Барин-попаданец. Завод и жена в придачу (СИ) - Семина Дия - Страница 2

Добро пожаловать в новую историю очень загадочного попаданца. Герои с нетерпением ждут поддержку читателей, добавляйте в библиотеку и подписывайтесь на автора https://author.today/u/diya/works

© 2025 Дия Сёмина. Author Today

Глава 2

Пора вводить мои правила

— Няня, и как наш ПАИНЬКА ведёт себя? — голос «жены» снова вернул меня в реальность. Она специально сделала ударение на слове «паинька».

— Болезный, стонет, того и гляди помрёт, может, за священником послать, пущай исповедуется, снимет грехи-то с души, да и преставится с миром?

Слышу долгий, протяжный вздох, «жена», кажется, не допускает такого варианта развития событий.

Знала бы она, насколько няня близка к истине.

Глаза не открываю, боюсь испытать очередной шок от метаморфоз в окружении. Сознание так и не примирилось с данностью, что я очнулся в совершенно ином теле и реальности. Инстинкты обострены, и я на грани помешательства, реально могу преставиться. Или ляпнуть нечто такое, что испортит и без того непонятную ситуацию и ещё более непонятные отношения с так называемой женой.

— Его нужно разбудить! К нам приехал следователь, всё же похищение и избиение кто-то совершил, Егора чуть не убили. Нам будто мало проблем, так ещё и это.

Она снова вздохнула, и осторожно несколько раз потрясла мою руку. Не знаю зачем, но я сжал её тоненькие пальчики, улыбнулся и открыл левый глаз, правому, видать, знатно досталось.

Незнакомка-жена всё такая же красивая и реальная, но теперь в лучах утреннего света, её чёрные волосы сияют, а глаза…

— Ты очень красивая, — решил зайти с комплимента, вчера стоны, что я не тот, за кого меня принимают, не сработали, сегодня тоже…

— Не пытайся меня одурманить, больше я на твои сладкие льстивые слова не куплюсь. Следователь приехал по твоему делу. Советую всё рассказать как есть. А я пойду искать документы на стекольный завод, если они, конечно, остались, с тебя станется всё спустить. Да лучше бы уж спустил…

Вздыхаю, чтобы не вспылить. И не назвать её красивой злюкой, должно быть, она так до сих пор и считает меня своим мужем. Только сейчас осторожно высвободила свои тонкие пальцы.

— Мне очень плохо, и ничего не помню. Ни своего имени, ни твоего, ни места, ни города, ни даты. Вместо следователя зови священника, так будет лучше для всех…

— Ну, нет! Ты поклялся! Рано священника тревожить, исповедуйся следователю. Постой, ты не помнишь, как меня зовут?

— Нет…

— Так, это уже совсем нехорошо. Алёна Олеговна Ермакова, сейчас приглашу следователя и отправлю за знахарем, пусть он прочистит твою мужскую силу и поставит на ноги.

Если бы не все обстоятельства, свалившиеся на меня снова, наверное, слову «знахарь» я бы удивился. Но я уже ничему не удивляюсь, просто жду, когда этот абсурд закончится.

Все вышли, а я так и лежу в мягкой постели с дурманящим ароматом свежести. Вокруг всё какое-то слишком женское. Обои, вазочки, цветочки, мебель, занавески. В этом доме как-то совершенно не пахнет «мужской силой». Может быть, это она меня похитила, решила, что в хозяйстве пригожусь?

Улыбаюсь, я бы пригодился.

Но кто я?

Японский городовой, кроме имени Егор, никакого другого не могу вспомнить. Ещё вчера было что-то, а теперь нудно, противно вертится на языке, но не даётся. Не подпускает. Николай, Никита, Дмитрий?

Нет, ни на одно из знакомых имён ничего в памяти и сознании не отзывается. Абсолютно ничего.

Я чистый лист.

Вместо воспоминаний надавила тошнота, а потом и тревога, словно загнанный зверь, чувствую свою силу, но совершенно ничего не могу с ней сделать, беспамятство, как смирительная рубаха, даже хуже, чем боль во всём теле от побоев.

Ещё одна попытка, допустим, я проснулся когда-то утром, до этих событий, встал, посмотрел на себя в зеркало…

— Вот же блин, я не помню своего лица. Ничего, кроме Алёны…

Мой голос тоже совершенно незнакомый, сильный, мужской, но я не узнаю себя вообще, ни в каком из моментов, даже бытовые дела стёрлись из памяти. Сознание полностью заполнено только этой женщиной. О чём бы ни пытался думать, как бы не старался вспомнить прошлое, все мысли ведут к ней. Это форменное сумасшествие.

Или амнезия, и после того, как все отёки спадут, возможно, я хоть что-то вспомню из своего прошлого, только вот какого. Единственная спасительная мысль, что память вернётся, должна вернуться, потому что…

Не успел я придумать, повод или обоснование для возвращения памяти. В спаленку вошёл пожилой, слегка потрёпанный жизнью мужчина и тоже в старинных одеждах. Быстро осмотрел меня и ничем не утешил, наоборот, заставил нервничать ещё больше.

— Добрый день, меня зовут Роман Евгеньевич Одинцов. Эк вас, сударь, оприходовали. Я уж посетовал вашей дражайшей супруге, что надо было бы в город за мной ещё позавчера послать. Да, теперь следует описать бы ваши побои. Уж дело выглядит куда как серьёзнее, чем кажется. Но кой-какие сведения я уж собрал. Вы теперь знаменитость…

Похоже на какой-то заговор, совершенно точно, похоже.

Может быть, я реально какой-то богач, и эта компания решила разыграть «сценку», довести меня до помешательства, потом сдать в психушку, а всё, что нажито непосильным трудом, отобрать, без шума и пыли. Именно эта версия сейчас показалась очень правдоподобной, и я решил её придерживаться.

— Я ничего не помню, очнулся избитым, голым, связанным. Двое каких-то бандитов хотели меня убить, но отложили это дело на потом. А сейчас где-то шурин одного из них пытается нарисовать мою подпись на бумагах, чтобы захватить какой-то там завод. Вот и всё. В темноте я не разглядел преступников, голоса тоже вряд ли узнаю.

— Да уж. Не хотел говорить вам, сударь. Но сие следствие исключительно вашей глупости!

— Вот как? — очень неприятно, когда вот так тебя же и обвиняют.

— Уже слухов-то под половик не замести. Вы же давеча в подпитии похвастались, что на вашем стекольном заводе есть песчаный карьер и нашлась, стало быть, там золотая жила. Тут и праведник бы задумался, о том, чтобы вас того…

— Того? — странные фразы «следователя» меня ещё больше убедили, что это всё часть какого-то плана по доведению меня до кондиции постояльца психоневрологического диспансера.

— Ну, да. Сделать с вами то, что, собственно, уже и сделали. Странно, что какие-то залётные, а не наши. Одежды ваши не нашли, видать они с собой забрали, или в реку скинули, да на лодке-то и уплыли. Но посмотрим, поищем. Раз решились на подлог подписи, когда к нотариусу заявятся, мы их и возьмём. Если вы утверждаете, что не подписывали бумаг, то вторая сторона «сделки» сразу объявятся соучастниками преступления против вас. Не волнуйтесь, а про золотой песок, уж думаю, старатели у вас там всё перерыли. Если бы нашли хоть что-то, то я бы узнал. Так что порадовать вас богатством тоже не могу. Язык бы вам, сударь, научиться держать за зубами, вот совершенно бы не помешало…

— Вы удивительно осведомлены, меня спасли-то всего ничего, вчера вечером, если не ошибаюсь?

— Вас похитили и три дня держали в старом сарае, городишко маленький, собака ощенится, и все знают от какого кобеля. Странно, что вас так долго искали. Но старая ферма на краю обрыва, опасное место, того и гляди сползёт в реку-то, видать, и не подумали там основательно проверить. Ну-с, Егор Петрович, поправляйтесь, думаю, ваши синяки ещё сойти не успеют, как мы поймаем банду. Помяните моё слово.

— Помяну, — вздыхаю и вдруг наш странный диалог прервался диким женским воплем, где-то в недрах дома.

— Алёна! Это всё ты виновата, моего брата похитили, избили до полусмерти, а ты и сообщить не удосужилась? Боже мой, где он?

— Ну-с, к вам, кажется, родственница приехала. Желаю удачи. Как бумаги составлю, так вернусь, расписаться вам следует. И напоследок вы точно не собирались свой завод продавать?