И зовите меня Гудвин (СИ) - Корнев Павел Николаевич - Страница 4

Кровь так и брызнула, бойцы испуганно шарахнулись в разные стороны, и я злорадно крикнул:

— Извиняюся! Я не нарочно, он просто выскользнул!

И сразу подался назад, дабы не словить пулю. Но вскинувшие оружие бойцы огонь открывать не стали, а после от патрульного автомобиля раздался требовательный окрик, следом захлопали дверцы, зарычал движок.

Я рискнул подступить к ограждению и к своей откровенной радости обнаружил, что бобик с надписью «Милиция», переваливаясь на выбоинах в асфальте, медленно катит со двора. А вместе с облегчением пришло и понимание того простого факта, что быть молодым сильным орком — это здорово, но с излишней вспыльчивостью надо что-то делать. Сейчас обошлось, а вот поднялись бы менты на этаж, и что тогда? Ладно бы просто пятнадцать суток впаяли, но ведь могли и прикладами отходить!

Впрочем, прикладами — это сильно вряд ли.

Я стиснул кулаки, полюбовался своими лапищами и довольно ухмыльнулся.

— Гу! — донёсся снизу истошный крик коротышки-шофёра. — Совсем сдурел⁈

Ничего отвечать я не стал, подхватил носилки и наперевес с ними поспешил вниз по лестнице, перепрыгивая где через ступеньку, а где и сразу через две.

Сдурел? Вот уж ничего подобного!

Глава 2

Два

Когда вышел на крыльцо, шофёр стоял над изломанным телом санитара. При моём появлении коротышка стиснул кулаки, и надо сказать, смешным, несмотря на невеликий рост, он мне сейчас отнюдь не показался. И плечи широченные, и кулаки здоровенные. Прямо-таки боевой гном, только борода для гнома слишком короткая и аккуратная.

Или нет? Или всё же гном?

— Ты что творишь, рожа твоя зелёная? — негромко, но очень веско произнёс шофёр и повторил, уже едва не срываясь на крик: — Ты что творишь, ля⁈

Глаза зло сверкали из-под нахмуренных бровей, короткая рыжеватая бородка воинственно топорщилась, и я проглотил уже готовую сорваться с языка колкость, развёл руками.

— А чего я творю? — спросил, закосив под дурачка. — Тело спустил. Нет разве?

Гнома чуть не разорвало. Уверен, будь у него сейчас в руках монтировка — непременно бы попытался меня ею огреть, а так разве что зубами заскрипел от бешенства.

— Да я вообще не понимаю, почему тебя в отделение не забрали! Это ж не обычные постовые были, а группа быстрого реагирования!

— Как забрали бы, так и отпустили.

— Ты ж их чуть не пришиб, дурень! Тут даже не хулиганство, тут покушением на убийство сотрудников при исполнении пахнет!

Я тяжко вздохнул и потребовал:

— Машину подгони.

— Чего? — вылупился на меня коротышка.

— Скорую, говорю, сюда подгони! — Я осторожно прикоснулся к разбитой скуле, поморщился и покачал головой. — А с покушением на убийство — это ты пальцем в небо. Да и хулиганства не было — я ж просто свою работу выполнял! Просто этот, как его… А! несчастный случай на производстве! Самое большее — пятнадцать суток впаять могли.

— Вот ты, ля, деревянный! — зло сплюнул под ноги шофёр. — Загремишь на пятнадцать суток и мигом с работы вылетишь. А нет работы — нет койко-места, нет прописки. Вышлют из города обратно коровам хвосты крутить. Ты ж лимита!

Я оскалился.

— Не, борода! Обратно меня только пуля в голову отправит!

— А эти ребята в другой раз и пулей твою безмозглую кочерыжку обеспечат! Не сомневайся даже! Ой, да что с тобой разговаривать!

Гном дошёл до машины скорой помощи, завёл надсадно зарычавший движок, развернулся и задом сдал к подъезду. Вдоль бортов нашего транспорта тянулось по красной полосе, на красных же дверцах белело знакомое с детства «03», а в остальном своим внешним видом автомобиль напомнил внебрачное дитё рафика и уазика.

— Ну вот чего ты этим добился, скажи? — вновь насел на меня шофёр, стоило только распахнуть задние дверцы и начать грузить внутрь обезглавленную орочью тушу, из которой снова засочилась тёмная кровь.

— А сам ты? Просил же с носилками помочь!

— Моё дело баранку крутить, за других вкалывать не собираюсь!

— Зато теперь машину от кровищи отмывать.

Шофёр оглянулся и коротко, но ёмко выдал своё неизменное:

— Ля!

Больше на мозги мне он не капал, со двора выехали в напряжённом молчании. А дальше я не утерпел и спросил:

— Чего машину сразу к подъезду не подогнал? Ну, когда на выезд приехали?

Гном зло зыркнул на меня из-под кустистых бровей.

— Как же не подогнал? Ещё как подогнал! Не помнишь разве?

— Не-а, — сознался я. — Ни черта не помню.

— Да просто не стал на солнцепёке оставлять, ля! А то радиатор закипит.

Жарило и в самом деле нещадно. Несмотря на открытое боковое окошко, в салоне было невыносимо душно, ещё и воняло хуже некуда. Увы и ах, моё новое тело обладало не только физической мощью, но и чрезвычайно острым обонянием. Раздражало с непривычки это просто несказанно. А как гном закурил, так ещё и подташнивать начало!

Но я замечание делать не стал, не желая отвлекаться на неминуемую в этом случае перебранку от созерцания проносившихся за окнами видов. Пока катили по дворам, людей на глаза не попадалось, да и когда вывернули на дорогу, людей на улице тоже не прибавилось, зато появились нелюди. Очень-очень непохожие друг на друга нелюди. Самых разных мастей и расцветок.

На первый взгляд, больше всего в округе обитало кого-то вроде гоблинов. Тут и там сновали эти зелёные, сероватые и песочного оттенка лысые коротышки, одетые преимущественно в трико, растянутые майки-алкоголички и шлёпанцы. Некоторые водрузили на головы свёрнутые из газетных листов панамы, один важно прошествовал с забитой пустыми бутылками авоськой, другой прокатил нагруженную каким-то хламом тележку. Но в основе своей пропитого вида бездельники сбивались в небольшие компашки, курили и настороженно зыркали по сторонам.

Помимо них хватало явных орков. Но не светло-зелёных мордоворотов вроде меня, а желтокожих с явственным намёком на оливковые тона, сухопарых и поджарых. Эти преимущественно были заняты делом: разгружали у магазинов небольшие грузовички и фургоны, красили какую-то будку, суетились у выкопанной экскаватором ямы. Несмотря на экзотическую внешность работяг, мат оттуда доносился самый обычный.

Ну и одевались орки куда приличней гоблинов — те, кому не полагалась спецодежда, щеголяли разномастными спортивными штанами, кроссовками и футболками или олимпийками, а отдельные оригиналы, несмотря на жару, носили с трениками пиджаки. Многие были в кепках.

Ещё пока ехали, углядел несколько явных гномов — широкоплечие коротышки в замасленных спецовках или фартуках поверх обычной одежды курили у входов в какие-то конторы или у ворот гаражей. На небольшом блошином рынке удалось заметить и какую-то иную их разновидность — сбитых самую малость не так крепко и без бород, с одними только усами, а в одном из переулков дымили папиросами зелёнокожие орки вроде меня самого. Прочих нелюдей тоже хватало, даже мёл тротуар вроде бы натуральный сатир.

Некоторое время спустя взгляд зацепился за телефонную будку с разбитым стеклом, а дальше на глаза попалась жёлтая бочка с надписью «Пиво», к которой выстроилась длиннющая очередь страждущих. Там же прохаживался орк в милицейской форме — здоровенный и с мордой столь тёмно-зелёного цвета, что та даже отливала чернотой. Взмахами резиновой дубинки громила отгонял всех подходивших за пивом с собственной тарой, не делая исключений ни для хозяев бидонов, ни для обладателей трёхлитровых банок.

И если в этой очереди стояли исключительно одни только самцы, то к продуктовым палаткам и ларькам подходили всё больше женщины. К тем я приглядывался с особенным интересом, но увиденное нисколько не порадовало. Тётки и тётки. Едва ли они отличались хоть какой-то привлекательностью даже по меркам собственных рас, а уж на мой взгляд всё так и вовсе было печальней некуда.