Родная земля (СИ) - Ступников Виктор - Страница 4

Между нами повисло приятное напряжение, но я понимал, что есть границы, которые не стоило пересекать ни при каких обстоятельствах. У меня теперь имелся свой союзник во дворце и этого уже было достаточно. Не стоило все извращать нашей тайной связью с её Императорским высочеством.

Вика резко развернулась и, виляя бедрами, быстро удалилась из столовой, оставив меня с горьким послевкусием от кофе во рту. Но так даже было лучше. Теперь я, кажется, стал лучше понимать Тёмных. Не такие уж они и тёмные, какими я их всегда считал. Они действовали настораживающе грамотно. И, возможно, под «ключом» подразумевали черновики отца Михаила?

Ход моих мыслей прервала Маша, как ураган ворвавшаяся в столовую сразу после того, как рев мотоцикла Вики затих.

— Это она? Это действительно была она? — Маша возбужденно допытывалась меня.

— Да, это была великая княгиня Виктория, — задумчиво подтвердил я. Меньше всего мне сейчас хотелось обсуждать те планы, что обговаривались здесь всего несколько минут назад. Но Маша была любопытна и настойчива.

— Она такая… настоящая! — выдохнула Маша, её глаза сияли от возбуждения. Она подбежала к столу и схватила мою чашку, словно это был артефакт, связанный с визитом княгини. — И что она хотела? Почему она приехала именно к тебе? Вы же… вы о чём-то серьёзном говорили, да? Я видела по вашим лицам!

Я вздохнул. Скрывать от Маши всё было бы и глупо, и опасно. Она — часть этого места. К тому же, её природная смекалка и знание местных порядков могли оказаться бесценными.

— Садись, — указал я на стул, который только что покинула Вика. — И закрой дверь.

Маша мгновенно стала серьёзной, прочитав что-то в моём тоне. Она тихо прикрыла дверь и опустилась на стул, сложив руки на коленях, как прилежная ученица.

— Ты права. Мы говорили о серьёзных вещах. О том, что может касаться всех нас. И о том, почему погиб наш отец.

Я опустил тон, рассказывая ей всё в сжатом, упрощённом виде. Без личных подробностей, без намёков на императора. Только суть: есть враг (Тёмные), который устраняет лучших умов, их оружие — этот вирус, и что мы с Викой пытаемся найти способ противостоять.

Маша слушала, не перебивая, её глаза постепенно расширялись от ужаса и осознания. Когда я закончил, в столовой снова повисла тишина, теперь нарушаемая лишь её прерывистым дыханием.

— Значит, эти монстры не все на что они способны? — она прошептала.

Я кивнул.

— Но… что мы можем сделать? Мы же здесь, в глуши…

— Именно поэтому мы здесь, в глуши, — перебил я. — Это наше преимущество. Мы становимся «чёрной дырой». Никто не знает, что здесь происходит. И нам нужна твоя помощь.

Маша выпрямилась, в её взгляде загорелся огонёк решимости. Быть причастной к чему-то столь важному, быть нужной — это, видимо, было именно то, чего ей не хватало в её затворнической жизни.

— Всё что угодно! — она сказала с жаром. — Прикажи!

Я невольно улыбнулся её пылу.

— Во-первых, «никаких приказов». Мы не в армии. Во-вторых, твоя задача — быть моими глазами и ушами здесь, в деревне. Ты знаешь каждого жителя. Следи, чтобы никто чужой не появился. Любые подозрительные разговоры, любые слухи — сразу мне. Мы должны быть невидимы.

— Слежка? — она нахмурилась. — Но это же…

— Это необходимость, — мягко, но твёрдо парировал я. — Речь идёт не только о нашей жизни.

Она сглотнула и кивнула, лицо стало сосредоточенным и взрослым.

— Хорошо. Поняла. Я всё замечу. А что ещё?

— Ещё… — я откинулся на спинку стула. — Мне нужна твоя память. Всё, что ты помнишь о работе моего отца в последние месяцы. С кем он общался? Часто ли уезжал? Может, что-то говорил, что показалось тебе странным? Любая мелочь.

Маша задумалась, её брови сдвинулись. Она смотрела в пустоту, перебирая воспоминания.

— Он… стал тише. Да. Раньше он всегда что-то бормотал себе под нос, чертил схемы прямо на песке… А потом… будто ушёл в себя. А ещё… — она замолчала, будто боялась сказать глупость.

— Говори, Маша. Любая деталь.

— Он несколько раз ездил не в столицу, а в противоположную сторону. К Руинам.

«Руины». Старая заброшенная обсерватория на холме, оставшаяся ещё с допотопных времён. Место, которое все обходили стороной, считая его бесполезным и немного зловещим.

— Зачем? — не удержался я от вопроса.

— Не знаю. Он говорил, что ищет «тишину» и «хороший угол». Я думала, для каких-то расчётов… А теперь… — она посмотрела на меня с новым пониманием. — Ты думаешь, он мог там что-то спрятать? Свои «черновики»?

Ледяная игла прошлась по моему позвоночнику. Это было идеально. Место, которое никто не контролирует, которое никому не нужно. Идеальная точка для «аварийного клапана». Для «окна в никуда».

— Маша, — я посмотрел на неё с новой оценкой. — Ты гений.

Она зарделась от комплимента.

— Мы пойдём туда? Сейчас?

— Нет. Не сейчас. И не мы, а только я. Ты должна остаться здесь и продолжать тренироваться в магии.

Лицо сестры скукожилось, словно она целый лимон пыталась съесть, а в глазах отразилась детская обида.

Я тяжело вздохнул и все же дал добро на её поездку со мной. Ну разве я мог отказать щенячьим глазкам, что так преданно глядели на меня?

Предстояла долгая дорога, а потому к ней стоило подготовиться: собрать продовольствия, отдать распоряжения на время моего отсутствия и поинтересоваться за рукрецию. Если она дала хоть какие-то ростки, мы могли её высушить и продать. И хотя время поджимало, но я должен был думать в первую очередь о сытости собственного народа. Благо, поставки муки после непродолжительных сбоев возобновились.

Распоряжения отдавались быстро и чётко. Я собрал Петра, Немирова и нескольких ключевых людей, объяснив, что уезжаю на пару дней по срочным делам имперской важности (бренд «Великой Княгини» работал безотказно — глаза у всех стали круглые, и лишних вопросов никто не задавал). Поручил им следить за порядком, координировать работу пекарен и распределять муку. Новость о возобновлении поставок заметно подняла всем настроение.

Пока я занимался организационными вопросами, Маша, сияя от гордости и предвкушения приключений, собрала нам дорожные сумки: немного провизии, фляги с водой, тёплые плащи — ночи в предгорьях были холодными. Я прихватил отцовский старый полевой набор: прочный нож, компас, фонарь и компактную аптечку. Всё это пахло пылью и воспоминаниями.

Перед самым выходом я заглянул в теплицу. Рукреция, ожидаемо, не проросла и на половину мизинца.

«На продажу, конечно, ничего не высушишь, — констатировал я про себя, — но для экспериментов и, черт побери, для морального духа — уже победа».

Первые час-два Маша не умолкала ни на секунду, строя догадки о том, что мы можем найти, и наперебой рассказывая все деревенские сплетни, которые теперь, после моего рассказа, казались ей полными тайного смысла. Потом она немного притихла, устав от дороги и монотонного покачивания. Все же дорога оставляла желать лучшего. Да и дожди вдобавок разбили и без того плохонькую грунтовку.

Я же, наоборот, был молчаливым и погруженным в собственные мысли. Все же в столь неспокойное время оставлять деревню мне казалось делом рискованным. Но на кону все же стояла вся империя, что было куда как важнее.

Хан Байрак довольно почесывал бороду, сидя напротив пленника с мешком на голове и привязанного к стулу.

— Ласточки на хвосте мне принесли, что ты, шакал, хотел освежевать мою лошадку.

Стороннему обывателю, случайно подслушавшему их, могло бы показаться, что хан действительно говорил о животном, но эти двое прекрасно понимали — речь шла про графиню Анну де Нотель.

— А мне не нравится, когда на моих лошадок кто-то подымает руку…

— Что ты хочешь? — отозвался грубый голос. В нём не было ни страха, ни раскаяния — ничего, кроме собственной непогрешимости и желания выжить любой ценой.

— Я тебе предлагаю и службу, и дружбу. Предлагаю стать моими ушами и губами у того, кому ты служишь и заметь я предлагаю это тебе ещё до того, как спросил, кто твой хозяин.