Планета бессмертных - Гарднер Джеймс Алан - Страница 63

– Вели кораблю сделать корпус непрозрачным. И как можно более темным – лишь бы мы могли видеть сквозь него.

– Зачем ? – сердито спросила леди Белл.

– На случай, если шадиллы снова обстреляют нас.

– Они уже нас обстреляли. Какой смысл делать это во второй раз?

– Будь я на месте шадиллов, я бы продолжала обстреливать всю проклятую флотилию каждые пять минут, просто во избежание возможных сюрпризов. Они не делают этого. Значит, возможно, их оружие жрет слишком много энергии, чтобы они могли позволить себе наносить удары без разбору. И все же не исключено, что у них имеется маломощный вариант этого оружия, и они обстреляют нас непосредственно перед тем, как подняться на борт.

– Думаешь, если затемнить корпус, это спасет нас? – насмешливо спросила леди. – Спорю, что их луч – это на самом деле вообще не свет и способен оказать на нас воздействие, даже если мы его не увидим.

– Ты, скорее всего, права, – согласилась Фес-тина. – Однако лично я чувствовала бы себя по-идиотски, если бы мы, имея возможность спастись с помощью простых средств, даже не попытались сделать это. Давай!

Леди Белл пробормотала что-то на языке кашлингов. Я подумала, что очередное ругательство, но, видимо, это все же был приказ кораблю, потому что спустя несколько мгновений стеклянный потолок почернел.

– Ну что, довольна?

– Дрожу от восторга, – ответила моя подруга.

Лично меня эта перемена не так уж обрадовала – без просматриваемого насквозь потолка помещение студии стало унылым и мрачным. И черный пол, и глухая тишина – все это лишь усиливало давящее ощущение замкнутого пространства.

– Давайте перейдем в другое место, – сказала я Фестине. – Здесь не слишком приятно.

– Мне здесь тоже не нравится, – ответила она, – однако студия звуконепроницаема. Это может оказаться важным.

– Думаешь, шадиллы слышат нас? – удивилась я. – Как такое возможно? Ведь со всех сторон корабль окружает пустота.

– Да… но если бы мы находились не в звуконепроницаемом помещении, то издаваемый нами шум распространялся бы по всему кораблю и вызывал еле заметную вибрацию корпуса. Если бы шадиллы прощупали лазером наружную поверхность корабля, то смогли бы обнаружить эту вибрацию. И понять, что мы разговариваем.

Леди Белл презрительно фыркнула.

– Ты что, страдаешь паранойей?

Адмирал бросила на нее сердитый взгляд.

– Да, и обычно даже еще в большей степени, просто сейчас меня все еще мутит после пробуждения.

Внезапно корабль содрогнулся.

– Что это? – вскрикнула Ладжоли.

– Надо полагать, нас проглотили, – ответила Фестина.

– Не стоит волноваться, – я похлопала ее по плечу. – Со мной это то и дело происходит.

МОЙ ПЛАН

– Ладно, – сказала Фестина, – нам нужен план.

– План, чтобы сделать что? – спросила леди Белл.

– Сбежать. Или, по крайней мере, выжить.

– Эти негодяи войдут через приемную платформу, да? – спросила я. – Значит, нужно залечь за грудами коробок, которых там полно. Когда шадиллы появятся, мы выскочим из укрытия и врежем им по носу… при условии, конечно, что у них есть носы. Если же, выскочив из укрытия, мы не увидим ничего похожего на носы… Ну тогда будем импровизировать.

– По мне, хороший план, мисси, – заявил Уклод. – Конечно, если у шадиллов есть носы, они, надо полагать, тут же ринутся удирать, пукая от страха.

– Выбирай выражения! – возмутилась кашлингианка.

Сержант Аархус прочистил горло. Все это время он сидел на ковре; видимо, собирался с силами. Теперь он поднялся и сказал Фестине:

– Мне не нравится признавать это, адмирал, но, по-моему, лучше плана Весла у нас ничего нет. В студии нельзя оставаться – здесь прозрачные стены и негде спрятаться. Мы будем представлять собой удобную мишень.

– Понимаю. – Фестина состроила гримасу. – Ладно… засада на приемной платформе. Все готовы сражаться?

Уклод, Ладжоли, Аархус и я хором ответили «да». Вперед выплыл Нимбус.

– Во время драки от меня мало толку… К тому же я должен защищать дочь.

– Понятно, – ответила Фестина и посмотрела на меня.

Я все еще держала маленькую заретту в руке и, несмотря на всю ее липкость, ничего не имела против этого. Она была нежная, мягкая – крошечное светлое создание, казавшееся таким хрупким и уязвимым, что глубоко запрятанный во мне материнский инстинкт требовал позаботиться о ней. Если быть честной, мне хотелось, чтобы малышка как можно дольше оставалась со мной… но время поджимало, а наносить удары с ребенком в руке невозможно.

– Вот она, – сложив руки пригоршней, я положила в них заретту и протянула ее отцу.

Нимбус вихрем закружился вокруг, и спустя секунду мои пальцы ощутили его холодное сухое прикосновение. По-моему, в нем ощущался призыв к прощению; трудно рассуждать, когда речь идет о тумане, но я убеждена, что это был более чем мимолетный контакт, требующийся, чтобы взять девочку. И потом Нимбус исчез, а вместе с ним и малышка «Звездная кусака», укутанная в плотное туманное покрывало.

– Ладно, а что ты скажешь, леди Белл? – спросила Фестина. – Примешь участие в кулачном бою?

– Я слышал, – вмешался в разговор Аархус, – что кашлинги прекрасные бойцы. Способны наносить потрясающе мощные удары.

Это была такая откровенная лесть, что, наверно, даже малышка «Звездная кусака» догадалась бы, что он сделал это умышленно. Леди Белл, однако, была не столь восприимчива; она слегка расслабилась, и по всей поверхности зеленой кожи проступили трепещущие рты. Что-то вроде жеманной улыбки в варианте кашлингов.

– Ну, если это необходимо…

– Необходимо, – отрезала Фестина. – Всё, идем к шлюзовой камере. И учтите – за стенами студии никаких разговоров. Шум двигателей заглушит наши шаги, но не позволяйте себе ни малейшей небрежности.

– Небрежности! – воскликнула леди, разворачиваясь в свою человекоподобную конфигурацию. – Я никогда не позволяю себе ни малейшей небрежности.

Как только сержант открыл дверь, в ноздри ударила вонь. Уверена, у всех нашлись бы возражения против последнего заявления кашлингианки; однако теперь делать замечания было слишком поздно.

Мы молча зашагали к приемной платформе.

ЧАСТЬ XXII

КАК Я СРАЖАЛАСЬ С ВРАГОМ, ИСПОЛЬЗУЯ ДРАГОЦЕННЫЕ МЕТАЛЛЫ

ОЖИДАНИЕ

Если я говорю, что мы шли по коридору бесшумно, то имею в виду – настолько бесшумно, насколько это возможно. Красться в естественных условиях – в этом мне нет равных; однако трудно рассчитывать, что стеклянные ноги не будут клацать по твердым плиткам пола. Звук был достаточно громкий, чтобы я почувствовала неловкость; мне также показалось, что леди Белл сердито смотрит на меня, хотя ввиду отсутствия у нее лица утверждать что-либо с уверенностью не представлялось возможным. Я произнесла одними губами:

– Стараюсь, как могу…

А потом уже глядела только себе под ноги, что, в общем-то, было разумно, учитывая, сколько всякого мусора валялось на полу.

Оказавшись на приемной платформе, мы спрятались порознь, но все неподалеку от люка шлюзовой камеры. Я заняла стратегически важную позицию между деревянным ящиком высотой мне по грудь, наполненным слитками платины, и контейнером из прозрачного голубого стекла с рыбьими скелетами внутри. Когда-то в контейнер, должно быть, была налита морская вода – к стеклу прилипли засохшие водоросли, и по всему периметру шла полоса осадка соли – однако вода испарилась, и рыбы погибли от обезвоживания, или удушья, или голода, или просто безнадежности. Они не заслужили такой судьбы; вид их засохших останков вызвал слезы. Я заставила себя отвернуться и достала из ящика слиток платины, молчаливо обещая призракам рыб, что не промахнусь и со всей силой швырну тяжелый слиток в тех, кто этого точно заслуживает.

Ожидая появления шадиллов, я сидела, сжимая в руке прохладный слиток. Жаль, что корпус больше не был прозрачным, – я охотно понаблюдала бы за процессом втягивания нас в недра корабля-«вязанки». Но чего нет, того нет. Все, что мне оставалось, это скрючиться в состоянии «нервного ожидания», пытаясь угадать, что происходит снаружи, и, скорее всего, ошибаясь в своих предположениях. Мысленно я сказала себе: «Еще десять секунд, и послышится какой-нибудь звук»; но нет, все было тихо. Тогда я подумала: «Еще пять секунд, и кто-нибудь появится»; однако пять секунд прошли, но ничего не случилось. Я начала вести счет, чтобы посмотреть, как долго еще осталось, однако, досчитав до пятнадцати, потеряла всякое терпение и скрестила пальцы в надежде заставить шадиллов сделать хоть что-нибудь. Закрыла глаза, посчитала еще чуть-чуть, открыла глаза, посмотрела на свое отражение в платиновом слитке, интересуясь, как я выгляжу, когда «полна ожиданий», но металл покрылся пятнами от моих пальцев.