Назад в СССР: Классный руководитель (СИ) - Аллард Евгений Алексеевич "e-allard" - Страница 21

— Ты что все партии наизусть знаешь?

— Да нет. Только лучшие.

— Давай ещё, — воскликнул он в ещё большем азарте. — Теперь ты белыми будешь.

Расставил фигуры. Мы начали вновь играть. И пока Игорь сидел, сильно задумавшись над следующим ходом, я спросил его:

— Слушай, а ко мне кто-нибудь приходил за это время?

— Ну да, приходили.

— Жена?

— Если твоя жена выглядит лет на шестнадцать, то да, — он ухмыльнулся и передвинул осторожно фигуру: «Ферзь H5-H6»

— «Ферзь B8-D8», съел коня твоего, шах, — быстро ответил я, сдвинул ферзя и снял коня с доски. — Нет. Это ученица моя.

Игорь матерно выругался, но потом радостно выпалил:

— «Слон G7-F8» Защитился! А жена-то знает твоя, что ты в больнице?

— Не думаю. Она небось от радости скачет, что муженёк пропал. Даже и не почесалась, чтобы в милицию заявление подать.

— Вон оно как? — Игорь бросил на меня удивлённый взгляд. — А по твоей физиономии не скажешь, что у тебя могут быть проблемы с бабами.

— Физиономия денег не приносит. Я простой учитель. Сто рэ получаю. Жена бесится из-за этого. «Ладья Е1-Е3»

— А чего так мало-то? Ты действительно в учителя хотел пойти?

— Я хотел пойти в астрофизики. После защиты диссертации меня взяли на кафедру астрономии помощником завкафедрой. Но с ректором не сложились отношения. Он хотел, чтобы я занимался репетиторством, подтягивал слабых студентов.

— А ты отказался? «Слон C6-B7»

— Я отказался. Потому что это не репетиторство было, а просто надо было «Отлично» ставить сынкам больших шишек. «Ферзь D8-F8», съел твоего слона, шах, — я снял очередную фигуру с доски.

Игорь опять выругался, и глубоко задумался. Подносил руку то к одной фигуре, то к другой. Бросал на меня растерянные взгляды.

— Ну и чего потом? Ты оказался и что? «Ферзь H6-F8», съел твоего ферзя! — ликующе воскликнул Игорь, демонстративно снимая с доски фигуру.

— Потом он меня выгнал с «волчьим билетом», — продолжил я свой невесёлый рассказ, — Пригрозил, что меня с такой характеристикой даже уборщиком не возьмут ни в одну лабораторию или НИИ. Так и вышло. «Пешка D7-D8», превращается в ферзя, шах и мат в один ход, — я зевнул, снял с доски пешку и водрузил ферзя, угрожающего чёрному ферзю, а за его спиной стоял несчастный чёрный король. — Эндшпиль партии Смыслова с Карповым, Карпов сдался. 1971-й год.

Игорь в сильнейшей раздражении стукнул кулаком по тумбочке, фигуры подпрыгнули, рассыпались, раскатились по линолеуму с жалобным стуком. Я бросил взгляд на пол, и добавил:

— В общем, я окончил курсы педагогов и нашёл школу, куда меня все-таки взяли учителем.

— Понятно, — Игорь опустился на пол, собрал фигуры и аккуратно уложил в доску.

— Так ты мне скажи все-таки, за каким хреном тебя поставили за мной присматривать?

— Да с чего ты взял это⁈

— Потому что ты здоров, как бык, — объяснил я. — Румян и свеж. И палата эта одноместная. У меня на тумбочке монитор стоит, над кроватью панель с кислородными масками, а у тебя — ничего.

Мужчина вскочил, отошёл к окну, перекачиваясь с пяток на носки, помолчал.

— Шерлок Холмс хренов, — пробурчал он и добавил: — Вон, смотри, к тебе гости идут. Целая делегация. И во главе эта красавица, которая вчера приходила.

Я метнулся к окну, выглянул, но никого не увидел.

— Не суетись. Они прошли уже, — Игорь повернул ко мне лицо с кислой миной, криво усмехнулся и добавил: — Я тебе ничего говорил. Понял? Звонарёв-старший, —сказал он тихо, но чеканя каждое слово. — Большая шишка. Поболе твоего ректора. Не возникай, и не распространяйся сильно, что тебя ранил его сынок.

— Я понял. Вот только одно. Начнёт этот сынок убивать направо и налево, что вы делать будете? Его ведь никто уже не остановит.

— Не твоя забота, — сказал, как отрезал Игорь.

Когда приоткрылась дверь в палату, он отошёл к кровати, вытащил из-под подушки книжку и вышел.

— Можно, Олег Николаевич? — в щель робко просунул нос Генка Бессонов.

Я снял со стула махровый полосатый халат, накинул и уселся на кровати:

— Заходите!

Бессонов, Юра Зимин, Ксения и даже Синицына. Парни встали около моей кровати, а дя девочек поставили стулья.

— Олег Николаевич, мы вам тут принесли кое-что, — начала Ксения.

Костя у моих ног поставил сумку, выложил на кровать пакет с яблоками, с пирожками. И две папки.

— А это что? — я сразу заинтересовался папками.

— Это мы макет журнала подготовили, — объяснил с гордостью Бессонов.

— А кто обложку рисовал? Ксения?

Она мягко улыбнулась, спрятала взгляд.

На обложке я обнаружил изящный набросок из россыпей звёзд, группы из трех музыкантов, в одном из которых легко узнавался Генка Бессонов, и все на фоне гордо плывущей по волнам бригантины.

— «Бригантина поднимает паруса», — задумчиво, словно про себя сказал я. — Прекрасно сделано, Ксения. Я посмотрю потом внимательно.

— А вот ещё! — Генка вытащил из папки сложенные листы картона, на которых я обнаружил наброски костюмов к спектаклю.

На одном листе красовался сам Мэкхит, Мэкки-нож, чем-то смахивающий на меня, хотя сходство казалось отдалённым. Но я понял, что Ксения вдохновлялась моей внешностью, но очень старалась как-то её изменить. В элегантном костюме. Особенно производила впечатление шляпа, я бы сам такую бы не отказался носить.

— Ну, как, Олег Николаевич? — Ксения робко подняла на меня глаза.

— Мне нравится. Только гангстер получился скорее американский, чем английский. Хотя так даже лучше.

— Мы не знали, как бандиты лондонские выглядят. Все в библиотеке перерыли, — объяснил Генка. — Решили сделать, как в этом кино.

— «В джазе только девушки»? — сказал я.

— Да. А вы видели?

— Конечно, видел, в кинотеатре. Думаю, что сделали все правильно. Есть ещё хороший фильм «Парни и куколки», там играет Фрэнк Синатра и Марлон Брандо. Тоже мюзикл про гангстеров, — начал я, и тут же осёкся, ребята не могли его видеть. — Ну, в общем, мне нравится. Я ещё посмотрю.

В другой папке, толщиной с ладонь я обнаружил аккуратно написанный от руки текст, и когда начал читать, понял, что это большой доклад по астрономии.

— Юра, твоё творение? — поинтересовался я, оторвавшись от текста.

Парень смущённо кивнул, и протянул руку, чтобы вытащить пачку из моих рук.

— Да, подожди, Юра. Я хочу прочесть.

— Ну, там много глупостей, наверно, фантазий, — парень покраснел, как варёный рак.

— Фантазия нужна в такой науке, как астрономия, Юра. Очень нужна. Прагматиков там хватает. А нужны романтики, которые мечтают о недостижимом. Ребята, вы молодцы, — я сложил все папки вместе. — Спасибо, что навестили. Я вижу, работа кипит. Надеюсь, скоро к вам присоединюсь. Да, а пирожки кто испёк? — я вытащил один, впился зубами, ощутив, как голоден. — Очень вкусно.

— Это я, — смутилась Синицына.

— Ну, Катя, четвёрку по физике ты заслужила.

— Не надо, Олег Николаевич, — пробормотала, отвела взгляд. — Мне тройки достаточно. Спасибо.

Они уже собрались уходить. Попрощались. Лишь Ксения осталась сидеть на стуле. Зажав ладони в коленях, загадочно поглядывала на меня.

— Ксения, прости, я не готов к таким отношениям, — сказал я как можно мягче, когда остальные скрылись за дверью.

— Я понимаю, ничего не прошу.

— Ты пойми, дело даже не в том, что я старше тебя почти в два раза. Между нами стена, непрошибаемая. Я — учитель, а ты — ученица.

— Это единственное препятствие? — бросила такой прожигающий, пленительный взгляд, что меня словно облили кипятком.

Я вздохнул, ничего не ответив. Если я переместился бы в 1965-й, и рядом оказалась такая девушка, как Ксения, ух, как мы с ней катались бы на мотоцикле. С ветерком. Ели мороженное, ходили в кино, на танцплощадку. Я бы отвёл её парк Горького и демонстративно прыгнул бы с вышки с парашютом, как делал это не раз. Но кто знает, какие проблемы поджидали в этом году? Коммуналка, где мы жили втроём с родителями, полуголодное существование. И не ездил бы я на роскошном спортивном мотоцикле. Тогда у меня был лишь старенький мопед.