли? Это единственная причина?

— Ну, почти.

— Как это почти?

— Ну, мне самому очень интересно. И потом, я видел сон, как нахожусь в пещере.

— Сон?

Я пересказал ей свой сон.

— Я тебе кое-что расскажу, но прошу это всё оставить между нами. Дело в том, что существует две параллельные легенды о кинжале Чёрного Всадника и Чёрном кинжале. В какой-то момент они так переплелись, что стали одной историей.

Она рассказала, что много столетий назад кинжал был подарен одному из её предков самим Султаном Мирзой, князем, контролировавшим Ларс и переход через Кавказский хребет.

Кинжал был подарен в честь примирения двух родов, прекративших средневековые междоусобные ссоры. С тех пор эта реликвия хранилась в роду Дзерассы до революции.

Потом в самом начале двадцатых годов, в смутное время, она исчезла и была найдена совсем недавно.

На кинжал, выкованный в четырнадцатом веке в Иране, стали претендовать потомки Султана Мирзы, аланская диаспора за границей в Турции.

За кинжалом стали охотиться местные уголовники и советские учёные-археологи.

А также жители села Быз, ошибочно полагающие, что кинжал был якобы похищен из пещеры во время гражданской войны.

Они поклялись, что вернут его на место «хозяину». Тому самому Чёрному Всаднику.

— Так вы его нашли? Кинжал у вас? Откуда у тебя его эскиз? Это ваши принесли его к местным учёным?

Дзерасса была очень умна и осторожна, чтобы напрямую ответить на мой вопрос.

— Я не могу тебе точно сказать, где он. Но могу однозначно тебя заверить, что если тебя поймают при попытке спуска в пещеру, то всю группу археологов заставят уехать и не дадут завершить работу.

— И как они меня поймают? Я собираюсь лезть ночью.

— Жители Быза много столетий охраняют вход в пещеру от посторонних. Сейчас они дежурят там круглосуточно, зная, что туда пытаются залезть все, кого я перечислила.