Назад в СССР: Классный руководитель (СИ) - Аллард Евгений Алексеевич "e-allard" - Страница 42

Через минут пять послышались довольно уверенные шаги. Дверь скрипнула, приоткрылась лишь на щёлку, перекрытую толстой цепью.

— Чего надо? — резко и зло спросил хозяин.

— Дед Степан, хочу разжиться у вас бензином.

Звон снимаемой цепи, дверь распахнулась: в проёме нарисовался кряжистый, плотный и совсем не старый мужик с чёрной кустистой бородой, в которой лишь просматривалась седина, на голове криво сидел треух. Одет в полушубок, толстые штаны, заправленные в сапоги, на плече недвусмысленно висела двухстволка.

Осмотрев меня с ног до головы, хозяин хмуро буркнул:

— Стольник. Если нет — проваливай.

— Степан, — я усмехнулся. — Я школьный учитель, сто рублей — это моя зарплата за месяц.

— Ну, а мне-то что за дело? Учитель ты или хто? Тебе на что бензин?

— Тётке Глафире хочу дверь починить, порезать доски бензопилой.

— А, чинить будешь? — Степан задумчиво причесал пятерней бороду. — А мне можешь починить?

— А что нужно?

— Пошли, покажу, — мужик распахнул дверь, цыкнул на трёх тёмно-серых лохматых псов, смахивающих на диких волков, и провёл за дом. — Вон видишь курятник? Крыша прохудилась, куры мёрзнут. Понял?

Мы дошли до добротного сарая, я заглянул внутрь. Сквозь дыры на крыше проглядывало блеклое зимнее небо, уже начало смеркаться.

— А куры твои где?

— Как где? В доме. Что ж мне курей своих морозить что ли?

— Степан, ну починю я крышу. Но все равно здесь холодно будет.

— А! Вот ты не знаешь, что я тут сделал, — мужик расплылся в довольной ухмылке. — Смотри, — он показал на стену, где проходили две толстые трубы, выкрашенные чёрной матовой краской. — Тута у меня паровое отопление! Во вещь! — он поднял большой палец.

— То есть у вас тут в деревне все печки топят, а у тебя лично сделали центральное отопление?

— Ага. Держи карман шире. Я сам все организовал. Тут в Глушковске на заводе, где ракеты делают, организовали производство личных котельных. Ну, им не дали это сделать, — безнадёжно махнул рукой. — Но я успел прихватить. Поставил котёл, трубы.

— А котёл чем греешь? Электричеством?

— Зачем? Столько бабла даром переводить. Печку топлю дровами. Или угольком.Привезут, мне, понимаешь, целую машину, я печку истоплю, пара нагоню. Он мне все согреет. И тепло держится.

— Крутой мужик.

— А то. Ну, чо берёшься?

— Сделаю. Только лестница нужна, материал могу у тётки Глафиры взять.

— Не надо. Я тебе всё дам.

— Договорились. Сейчас Глафире дверь сделаю и к тебе приду.

— Не надо сегодня. Приходи завтра, с утречка. А то вона уже темнеть начало. Пошли, я тебе бензинчику дам. Придёшь, все сделаешь. А потом мы с тобой самогончика дёрнем, — он удовлетворённо потёр живот.

— Ты и самогон гонишь?

— Ну, а как же без самогону-то? У меня он чистый, как слеза. Лучше магазинной водяры.

— А тебе самому бензин зачем нужен? — я решил поинтересоваться.

— Как зачем? У меня снегоход имеется. Я его туристам сдаю. Они катаются. А летом у меня катер. Они ко мне приезжают, тута ночуют.

— Глафира говорила, что ты тут какой-то крутой отель организовал? Покажешь?

— Пошли. Покажу, — с нескрываемой гордостью проронил Степан.

Мы вернулись к дому. Горница у Степана оказалось лучше, чем у Глафиры. Большая русская печь выложена бело-голубыми изразцами под гжель. Мебельный гарнитур из резного красного дерева, обеденный стол, покрытый скатертью, вышитой золотыми лилиями, изящные стулья с сиденьем и спинкой обшитой тёмно-красной тканью, стенка, на полках сиротливо громоздились несколько разномастных книжек, а все остальное пространство занимал какой-то хлам. Но зато в центральной нише стоял небольшой, но импортный телевизор. На полу — тонкий палас с геометрическим рисунком. Хотя без обычного толстого ковра не обошлось. Он висел над широким диваном с лакированными подлокотниками. И на потолке большая тарелка люстры из цветного стекла с рисунком из разноцветных треугольников.

— Да, — протянул я. — Красиво жить не запретишь, Степан.

— Ну, только кому это все добро достанется, — погрустнел хозяин.

— А что супруги, детей нет?

— Нет, — он вздохнул. — Все племяшке, егозе, уйдёт. Да только разве она всё это сохранит, — он безнадёжно махнул рукой. — Пошли, покажу мой отель.

Мы вышли в коридор, судя по квохтанью кур за стенкой, там их сидело не меньше двух десятков. Хозяйственный мужик этот Степан. При царе небось выбился бы в кулаки, обзавёлся мельницей, или свечным заводиком.

По скрипучей деревянной лестнице с резными балясинами, мы поднялись на второй этаж. И хозяин распахнул передо мной дверь в просторную комнату, всю уставленную низкими деревянными кроватями, где на каждой лежал приличный ватный бело-голубой матрас.

Меня заинтересовала синяя печать на одном из них.

— «Психиатрическая больница номер два, город Саматранск», — прочитал я.

— Ну и чо? — Степана это не смутило. — Списывали эти самые матрасы, я взял.

— Списанные говоришь? — я усмехнулся. — А кажись новые? Нет?

Хозяин криво усмехнулся, глаза хитро сузились, но вопрос оставил без ответа.

— А белье есть?

— А как же!

Степан подошёл к высокому шкафу из дерева, выкрашенного в золотистый цвет, вытащил здоровенную связку ключей, одним из них с массивной бородкой открыл, распахнул дверцы, демонстрируя полки, все заполненные аккуратными стопками постельного белья. Я вытащил уголок, обнаружив такую же синюю печать. Но уже не стал переспрашивать. Понятно, что бедных психов все обирали, а пожаловаться они не могли.

— Ну, а потом, как стираешь. После постояльцев?

— Как стираю? — он захлопнул дверцу, закрыл аккуратно на ключ, и опустил связку в глубокий карман. — На это у меня машина имеется, стиральная. Во вещь! — он вновь мне показал большой палец. — Сам соорудил. Закладываю все, она крутит, крутит, потом выжимает. И всё чистое.

— Сколько берёшь за постой?

— А тебе зачем? — насупился он, видно мои вопросы, пристальное внимание к украденному из психушки добру, его насторожили.

— Я хочу для своих ребят лыжный поход организовать, — спокойно объяснил я. — Ищу место, где они смогли бы переночевать. Если в цене сойдёмся, официальную бумагу из школы за подписью директора придёт.

— Ну, если для ребят твоих, то сговоримся, — хозяин сразу подобрел. — А для тебя я могу ещё одно местечко показать. Номер люкс!

Мы поднялись по узкой, крутой лестнице на чердак. Я присвистнул от удивления, когда увидел, что Степан превратил это место в мансарду: почти все место под скошенным потолком с небольшим арочным окном, занимала царских размеров кровать с дугообразной спинкой, заправленная пышным одеялом, бережно скрытым под клетчатым пледом. Тумбочки по обе стороны украшены настольными лампами с золотистыми абажурами. Пухлое кожаное кресло, столик из резного дерева с высокой хрустальной вазой, в которой торчало несколько искусственны цветов. На стенках несколько рисунков в рамках.

— Вот, — Степан обвёл с гордостью пространство широким жестом. — Для тебя и твоей крали.

— Здорово, — я вздохнул, вспомнив с грустью, что Марина собралась уезжать. И не нужна нам теперь никакая мансарда.

Глава 16

Дорога к храму

Люблю запах свежескошенной травы и только что распиленного дерева. Обожаю работать с деревом, пилить, строгать, собирать какие-то, пусть даже не очень нужные и важные вещи. Плотничать научил меня дед. Я тогда так увлёкся этим, что на какое-то время забросил астрономию. Но дед умер, а с ним стало пропадать желание пилить и строгать.

Когда я шёл с бутылкой бензина от деда Степана, то с каждым шагом понимал, что зря предложил Глафире починить дверь в её доме — не хватит у меня ни умений, ни сил. Но отказываться от обещания уже не мог.

Но мне повезло. Оказалось, что муж Глафиры стащил откуда-то дверь, уже готовую с пропилами для петель и замка. И мне осталось лишь найти в закромах подходящую фурнитуру. Но когда я снял старую дверь с петель и притащил новую, меня ждало страшное разочарование — дверь оказалась уже и ниже, чем нужно, болталась в проёме. Доставлять куски к шикарной двери из драгоценного бука совсем не хотелось. И я поплёлся в сарай, чтобы отыскать подходящие доски.