Женщины мясника - М Алекс - Страница 2

Пожалуй, даже спокойнее так.

На работу выхожу пораньше. Рынок встречает привычным гулом. Продавцы открывают павильоны, громыхают ставнями, переговариваются. Кто-то смеётся. Меня это злит и радует одновременно. Жизнь идёт своим чередом. Значит, и я смогу.

Открываю павильон, включаю свет. Блеклый неон вспыхивает под потолком. Всё на месте. Только витрина треснула вчера – по углу пошла трещина.

Мою руки, натягиваю фартук. Впереди несколько часов монотонной работы. Каждый рубленый кусок мяса – минус одна дурная мысль в голове. По крайней мере, раньше так было.

– Здравствуйте… Можно?

Тихий женский голос заставляет вздрогнуть сильнее, чем вчерашний крик. Оборачиваюсь – там стоит она. Та самая девушка.

При дневном свете наконец её разглядываю: лет около тридцати, тёмно-русые волосы под вязаной шапочкой, светлый пуховик, знакомая авоська.

– Здравствуйте.

Сердце дёргается. Не ожидал её снова увидеть. Неловкая пауза. Она смотрит сочувственно и смущённо.

– Мне вчера неудобно вышло, – бормочу.

Она качает головой:

– Вы не виноваты. Мне так жаль, что вам пришлось через это пройти…

– Спасибо. И извините, что вы это видели.

Она мягко улыбается:

– Не надо извиняться. Я просто хотела узнать… с вами всё в порядке?

От её простого участия меня чуть не ведёт в сторону. Я столько дней провёл в одиночку, варясь в собственном гневе, что почти забыл – каково это, когда кто-то переживает за тебя. Искренне, а не из любопытства.

– Всё нормально. То есть… бывает и хуже.

Мы оба понимаем, что вру. Она опускает глаза на мой халат, где остались следы вчерашней возни.

– У вас губа разбита. Обработать надо, а то воспалится.

Провожу языком по порезу. Щиплет.

– Да уж. Не дошёл до аптечки.

Она уверенно лезет в авоську:

– У меня есть с собой…

Достаёт флакон перекиси и ватные диски. Протягивает:

– Давайте, я помогу.

Машинально склоняюсь вперёд. Её рука легко касается моего подбородка, приподнимая лицо к свету. Замираю. Прямо перед носом – тонкие аккуратные пальцы. Пахнут ромашкой. На запястье следы муки – она что-то пекла с утра. Эта домашняя деталь сбивает с толку.

– Щипать будет, – предупреждает и прижимает к ране смоченный диск.

Морщусь. Перекись сразу пенится. Но сильнее жжёт от сознания, что незнакомая женщина хлопочет надо мной, как мать над ребёнком. Неловко. И приятно.

– Терпимо?

– Всё нормально. Спасибо… э-э-э…

– Наталья. Можно просто Наташа. А вас зовут Алексей, верно? Слышала вчера.

– Алексей. Жаль, что при таких обстоятельствах…

– Бывшая жена?

– Ага. Прости… Простите за этот спектакль. Она не всегда была такой.

Наталья смотрит изучающе. Мне не верится, что стою и объясняюсь перед незнакомкой. Но слова сами льются.

– У нас сейчас тяжёлый развод. Она переживает… мягко скажем.

– Понимаю.

И кажется, действительно понимает. Ни осуждения, ни страха – только сочувствие.

Замечаю на её щеке крохотный шрамик – тонкая белая черта от скулы к уху. Старый след. Наташа перехватывает мой взгляд, смущённо поправляет прядь, прикрывая щёку.

Первой тишину нарушает она:

– Знаете… Может, вам следует отвлечься? Хоть часок отдохнуть. Вы вчера столько всего пережили. Вам нельзя перенапрягаться.

Усмехаюсь:

– Работа сама себя не сделает. Да и что дома делать? Стены давят. Лучше уж здесь.

Она не сдаётся:

– Но всё же… Сегодня вечером вы свободны?

Поднимаю брови. Не ожидал такой решимости.

– Наверное. А что предлагаете?

– Я готовлю потрясающий борщ, – выпаливает она и смущённо смеётся. – Звучит как дешёвое приглашение, да? Просто… Мне кажется, вам нужно нормально поужинать. Не обижайтесь, но вы выглядите усталым.

– Есть немного.

Расплываюсь в улыбке. От мысли о домашнем ужине внутри разливается тёплый свет. Когда в последний раз кто-то заботился обо мне?

– Борщ – это серьёзно. От такого грех отказываться.

Наташа улыбается шире, на щеках ямочки.

– Тогда после работы – ко мне. Я живу совсем рядом.

– Вы меня поражаете… Вчера вы меня вообще не знали, а сегодня…

– А что такого? Сосед соседа выручает.

Она вскидывает ладонь:

– Никаких хлопот. Мне даже приятно будет компанию составить. А то я обычно одна ужинаю.

Глаза её слегка грустнеют. Мне вдруг тоже хочется сделать для неё что-то хорошее.

– Тогда с удовольствием. Спасибо.

Обмениваемся номерами. Наталья уходит, а я ещё минут пять стою и пытаюсь осознать: неужели в моей жизни появилось что-то нормальное? Простое, как обещание домашнего борща.

*****

Вечером подхожу к её дому. Старая пятиэтажка у парка. В окнах жёлтые квадраты света, откуда-то пахнет печёным. Живот урчит – я так толком и не обедал. Небо сыплет редкими снежинками.

Поднимаюсь на четвёртый этаж. Волнуюсь, словно на свидание собрался. Хотя это не свидание. Просто ужин.

Боже, Алексей, а хоть бы и свидание – какая разница?

Дверь старая, зелёная эмаль, как в детстве у бабушки. На коврике тапочки. Поднимаю руку постучать – и краем глаза ловлю движение внизу. Тень на лестнице.

Оборачиваюсь. Из пролёта кто-то поднимается. Быстрые шаги.

И через секунду на площадке появляется Елена.

Цепенею. Она здесь?! Как нашла…

Елена замечает меня и сразу хватает взглядом дверь, у которой я стою. В глазах вспыхивает ярость:

– Значит, к бабе шёл…

Меня обдаёт холодом. Конечно. Стоило попытаться обрести каплю радости – и она тут как тут.

Елена взлетает на площадку. Я вскидываю руки, загораживая дверь. Она в полуметре – разгорячённая, глаза красные. Плакала или мчалась сломя голову.

– Алексей, – выпаливает сдавленно. – Умоляю, поговорим. Только поговорим…

Не узнаю её тон. Ни крика, ни злости. Один надлом.

– Не сейчас. И не здесь. Ты следила за мной?

Она мотает головой:

– Ты не отвечал. Ни на звонки, ни на письма… Я думала, ты у той девки с рынка.

Значит, выследила. Или наняла кого.

– Лен, уходи. Мы же всё решили.

– Ничего не решили! – взрывается она и хватает меня за полы куртки. – Ты предатель! Предал нашу любовь!

Слышно ли в квартире? Наверняка. Боже, какой позор.

– Тише, пожалуйста…

Сцепляю пальцы на её запястьях. Она холодная как лёд – без шапки, волосы мокрые от снега.

– Отпустишь меня? – сквозь зубы. – Ничего ты этим не вернёшь.

– Зато отомщу! Думаешь, будешь счастлив с другой?!

И тут дверь за моей спиной открывается. Наташа выглядывает – и видит нас.

Картина та ещё: я прижат к косяку, Елена вцепилась в воротник. Наташа моргает испуганно.

– Алексей… Всё в порядке?

– Кто это? – Елена отшатывается. – Это она? Та самая?

Встаю между ними:

– Успокойся. Иди домой, Лена. Поговорим потом.

– Нет уж! – Елена пытается выглянуть из-за моего плеча. – Выйди, поговорить надо!

Наташа не двигается.

– Ах ты дрянь… Увела моего мужа?!

– Всё, хватит! – хватаю Елену под локоть. – Пошли отсюда.

Она вырывается, но я оттесняю её к лестнице. Зря трогаю – но иначе не унять.

Елена вдруг начинает рыдать. Громко, надсадно. Слёзы текут, тушь расползается. Бьёт кулаками мне в грудь:

– Ненавижу… За что ты со мной так?

С каждым ударом кулаки слабеют. Перехватываю их:

– Тише… Успокойся.

Она захлёбывается рыданиями, оседает на ступеньки.

– Не уйду… Не уйду, пока не поговорим…

Стою над ней, тяжело дыша. Сзади осторожные шаги – Наташа вышла. В домашних тапочках, пальто на плечах. Испугана, но держится.

– Может, скорую? – шепчет.

Качаю головой. Скорая тут не поможет.

Опускаюсь на корточки рядом с Леной:

– Лена… Иди домой. Напиши мне, позвони – я приеду. Только не сейчас.

Она затихает. Поднимает опухшие глаза:

– Обещаешь? Придёшь?

– Обещаю. Только сейчас – не время.

Лена поднимается, шатаясь. Смотрит на Наташу с ненавистью: