Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ) - Ютин Макар - Страница 17

— Для начала, я бы хотел еще раз поблагодарить вас за помощь.

Странно, в этот раз обошлось без открытой неприязни и бурчания под нос. Слова звучали почти искренне.

«Надо было взорвать его вместе с дальнобойным поленом. Если тебе говорят: „спасибо“, значит точно за это „спасибо“ что-нибудь попросят».

— Ах, право, не стоит. Наставница Колхида поручила это задание нам обоим.

К концу дня у него не имелось сил специально третировать собеседника и следить за лицом. Поэтому морда отродья сама по себе скорчила рожу номер пять — благосклонное понимание.

— Это так. Хм, а жарко там было, а? Чем ты так взорвал сквернавку?

— Стихийное, — пожал плечами Медей.

Помолчали.

— О. Я думал, призыв какой. Слишком долго заклинание готовил. Зато видел мой гневительный луч высокого солнца…?

«Гневительный луч? Серьезно? Так прям на пачке с ним и пишут: луч вызывает гнев, ярость, амок. Попадание вредит вашему здоровью. Спасибо, что не хулительный. А то звучит, как креативный посыл. Или родительный. Даже думать боюсь, из чего его могут пускать».

— И как вы додумались до такого, эм, воинственного названия?

— Тебе… вам понравилось⁈

Медей мог поклясться, что в глазах мрачного, вечно насупленного дылды со шрамом засверкали звезды.

«Спасибо, что не сердечки. Иначе новеллу бы запретили у нас к продаже».

— Очень смело. И, эм, поэтично…

— Вот именно! — он подскочил на кресле, но быстро взял себя в руки, приосанился и гордо сказал:

— Сам придумал. И заклинание — моя личная разработка. Мастерство воина, скрепленное клятвой мага! Название не шло ко мне долго, но однажды…

Медей мог поклясться, что увидел скупую мужскую слезу где-то за нитью зрительного нерва.

— Однажды, я сидел на склоне холма, закат простирал ко мне свои руки

«чтобы отхлестать по щекам за такую безвкусицу».

— Чайки вдалеке, у самого порта кричали гимны Богам

«угу, а портовые грузчики им снизу накидывали вариантики».

— Маленькие камни гальки подо мной теплели, делили со мной радости момента

«Прямая иллюстрация высказывания: „как мотивировать себя? Никак, оставайтесь в жопе“. Только еще добавить слово: в чужой».

— И я вдруг почувствовал, как внутри меня зреет великое…!

«В таких случаях надо обращаться к врачу».

— Ветер прошептал мне в уши, так что я понял… — сиплый голос человека, у которого закончился воздух в легких, сакральность во всех его жестах.

Момент столь интимный, что Медей, который хотел зло посмеяться над бездарным недопоэтом, вдруг нащупал в себе некую деликатность… поколебался… и не стал унижать человека, который решился так ярко открыть ему душу. Его злость, мутный осадок разочарования в жизни на душе, призывал ударить побольнее, ужалить в самое тонкое место, уничтожить морально. Какая разница, если они все искусственные.

«Зато я — настоящий».

В каждом человеке есть частичка духовного, с которым они познают хрупкость бытия, ловят невыразимость в созерцании природы, плачут при виде звездного неба. Медей давно переступил все свои красные линии, злая кислота его слов сжигала любое табу. И только этот духовный порыв он уважал и чтил в других людях. Даже если они — всего лишь странная анимация воли автора в теле длинноцепочечных символов с развлекательным смыслом.

— Звучит велико. Может быть, вдохновение ниспослали сами Боги, — вежливо прошелестел он безликую фразу пустым голосом.

Понимающему достаточно и он не обиде

— Велико, — зажмурившись, повторил радостный, странно робкий Аристон.

Не обидел. Медей забыл, что некоторые люди в упор не понимают очевидных намеков. Он не стал задевать тонкую творческую струну слишком грубо… и пожалел об этой своей слабости уже спустя пару секунд.

Воодушевленный Аристон не затыкался еще битый час, рассказал о своей технике все и даже больше, особенно о предпосылках создания. Не сказать, что совсем уж безынтересно, скорей тоскливо. Все равно без контроля мышц и сухожилий в стиле воинов ничего не выйдет, а рвать жилы на тренировках Медей морально не готов.

Ну, зато узнал о парочке нюансов. Новелла весьма скупо описывала способности тренера. В стиле пришел-увидел-победил, без подробностей. В основном показали его наступательные и оборонительные заклинания в связке с трезубцем и щитом. Стандарт для местных воинов. Недостаточная мощь и гибкость таких связок компенсировалась скоростью, физической силой и большим резервом. Слабый воин почти всегда оказывался сильнее слабого мага и этот разрыв сокращался лишь к пятому рангу. Только более дорогая подготовка и завышенные по сравнению с магами требования не давали воинам полностью доминировать на поле боя. Про обычных солдат здесь речь не шла — они не сильно отличались по ТТХ от воинов его прошлого мира.

Благодаря болтовне Аристона, узнал, что тот пошел немного дальше стандартных воинов: его трезубец оказался посохом и мог лупить тем самым дезинтегрирующим лучом, которым он располовинил дендроида-солдата, ставить щит и кидать еще парочку сложных закодированных заклинаний. Довольно сильных, раз он с одного удара, пусть и ценой кучи вложенной энергии, смог убить неповоротливую, но чудовищно живучую тварь — дендроида-стража. Тот же пылевой взрыв не смог бы убить грубую деревяху, даже повтори его Медей еще раз в идеальных условиях.

Наконец, диалог, вернее, монолог, перешел на дележ добычи. Аристон сражался как лев, как супер лев, как что за лев этот тигр, но если в риторике он был немейским львом, то Медей — Гераклом, который пасть порвет, моргала выколет. И все это с ублю, с пид, да чтоб его, с лизоблюдской улыбочкой отродья.

— И все же я настаиваю на равной доле.

Медей демонстративно отодвинул чайник от Аристона и долил себе остатки. Нечего. Он вообще наливал чай мешку с подарками, а не шрамированному Санта Клаусу. Пусть найдет себе другого «аленя».

— Значит договорились… — вопреки словам, его тон намекал на противоположное.

Медей вскинул бровь. Да! Он умеет вскидывать бровь! В прошлой жизни поднимались только обе и он чувствовал себя дебилом. Но все равно повторял.

— Скажите, наставник, а вы вообще знаете, кому можно, хм, сбыть товар?

Да блин. Так и обламывают несчастных обывателей пускаться «во все тяжкие». И для криминала уже связи нужны. Караул! Коррупция! Накажите братков за взятки и кумовство! И себе трофеи не оставишь — знания не восстановились достаточно, чтобы знать, как принести рога, кости и дупло в жертву призыва банки пива. Пришлось уступить еще десять процентов в счет комиссии по продаже имущества на черном рынке. И где магические ломбарды, когда они так нужны?

— Принесу в пятницу. В крайнем случае — в понедельник, как раз перед началом Испытаний, — он оскалился, радостно хлопнул Медея по плечу, встал с гипнотически удобного кресла без всяких признаков зависимости.

Чертов качок. Сам Медей готов был жить, спать и умереть в обнимку с предметом мебели. Мама, отдай меня в наркологию, у меня ломка. Надеюсь, не стульев.

— А ты молодец, не ожидал от тебя, — бросил он, когда забросил мешок за плечо, — не обо… не струсил, убил моузов. А потом выложился до конца, хотя мог бы постоять в сторонке. И не кричал от боли. Не поверишь, сколько самоуверенных волшебников хнычут, как маленькие девочки, когда выжимают из себя остатки маны.

— Может, все дело в обмороке, — хмыкнул Медей.

— Ха! Вряд ли, — хлопнул он его напоследок и грузно затопал обратно во тьму испорченного настроения.

— Денежки мои деньги, что ради вас не сделаешь. Даже начнешь терпеть громил со связями в криминале.

Медей оторвал взгляд от соблазнительных книг в сексуальном белье обложек, заставил себя лечь в кровать и мгновенно уснул.

Глава 9

Кофейно-лакейная

❝ Если самые талантливые люди во всем городе так бездарны, то каков же должен быть город ❞

А. П. Чехов

Медей открыл шкаф. Свой, который — одежды. Хитоны выстроились перед ним в ряд, точно радужный парад работников тылового фронта. Все на подбор нелепые, цветастые, вырвиглазные. Просто цыганские тряпки самого бесхребетного барона на Трех Вокзалах.