Внимание! Мы ищем маму (СИ) - Лотос Милана - Страница 1

Внимание! Мы ищем маму

Милана Лотос

1.

– Дядь, а дядь, дай ублик на хлебушек, - слышу детский голосок через открытое окно своей машины. Поворачиваю голову и вижу маленького пацанёнка. Волосы взъерошены, лицо чумазое, вся одежда чем-то измазана. Но сам он такой по-детски милый, что хочется прижать к себе.

– Ты кто такой? - удивленно смотрю на мальчонку и машинально шарю по сидению, чтобы найти кошелек.

– А ты кто такой? - Спрашивает мальчонка и склоняет голову к плечу. Протягивает ручонку. - Ну так дашь ублик или жадина?

– На, бери сотню, - протягиваю ему бумажку, но не отпускаю. Мальчик тоже держит и смотрит на меня своими глазенками и улыбается.

– Отдайте позалуйста.

– Так ты знаешь волшебное слово? - удивленно смотрю на несмышленыша.

Мой, наверно повзрослее будет. Стёпка-то.

– Баба научила.

– Ясно. Бери сотню и купи себе конфет.

– Спасибо, дядь.

Мальчонка сгребает бумажку и бежит босиком через дорогу, за угол. А дальше пропадает из виду.

Я хмыкаю и сажусь ровно. Смотрю в письме от бывшего тестя адрес и поворачиваю голову на ближайший дом, чтобы увидеть, правильно ли я свернул? На ту ли улицу?

В этой деревне я не был около семи лет и совершенно все забыл.

Взгляд падает на сиденье, на котором лежал кошелек. Вот именно… лежал. Пару минут назад лежал с деньгами, кредитными картами и фотографией. Дорогой сердцу фотокарточкой погибшей собаки.

А сейчас кошелька нет. И дверь пассажирская приоткрыта.

– Твою ж мать, а! - Вспыхиваю в сердцах и ударяю ладонью по коленке. - Ну надо же так лохануться. А!

Качаю отчаянно головой и выхожу из машины. Смотрю по сторонам и понимаю, что мальчонки и след простыл. А его подельника и тем более.

Похоже, я остался без денег. Надо срочно блокировать карточки. Но в этом забытом богом месте интернет не работает, а телефон банка я не знаю.

– Так, спокойно, Андрюха, - я выдыхаю и сажусь обратно в машину. Набираю своей помощнице Аннушке. Хорошая девушка, деловая, знающая, опытная… хм… вот здесь я пас. – Анют, это я.

– Андрей Витальевич, что-то случилось?

– Заблокируй все мои карточки. Быстро. Похоже, меня обокрали.

– Ох, как же так? - вздыхает девушка, и я понимаю, что она действительно расстроена. И мне от этого легче не становится, - это где же?

– В деревне. Моей родной деревне, где я родился и вырос.

– Поняла. Сейчас все сделаю.

– Спасибо, Анют.

Я кладу трубку и радуюсь тому, что телефон хотя бы при мне. Кошелек жалко только. Дорогой эксклюзивный подарок от друга. Похоже, о нем тоже можно забыть. Или, быть может, к местному участковому обратиться?

Мысль, конечно, дельная. Возможно, я так и сделаю, но позже.

А пока… мне нужно к бывшему тестю за своим сыном. Да-да-да. Если бы несколько дней назад мне сказали, что у меня есть шестилетний сын и он живет в деревне с бабкой и дедом, я бы не поверил. Какой, на хер сын? Вы че там все с ума сдурели?

Я не готов. Нет, вот точно, сейчас вот вообще не вовремя.

У меня проекты, девушка новая, квартира, за которую еще ипотеку платить и платить. Дети, это вот вообще не мое. Я еще слишком молод. Да, блин, ребят, харэ прикалываться.

Вот такие у меня были мысли, когда я получил письмо от бывшего тестя. Реальное письмо. Бумажное, написанное от руки с индексом и всеми приблудами. Если честно, не знал, что такие еще существуют. Прям, что-то повеяло голубиной почтой.

– Итак, мне нужна улица Запрудная, 57, - сказал я себе и посмотрел на близлежащие дома. Присвистнул от досады, потому что понял, дом под номер 57 находится в конце улицы, и мне туда еще пилить и пилить. А точнее, ехать.

Остановился я у старенького, страшненького дома, в котором, по моим сведениям, жил мой сын вместе с дедом и бабкой. Машка сбежала, дрянь такая, другого слова не подберу и о сыне забыла. Кукушка, ёпта. Если увижу в городе, на грелку порву. Ей-богу, оставить родного сына ради какого-то ёбаря трахаря. Ну, такое себе. Даже я себе такого не позволил бы.

Если честно, я вообще узнал о сыне несколько дней назад, а до этого шесть лет жил в неведении.

Я открыл ногой расшатавшуюся калитку согнувшегося до земли забора и недовольно хмыкнул. Уж дед, мог бы и починить. Выглядит убого. Посмотрел на нее со всех сторон и пнул развалюху. Она окончательно развалилась.

А я ко всему прочему запнулся и чуть не прорыл носом землю.

– Да гребаный Экибастуз!

Сразу захотелось взять молоток, гвозди и отремонтировать калитку. Мой злостный внутренний перфекционист любил, когда все было красиво, правильно и чисто. Забор должен быть новый, а лучше алюминиевый. Дом хоть и старый, но без щелей и оторвавшегося шифера.

Так, ладно. Это не моего ума дела. Я приехал за сыном. Заберу его и тотчас же уеду. А с домом и калиткой сами разбирайтесь.

Я дошел до двери и постучался.

Ждать пришлось недолго. Услышав шаркающие шаги, понял, что это тесть. Дверь открылась, и я увидел его. Отца моей бывшей женушки, с которой мы прожили без малого год. А потом она мне изменила, и мы развелись. И вот сейчас, оказывается, у меня есть сын. Хотя у меня большие сомнения, что он мой.

– Андрей, дорогой мой. Приехал, таки? - обрадовался мой тесть и полез обниматься. Хороший был мужик, а вот дочь нормальную не воспитал.

– Приехал, куда бы я делся, - осматриваюсь по сторонам, - и… где мой сын?

– Проходи, проходи. В гостиной он, - промямлил дед остатками зубов, и я понял, что Михалыч оказывается очень старый или… больной. - Стёпа-а-а-а-а!

Послышались шаги и из гостиной показалась… знакомая мордочка того самого мальца.

– Бублик. Это ты? - недовольно спросил, глядя на мелкого воришку и показываю ему кулак.

– Не бублик, а ублик, - хмыкнул мальчишка и, подбежав ко мне, схватился за мою ногу. Повис на брючине и закричал. - Папка плиехал!

2.

– Это не твой папка, - слышу суровый голос мальчугана, который показывается из гостиной. Выглядит лет на шесть, и я понимаю, что это наверно он и есть. Мой сын — Степан.

– Мой папка! Мой, - нежным голоском пищит мальчишечка и смотрит на меня такими глазенками, что я сразу вспоминаю своего щенка.

Его убила какая-то тварь на машине. Просто переехала его, когда он случайно выбежал на дорогу. Водила даже не остановился, а у меня сердце чуть не остановилось.

– Твой папка, забулдыга неотесанный, который чуть нашу мамку не прихлопнул, - продолжает гнуть Степан, и я замираю от его слов. А потом поднимаю кроху на руки и прижимаю к себе. Смотрю в сторону сына и качаю отрицательно головой.

– Цыц, - качаю пальцем в сторону сына и хмурю брови, чтобы стало страшно. Вот только этого пацаненка этим явно не испугать. Я его еще совсем не знаю, но чувствую, мне с ним придется несладко. Вот характер-то! Тяжелый. Явно мой. Такой же упрямый и несговорчивый. - Тебя как звать-то?

Обращаюсь к мальчонке, который прижался ко мне, что не оторвать.

– Алтёмкой дед зовет и бабка. Тёмычем называет Стёпка. Мама… звала Тёмочкой.

– Артём значит. Будем знакомы, - протягиваю ему руку, - а меня Андрей Игнатьевич.

– Значит, ты мой папа Андлей? - недоверчиво спрашивает и косится на меня. Поглядывает на недовольного брата, подпирающего стену.

– Хм… ну не знаю. Наверно, - пожимаю плечами и смотрю на старых тестя и тёщу. Я-то знаю, что Артем не мой сын. Я вроде как только за Степаном приехал. И разбивать детское сердце совсем не входило в мои планы. Я вообще очень сердобольный. Жалко всех. Детей, животных. Вот только людей не люблю. Взрослых.

– Проходи, Андрей, проходи милок, - вдруг говорит проснувшаяся ото сна тёща, и я улыбаюсь ей. Добрая женщина, хорошая тёща у меня была, в отличие от непутевый кукушки жены. Вот говорят, что от осинки не родятся апельсинки, а тут, похоже, родился. Целый грейпфрут, горький и отвратительный. Это я про Машку, что уехала и бросила сыновей на родителей и не подумала о том, как мальчишкам будет одним без нее.