Анти-Горбачев 6 (СИ) - Тамбовский Сергей - Страница 3

— Переводчик из тебя, конечно, тот еще, — усмехнулся Буш, — но в целом все понятно — Романов, кажется, взял верх и теперь в России начнутся серьезные перемены. Я прав? — посмотрел он по очереди на всех собравшихся.

И никто не смог возразить ему на этот риторический вопрос. Только начальник ЦРУ Уэбстер осмелился задать наводящий вопросик.

— По красному телефону будем разговаривать с Советами? — спросил он.

— Да какой сейчас может быть разговор, — с досадой ответил ему президент, — Романову не до разговоров с нами, я так полагаю. Когда решит свои проблемы, сам позвонит… я на всякий случай останусь ночевать здесь… а вы идите на свои рабочие места… да, и ты, Ричард, — добавил он в сторону министра обороны, — держи руку на пульсе — мало ли что там может случиться в ракетных войсках у Советов…

— Я вас услышал, мистер… то есть Джордж, — ответил от дверей Чейни, — будем надеяться на лучшее.

— И рассчитывать на худшее, — добавил красок в происходящее Буш.

В гостях у сказки-2

Романова очень быстро перевезли в ЦКБ Четвертого главного управления при Минздраве СССР, благо ехать тут было недалеко. Там его лично встретил заранее предупрежденный товарищ Чазов, который сказал непредусмотренную протоколом фразу.

— От огнестрельных ранений я пока еще никого из руководства Союза не лечил — вы первым будете, Григорий Васильевич.

— Все в нашей жизни когда-то встречается впервые, Евгений Иванович, — ответил ему Романов, — так что скажете относительно моего огнестрела?

— Тэээк… — произнес Чазов после первичного осмотра, — у вас, товарищ Генеральный секретарь, два ранения, несовместимых в общем и целом с жизнью… одно в область сердца, второе в район печени. И то, что вы пока еще живой, не укладывается ни в какие медицинские рамки…

— А неплохо Лебедь стреляет, — усмехнулся Романов, — просто отличник боевой и политической подготовки.

— Не совсем понял вас, какой лебедь? — спросил озабоченный Чазов.

— Да это я так, — слабо улыбнулся Генсек, — не обращайте внимания. Так что там с мои здоровьем-то?

— Сейчас сделаем операцию и удалим обе пули, они у вас тут застряли в мягких тканях… — ответил Чазов, — а что касается дальнейшего выздоровления, то все, как говорится, в руках божьих…

— Как-то вы не по-советски выразились, — еще раз слабо улыбнулся Романов, — но ладно, пусть будет так… вверяю себя в руки божьи… и в ваши тоже, конечно.

Операция продлилась добрых два с половиной часа и прошла достаточно удачно — Романова перевезли в палату интенсивной терапии и у входа посадили двух офицеров из девятки, которые вынырнули неизвестно откуда.

— Никого к нему не пускать минимум сутки, — строго указал им Чазов, — ну кроме меня и еще вот его… — и он ткнул пальцем в главврача ЦКБ Игнатьева. — Все ясно?

Охранникам все показалось предельно ясным, и они уселись на предоставленные им стулья.

— Выгонят ведь нас сегодня, — мрачно заметил левый охранник правому, — не уберегли первое лицо.

— Ну не сегодня, — немного поправил его правый, — но завтра наверно попрут, согласен… куда пойдем?

— Вернусь в свою часть, — ответил первый, — они сейчас под Кандагаром где-то, помогают афганским товарищам… возьмут, наверно.

— А я в банк пойду, если что, — сообщил второй, — товарищ по бывшей службе на днях туда устроился, и меня звал — зарплаты там очень хорошие.

— Это какие, например?

— Для начала тысячу в месяц обещают.

— Неплохо, но и не дохрена, деловые люди сейчас в разы больше зарабатывают.

— Разговорчики на вахте! — начальник охранников появился как будто чертик из-под земли, только что никого в коридоре не было, а тут раз — и целый полковник.

— Виноваты, тщ полковник, — вытянулись они оба по стойке смирно.

— Происшествия? — сбавил тон командир.

— Никак нет, — четко доложил правый охранник, — все тихо-спокойно.

— По моим данным, — продолжил полковник, — в ближайшие часы сюда будет приезжать очень много народу, вплоть до самых больших руководителей. Приказ такой — никого не пускать, всех записывать в журнал, вот в этот, — он протянул им стандартную конторскую книгу и две шариковые ручки, — докладывать мне обстановку каждый час, телефон на первой странице записан.

— Есть, тщ полковник, — синхронно ответили оба, а закончил только левый, — нам бы еще хоть одного бойца в помощь.

— Зачем? — удивился командир.

— Согласно регламенту нашей службы, — смело продолжил тот, — первое лицо государства охраняет минимум трое сотрудников.

— Молод ты еще начальству указывать, тут по периметру больницы человек двадцать наших людей сидят, — недовольно ответил полковник, — но ладно, пришлю еще одного, скоро здесь будет. А смена вам придет… — он посмотрел на часы, — в восемь-ноль-ноль завтрашнего дня.

Засим начальство удалилось примерно тем же способом, как и пришло — растаяло в воздухе. А из палаты вдруг донесся некий звук, что-то тяжелое упало. Охранники переглянулись, и левый из них заглянул внутрь — это оказалось, что медсестра, которую оставили тут наблюдать за больным, просто уронила на пол утку.

— Ты поаккуратнее тут, подруга, — недовольно заметил ей охранник, — а у нас и нервы могут не выдержать.

— Слушаюсь, товарищ Белов, — ответила она.

— Однако, — заметил охранник, вернувшись на свой стул, — какие тут осведомленные люди работают — фамилию мою знает…

— А ты думал, — мрачно отвечал второй, — ЦКБ это филиал Лубянки… кстати, странно, что до сих пор никто из КГБ сюда не явился.

— Накаркал, — ответил ему первый, — вон целых три гебэшника идут.

Глава 3

Лубянка

Здание КГБ СССР, бывшее Страховое общество «Россия» было блокировано со всех четырех сторон бронетранспортерами. Проезд по проспекту Маркса, Кировской и Новой-Старой площади был наглухо перекрыт, начиная с позднего вечера. В кабинете председателя этой страшной организации товарища Примакова сидели два руководителя заговора, командиры Кантемировской дивизии и имени Дзержинского соответственно Локтионов и Босов, оба генералы-майоры, напротив них в руководящем кресле имел место сам Примаков, а рядом с ним его первый заместитель Федорчук. И все они напряженно всматривались в экран большого телевизора производства компании Сони, на на фоне заставки передачи «В гостях у сказки» Валентина Леонтьева зачитывала обращение Генерального секретаря к народу.

— Прошу всех сохранять спокойствие и не поддаваться на провокации, — завершила она таким образом свое выступление, — виновные в случившемся будут наказаны, порядок будет восстановлен, я остаюсь на своем посту, что бы там ни говорили лица, заинтересованные в противоположном исходе.

— Мдааа… — протянул генерал Локтионов, а генерал Босов его поддержал, — и не говорите, Николай Игоревич.

— И что мы теперь будем делать, товарищи? — подал голос Примаков.

— Нам надо поговорить кое с кем, — мрачно заметил Локтионов.

— Говорите, — сделал широкий жест в сторону телефонов Примаков, — здесь есть любая связь на выбор.

— У нас свои средства связи, — бросил тот и вышел в коридор третьего этажа, который выходил на площадь Дзержинского с одноименным памятником.

Второй генерал проводил его продолжительным взглядом, но остался на своем месте.

— Может, по коньячку, коллеги? — участливо предложил ему Примаков, — у меня хороший коньяк есть, шесть звездочек.

— Я не сомневаюсь в этом, Евгений Максимович, — ответил Босов, — давайте ваш коньяк, я не против… Николай Игоревич, думаю, присоединится.

Примаков молча открыл шкафчик в левом углу кабинета, достал оттуда пузатую бутылку с медалями на этикетке, четыре хрустальные рюмки и расставил все это посреди стола для заседаний.

— Закусывать у меня особенно нечем, но наверно мы обойдемся, — высказал он такую мысль по окончании расстановки, — что-то товарищ Локтионов долго там переговаривается…