За магическим прилавком. Дилогия (СИ) - Черная Мстислава - Страница 27

– Так у него же сердца нет!

Я устало вздохнула. Опять двадцать пять.

– Да с чего вы взяли? Все это просто глупые и досужие слухи.

– Да нет, не такие уж и слухи, – покачала головой моя покупательница. – А самая что ни на есть правда.

– Так вы что-то об этом знаете? – Я изумленно на нее уставилась.

– Я? А нет, откуда мне знать.

Старушка заторопилась, схватила свою растирку, высыпала монетки на прилавок и явно собиралась уйти.

– Ну расскажите! Пожалуйста! – взмолилась я. – Мне же с ним еще работать! Надо понимать, с кем имею дело.

Старушка покосилась на кофе с пирожными и понимающе улыбнулась.

– Ну ладно, твоя взяла. Что знаю, скажу. А ты уж дальше сама решай, работать, – она отчетливо выделила голосом это слово, – с ним или не стоит.

Мои щеки отчего-то вспыхнули.

Я подтянула к себе пирожное, сделала второй глоток кофе и приготовилась слушать так внимательно, как только могу. Неужели тайна инспекторского сердца наконец-то будет раскрыта?

Глава 23

Заговорщицки склонившись к прилавку, старушка глубоко вдохнула, но, не издав ни звука, лишь беззвучно пожевала губами. Несмотря на свое обещание, она явно медлила, словно заново взвешивала, стоит ли начинать рассказ. Меня же удивило, с каким бесстрашием она оперлась о пропитанную волшебством столешницу. Да, она далека от предрассудков, но все же…

– Так у него действительно сердца нет? – поторопила я, сгорая от нетерпения. – Буквально? Ничего не стучит под ребрами?

Старушка посмотрела на меня долгим нечитаемым взглядом и, собравшись с мыслями, вдруг спросила:

– Ты веришь в пророчества, детка?

Я, признаться, не была готова так вот сразу ответить. В своем мире мне бы и в голову не пришло верить во всякие глупости вроде гаданий и предсказаний. Считая себя человеком разумным и рациональным, я могла только посмеиваться над теми, кто тратил время и деньги на походы ко всякого рода тарологам, нумерологам и астрологам. Только это в своем мире, там и говорящие тапочки были бы серьезным поводом отправиться к врачу. А здесь почем мне знать, как все устроено. Может, у них гороскопы на день читают как у нас прогноз погоды. Хотя, если подумать, в моей магической лавке (а это, как ни крути, самое волшебное место в городе) ничего пригодного для гаданий и предсказаний я не нашла. Возможно, здесь они тоже не считаются чем-то научным и реально существующим.

– Вообще-то не очень, – осторожно ответила я.

Старушка досадливо цокнула, но не было похоже, что мой ответ огорчил ее всерьез.

– Молодежь! – скрипуче протянула она. – Ни во что-то вы не верите, ничего не признаете.

– Хм…

– А может, и правильно делаете, – бодро возразила она самой себе. – Пророков в наше время уже не рождается. А если кто скажет: «Знаю, что дальше будет» – или там: «Дай судьбу посмотрю», ты не верь. Обманщик. Но вот раньше… Раньше были, и какие! На сотню лет вперед видели.

– Очень интересно и занимательно, – сказал я предельно вежливо.

А про себя добавила: «И очень непонятно, при чем тут наш инспектор с его сердцем Шредингера, которое то ли есть, то ли нет. Не поймешь, пока не…».

Кажется, метафора зашла слишком далеко. Что-что, а вскрывать ему грудную клетку, чтобы выяснить, как там идут дела, я точно не собиралась. Так что единственное, что мне оставалось, – это кивать и слушать.

– Было у нас одно пророчество, древнее, – старушка понизила голос, будто раскрывала мне страшный секрет, а не пересказывала сплетню с вышедшим сроком годности, – И говорилось в нем как раз о нашем городке. Будто из нашей земли выйдет страшный человек, настоящий монстр, который погубит много народов и принесет много бед.

– Ого, – не удержалась я. – И что же, наш инспектор этого монстра победил и отдал за это свое сердце?

Старушка укоризненно покачала головой.

– Все-то вы, молодежь, торопитесь. А хорошая история требует времени и порядка. Начнешь забегать вперед – и не история получится, а так, насмешка.

Что ж, кажется, придется слушать все с самого начала. Несмотря на то, что началось это сотни лет назад. Я дала себе слово больше не перебивать и не переспрашивать, раз уж это может только замедлить процесс, и уставилась на старушку, всем своим видом изображая готовность молча внимать каждому слову.

– Так вот, Кассандра писала…

– Кассандра? – вслух удивилась я, тут же перебив.

– А что, слыхала о ней? – оживилась старушка.

– Слыхала, только это не… Наверное, это была какая-то другая Кассандра.

Старушка досадливо покачала головой, а я еще раз пообещала себе слушать внимательно.

– Так вот, – продолжила она. – Кассандра писала, что родится дитя – мальчик. Родится на полную луну. И будет он помечен от рождения пятном в виде птицы с распростертыми крылами. Велика будет его магическая сила, и отчаянным будет его сердце. Дикий зверь будет ему служить. Вспыхнут дома от его силы. Восемнадцати годов он убьет впервые и затем уже не остановится. Станет черным его сердце, и много миру бед причинит его сила, – проговорив это торжественно, с завыванием и закатыванием глаз, старушка замолчала.

У меня пальцы похолодели.

– Так это был он? Наш инспектор? Он – то самое чудовище?

И снова она посмотрела на меня укоризненно. К счастью, останавливать рассказ на самом интересном месте она не стала, продолжила. Правда, вопрос мой она проигнорировала.

– Когда у графа Керта родился сын с родимым пятном в виде птицы, никто не придал этому значения. Не так-то оно уж и было похоже, пятно и пятно. Угадать в нем птицу, распростершую крылья, конечно, можно было, и все же для этого понадобилась некоторая фантазия. Но потом начали сбываться и остальные приметы. Граф взял подросшего сына на охоту, и в тот же день к юному виконту прибился волчонок. Мальчишка ни за что не захотел расставаться со своим новым другом. Когда стала проявляться первая сила, виконт и правда по неосторожности сжег несколько домов. Нечаянно, да только снова сбылось по предписанному. Крепко тогда закручинились граф с графиней. Она быстро в могилу сошла, да и граф за ней следом. Что за хворь с ними приключилась, никто так и не знает. Люди поговаривали, что сын руку приложил, мол, надоело ему с титулом вежливости ходить, решил графскую корону примерить, да только вряд ли. В пророчестве об этом ничего не было сказано.

Теперь я слушала как завороженная и даже не думала перебивать.

А старушка снова о чем-то задумалась, надолго замолчав. Жестокая женщина! Но я держалась, ждала.

– Новоявленный граф был горяч, вспыльчив и не всегда мог сдерживать свою силу. И вот, когда ему исполнилось восемнадцать годков, настал тот день, когда суждено было сбыться одной из худших частей пророчества. В тот день граф с приятелем отправился на службу. Да и волчару своего прихватил. Вроде дикий зверь, а был крепко привязан к графу, неотлучно следовал за ним, как щенок за вожаком. С чего там все началось, того не ведаю, а только граф с приятелем крепко повздорил.

– И? – не выдержала я. – Он его убил?

Старушка покачала головой:

– Нет. Насколько я знаю, волк помешал пророчеству. Прыгнул между ними и принял основной удар на себя. Приятеля лишь немного зацепило, целители быстро поставили на ноги. А молодой граф оплакал своего зверя и засел в родительской библиотеке. Отыскал пророчество, перечитал и отправился к колдуну.

– И чего же он хотел?

– Знамо дело чего: не хотел становиться чудовищем. Не хотел, чтобы из-за него страдали. Только отменить древнее пророчество – это тебе не порчу снять, трудная задача даже для хорошего колдуна. Артефакты нужны особые, десятки зелий. На то и ушло все родительское наследство. Однако граф на эту затею ничего не жалел, слишком уж хорошо помнил, кем он был, кем себя чувствовал в тот момент, когда нанес удар. Да только одними зельями да артефактами дело было не исправить. Какие ритуалы ни проводи, а когда зло уже поселилось в сердце, его оттуда не вытравишь. Вот тогда колдун и предложил отдать сердце. Отказаться от всего человеческого, от страстей и желаний, чтобы чудовищная злая сила никогда не смогла вырваться наружу. Потому что и вырываться будет нечему…