Искусство и деньги. Лекции-путеводитель - Сорокина Наталья - Страница 16

Леонардо да Винчи (15.04.1452– 2.05.1519), сын нотариуса.

При дворе миланского герцога Леонардо обещали выплачивать 2000 дукатов в год. Сыграли свою роль и высокая репутация Леонардо, и щедрость герцога, вполне возможная при его годовом доходе в 650 000 миланских дукатов, но более всего тот факт, что приглашали Леонардо не только в качестве художника, но и инженера широкого профиля. О разносторонности Леонардо красноречиво говорит рекомендательное письмо, составленное самим художником и адресованное Лодовико Моро: «Пресветлейший государь мой… попытаюсь я светлости вашей представиться, открыв ей секреты и предлагая их осуществить с успехом:

– Владею способом постройки легчайших и крепких мостов. И средства также жечь и рушить мосты неприятеля.

– В случае осады какой-нибудь местности умею я отводить воду из рвов…

– Есть у меня способы разрушать всякое укрепление или иную крепость…

– Есть у меня виды бомбард, крайне удобные и легкие для переноски, которые кидают мелкие камни, словно буря, и наводящие дымом своим великий страх на неприятеля с тяжелым для него уроном и смятением.

– Также есть у меня средство по подземельям и по тайным извилистым ходам пройти в назначенное место без малейшего шума… под рвами или под рекой какой-нибудь.

– Также устрою я крытые повозки, безопасные и неприступные, для которых, когда врежутся со своей артиллерией в ряды неприятеля, нет такого множества войска, коего они не сломили бы. А за ними невредимо и беспрепятственно сможет следовать пехота.

– Также, в случае надобности, буду делать я бомбарды, мортиры и метательные снаряды прекраснейшей и удобнейшей формы, совсем отличные от обычных.

– Где бомбардами пользоваться невозможно, буду проектировать машины для метания стрел, манганы, катапульты и другие снаряды изумительного действия, словом, применительно к обстоятельствам, буду проектировать различные и бесчисленные средства нападения.

– И случись сражение на море, есть у меня множество приспособлений, весьма пригодных к нападению и защите – и корабли, и порох, и дымы.

– Во времена мира считаю себя способным никому не уступить как архитектор в проектировании зданий. Также буду я исполнять скульптуры из мрамора, бронзы и глины. Сходно и в живописи… Смогу приступить к работе над бронзовой конной скульптурой, которая будет бессмертной славой и вечной честью блаженной памяти отца вашего…».[17]

Возможно, Леонардо презирал богатство как таковое, но известно, что его отличала изысканность одежд и повадка важного синьора. Он знал себе цену как ученому и понимал разницу между отмеченным гением художником и мастеровым-исполнителем.

Леонардо в Милане не окружен, как это было во Флоренции, людьми скептическими и недоверчивыми. Он имел возможность углублять и развивать во многих направлениях свои научные изыскания, заниматься инженерией, гидравликой, естественными науками, делать во всех областях сенсационные открытия. Здесь он написал значительную часть своих теоретических работ, сделал огромную массу заметок. С ним советовались как со специалистом по вопросам строительства Миланского и Павийского соборов. Он составлял проекты по мелиорации, канализации, градостроительству. Искусство для него – одна из многих разновидностей исследования, опыта, познания, но в известном смысле оно выше других, потому что рисунок – «вещь умственная», интеллектуальный процесс и как таковой орудие для всех пригодных предметов.

Как живописец Леонардо исполнил в Милане два произведения, имеющих первостепенное значение, – «Мадонна в скалах» (заказана в 1483 году) и «Тайная вечеря» – в трапезной монастыря Санта-Мария-делле-Грацие, а также несколько портретов. Как скульптор он создал модель в натуральную величину колоссальной конной статуи Франческо Сфорцы, которая, однако, не была отлита в бронзе и уничтожена во время оккупации Милана французами в 1499 году.

Леонардо да Винчи, «Тайная вечеря», смешанная техника, 460×880, 1498. Милан, Санта-Мария-делле-Грацие.

От «Тайной вечери» до недавнего времени оставалась лишь слабая тень (сложнейшая реставрация, к которой научная общественность относилась самым противоречивым образом, «вернула» творение Леонардо зрителям). Леонардо пользовался своеобразной техникой собственного изобретения (яичная темпера, наносимая на твердый отшлифованный грунт в виде двуслойной штукатурки с очень тонким верхним слоем), которая в скором времени привела к разрушению этого шедевра. Леонардо создал эту технику, как альтернативу требующей скорого письма фресковой, чтобы иметь возможность переписывать уже сделанное, исправлять ошибки. Сцена последнего ужина Христа с учениками для Леонардо – не просто определенное действие, а психологическая ситуация, состоящая из взаимосвязанных действий и противодействий. До последнего момента работы Леонардо стремился иметь возможность переделать различные нюансы в зависимости от новых акцентов, появившихся в других местах, пусть даже в противоположном конце композиции.

Фигуры в «Тайной вечере» сгруппированы по три, выражения лиц, жесты рук являются следствием задаваемых в тревоге вопросов и ответов присутствующих. Один Христос изображен изолированно, и жесты его не связаны с жестами других. У апостолов же все взаимозависимо. Давно уже было подмечено психологическое разнообразие жестов и выражений лиц апостолов, предпринимались даже попытки каталогизировать выражаемые ими чувства. «Хороший живописец, – писал Леонардо, – должен изображать две главные вещи: человека и то, о чем он помышляет в своем уме: первое – легко, второе – трудно, ибо в жестах приходится передавать движения мысли».[18]

В ходе работы над композицией «Тайная вечеря» Леонардо столкнулся с недопониманием со стороны настоятеля монастыря: «Настоятель этой обители упорно приставал к Леонардо с тем, чтобы тот закончил эту роспись, так как ему казалось странным видеть, что Леонардо иной раз целых полдня проводил в размышлениях, отвлекаясь от работы, а настоятелю хотелось, чтобы он никогда не выпускал кисти из рук, как он это требовал от тех, кто полол у него в саду. Не довольствуясь этим, он пожаловался герцогу и так его накалил, что тот был вынужден послать за Леонардо и вежливо его поторопить, дав ему ясно понять, что все это он делает только потому, что к нему пристает настоятель. Леонардо, поняв, что этот государь человек проницательный и сдержанный, решил обстоятельно с ним обо всем побеседовать (чего он с настоятелем никогда не делал). Он много с ним рассуждал об искусстве и убедил его в том, что возвышенные таланты иной раз меньше работают, но зато большего достигают, когда они обдумывают свои замыслы и создают те совершенные идеи, которые лишь после этого выражаются руками, воспроизводящими то, что однажды уже было рождено в уме».

Леонардо не только долго обдумывал идеи своих произведений, но и часто отвлекался он на научные наблюдения. Один из учеников, сопровождавших его в миланской поездке, оставил запись в своем дневнике о днях работы над композицией «Тайная вечеря»: «Все эти дни работал над головой апостола Иоанна. Сегодня должен был кончить, но, к удивлению моему, остался дома и с утра, вместе с маленьким Джакопо занялся наблюдением над полетом шмелей, ос и мух. Так погружен в изучение устройства их тела и крыльев, словно от этого зависят судьбы мира. Обрадовался, как бог весть чему, когда нашел, что задние лапки служат мухам вместо руля. По мнению учителя, это чрезвычайно полезно и важно для изобретения летательной машины. Может быть. Но все же обидно, что голова апостола Иоанна покинута для исследования мушиных лапок».[19]