Мифология викингов. От кошек Фрейи и яблок Идунн до мировой бездны и «Сумерек богов» - Мельникова Елена Александровна - Страница 44

Глава 8. Языческие святилища и культы

В VI — середине VII в. был установлен памятник, в надписи на котором увековечивалось совершенное местными вождями жертвоприношение. Это действо устанавливало связь с богами: им приносились дары, а как говорил Высокий / Один: «на дар ждут ответа» (Речи Высокого, 145). Ответом богов и целью ритуала, совершенного в Стентофтене, было обеспечение «урожайного года», причем понятие «урожайный, изобильный год» передано в тексте не словом «год» (ár), а идеограммой — старшерунической руной jára

, которая и обозначала «год, урожайный год». Выделение этого понятия было естественно: хороший урожай сулил благополучие и процветание племени. Поэтому гарантирование урожайных лет рассматривалось скандинавами как главная обязанность конунга, связанная с сакральностью его личности и власти. В «Саге об Инглингах» Снорри Стурлусон рассказывает об упсальском конунге Домальди, в дни которого были неурожай и голод. Два года свеи приносили жертвы богам: в первое лето — быков, во второе — людей, но голод продолжался. На третье лето свеи собрались на тинг в Упсале, и их вожди решили, что в неурожае виноват Домальди, и его надо принести в жертву, а алтарь окропить его кровью. Что и было сделано, по словам скальда IX в. Тьодольва из Хвинира:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Правда, ни Тьодольв, ни Снорри не говорят, стало ли в том году лучше, но при сыне Домальди хорошие урожаи и мир возобновились (Сага об Инглингах, XV. КЗ. С. 18). Напротив, после смерти норвежского конунга Хальвдана Черного (предположительно 852 г.), при котором были особенно удачные годы и царил мир, свеи решили не сжигать его тело, как требовал обычай, а расчленить на четыре части и захоронить в разных областях Норвегии, чтобы обеспечить благополучие всей страны (Сага о Хальвдане Черном, IX. КЗ. С. 42).

Самым надежным способом заручиться помощью богов, чтобы они позволили Хадувульву «дать урожайный год», было публичное жертвоприношение. Оно совершалось в соответствии с установленными ритуалами: Высокий / Один вопрошает своего собеседника: «Умеешь молиться и жертвы готовить? Умеешь раздать? Умеешь заклать?» Очевидно, Хадувульв (или его жрецы) умел просить богов, готовить, раздавать и приносить жертвы — иначе вряд ли Стентофтенский камень был установлен. Прежде всего, правильным должно было быть число жертв: Один предостерегал: «Хоть совсем не молись, но не жертвуй без меры» (Речи Высокого, 144–145).

Рунический камень, VI — середина VII в., Stentoften, Блектинге, Швеция.

The Swedish National Heritage Board / Wikimedia Commons

Девять козлов и девять коней обеспечивали «меру» и сакральность числа жертв — уже не раз мы встречались с этим числом: в мифологическом пространстве существует девять миров, Один выучил девять заклинаний у своего дяди, сам провисел на мировом древе Иггдрасиле девять ночей, а у бога Хеймдалля было девять матерей. По словам немецкого клирика и писателя Адама Бременского, написавшего в 1070-е гг. «Историю архиепископов Гамбургской церкви», вплоть до его времени в Упсале раз в девять лет совершались большие жертвоприношения с закланием коней и людей.

Как и во многих других мифологических традициях, в германской мифологии сакральным, прежде всего, было число три. Его мы находим в количестве первых богов-асов (Один, Вили и Ве), в изначальном пространстве, состоящем из трех стихий, Нифльхейма, Гиннунгагап и Муспельсхейма, в трехчастном членении мирового древа Иггдрасиля, в количестве его корней. Специфически германской и скандинавской традицией было придание символических и магических функций числу девять. Предполагается, что в основе его выделения лежит утроение сакрального числа три, т. е. троекратное усиление магического действия числа три. Символическим воплощением утроения триады служит распространенный в изображениях на камнях, оружии и украшениях валькнут («узел мертвых») — сплетение трех треугольников, образующих девять углов.

Не менее важным был выбор жертвенных животных: козлов и коней. В скандинавской мифологической картине мира конь считался хтоническим существом, атрибутом Одина (восьминогий конь Слейпнир). Конь связывал мир живых и мертвых (на Слейпнире Один едет в царство мертвых, чтобы узнать судьбу сына, а Хермод позднее отправляется в Хель, чтобы вызволить Бальдра), но также и миры людей и богов. Принесение его в жертву асам устанавливало непосредственную связь с миром богов. Конина была обязательной пищей на ритуальных пирах в языческие праздники. Отказ есть конину на пиру чуть не стоил норвежскому конунгу-христианину середины Х в. Хакону Доброму власти: присутствовавшие дружинники и бонды, опасаясь гнева богов, пригрозили Хакону изгнанием, если он не будет соблюдать языческие обряды. Хакон был вынужден подчиниться (Сага о Хаконе Добром, XVIII; КЗ. С. 75–77).

Жертвоприношение, изображение на рисованном камне I, фрагмент, VIII–IX вв., Stora Hammars, Готланд, Швеция.

Bunge Museum / Wikimedia Commons

Коней приносили в жертву и при погребении знатных воинов и вождей. В десятках, если не в сотнях курганов в ногах погребенного или рядом с ним находят скелет коня. Исключительным было захоронение в Ладбю (остров Фюн, Дания) начала Х в.: под курганом в носовой части ладьи длиной около 20 м вместе с умершим и большим количеством различных вещей находились скелеты четырех собак и 11 (!) коней. Некоторые из ценных вещей были привезены из континентальной Европы, как застежка ремня, или Англии, как серебряная пластинка. Это были престижные предметы, и в кургане, видимо, погребен местный конунг.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Миру богов принадлежали и козлы, атрибуты Тора. Они везли его повозку и могли служить ему пищей, возрождаясь поутру (см. выше главу 3. Тор). Останки козлов находят в элитных, принадлежавших высшей знати погребениях Х в. в Скандинавии и на Руси. Например, в большом кургане Черная могила в Чернигове находился котел с костями и шкурой козла — неиссякаемая пища для погребенных в кургане двух воинов и средство перемещения в загробный мир.

В жертву приносились также петухи, собаки, а иногда и люди — пленники или рабы. В торфяном болоте, образовавшемся на месте озера в Толлунде (Ютландия, Дания), был обнаружен труп мужчины, столь хорошо сохранившийся, что первоначально возникло предположение, что он — жертва недавнего преступления. Исследования показали, что он погиб в IV в. до н. э. А веревка на шее указывала на насильственную смерть. Как считается, он был принесен в жертву богам. Такое предположение подтверждается второй аналогичной находкой менее чем в сотне метров от Толлундского человека. Это были также хорошо сохранившиеся останки 25-летней женщины, убитой около 280 г. до н. э. Очевидно, озеро служило культовым местом для сообщества, жившего здесь на протяжении длительного времени. Подобные находки нередки и в других торфяных болотах Дании.