Планета бессмертных - Гарднер Джеймс Алан - Страница 38

– Как же мы тогда расстроим планы негодяев? – спросила я.

– Гласность, – ответила Фестина. – Нужно рассказать обо всем общественности – громко, смело и как можно быстрее. До прихода сюда я попросила капитана Капур связаться с агентствами новостей на ближайшей к нам планете: это мир кашлингов под названием Джалмут. Мы запишем свои показания здесь, на «Гемлоке», перешлем кашлингам и дадим им право раструбить новости по всей галактике. – Она мрачно улыбнулась. – Мне нравится идея обнародовать информацию не через людей; меньше вероятность того, что флот доберется до них.

– Доберется до них? – удивился Хавел. – Что вы имеете в виду?

– Подкупит их, запугает, свяжет с помощью всяких бюрократических уловок. В каждом человеческом агентстве новостей есть несколько журналистов, тайно работающих на флот. – Она бросила взгляд на Уклода, все еще покоящегося в объятиях Ладжоли. – Вот откуда, скорее всего, стало известно, что задумала ваша Юлай: она встретилась с кем-то из репортеров, и доносчики тут же сообщили об этом кому следует. Местные средства массовой информации гораздо меньше подвержены флотскому влиянию; а как только наше заявление выйдет в широкий эфир, Высший совет не сможет его замолчать. Не осмелятся они и устранить остальных разведчиков, которые могут свидетельствовать о происшедшем на Мелаквине… связь между тем и другим слишком бросилась бы в глаза.

– Однако важнее всего, – продолжала она, – что после нашего заявления Высший совет с большой степенью вероятности окажется в тюрьме. Правительство Новой Земли будет рвать и метать по поводу того, что творится за их спинами… и в особенности по поводу убийства бабушки Уклода. Верхние эшелоны власти в Технократии никогда не волновало, как флот обходится со своими собственными работниками, но уж если адмиралы начали убивать гражданских… Пусть даже речь идет о человеке со столь сомнительной репутацией, как Юлай Уннор, все наши политики тут же возжаждут крови.

– И они могут получить ее, – вставил Нимбус. – Не исключено, что кровь ручьями потечет по улицам. Если гражданское правительство попытается сломить Адмиралтейство, адмиралы могут дать отпор. Это кончится гражданской войной.

Фестина покачала головой:

– Если наше заявление выйдет в свободный эфир, те, кто служит адмиралам, тут же отвернутся от них. Это обычная проблема, возникающая с отбросами общества, которых нанимают, чтобы они выполняли всю грязную работу; они не сохраняют верность своим прежним хозяевам, едва ветер подует в другую сторону. Некоторые адмиралы попытаются отсидеться в своих поместьях с шайками наемных бандитов, но полиция с этим справится. Даже сам флот, скорее всего, отступится от адмиралов, как только истина выплывет наружу – порядочные люди на флоте придут в ярость, а непорядочные ухватятся за возможность устранить соперников.

– Тогда нужно, чтобы истина выплыла наружу как можно быстрее, – сказала я.

Фестина снова взглянула на Уклода. Ладжоли стояла на коленях; так ей ловчее было обнимать своего маленького оранжевого мужа. Вид у них был донельзя нелепый, тем не менее, как, должно быть, здорово иметь кого-то, кто не побоится даже выглядеть нелепо, если тебе нужна поддержка.

– Уклод – ключевой свидетель, – сказала Фе-стина. – Дадим ему еще несколько минут. Все равно толку от нас будет немного, пока капитан не договорится с каким-нибудь агентством новостей. Вот тогда мы вобьем гвозди в гроб Адмиралтейства.

– Мне нет равных, если речь заходит о работе молотком, – заявила я.

ЧАСТЬ XIV

КАК Я ДВИГАЛАСЬ К СЛАВЕ

КАКОВЫ ЧУЖАКИ ВНУТРИ

Пока мы дожидались, чтобы Уклод окончательно пришел в себя, я расспросила о кашлингах из Джалмута. Честно говоря, они не слишком меня интересовали, но не хотелось больше думать о смерти, и, значит, надо было чем-то занять ум.

Едва услышав мой вопрос, доктор Хавел бросился на поиски изображений кашлингов. Это ему удалось не сразу… точнее, удалось то удалось, однако первые картинки представляли собой анатомические изображения, то есть такие, где кожа отсутствовала, а внутренние органы были обнажены.

И до чего же много у кашлингов оказалось этих самых внутренних органов! Например, дело не ограничивается одним-единственным сердцем: маленькие сердца разбросаны по всему телу, и количество их разнится в зависимости от возраста. Малыши появляются на свет с пятью сердцами, но по мере взросления у них развиваются добавочные; ко времени половой зрелости кашлинги имеют двадцать сердец, работающих день и ночь, что делает их чрезвычайно энергичными и превращает в сущее наказание для родителей. В кульминационной точке жизни сердца начинают отключаться, в среднем по одному в каждые семь с половиной лет. Когда остановится последнее сердце, не станет и кашлинга.

Но сердца – не единственное, что имелось у кашлингов в изобилии… еще у них множество ртов. Одни соединяются с пищеварительной системой, другие – с легкими, третьи со стиббеками – длинными тонкими органами размером с мизинец, предназначенными для того, чтобы выяснять, какие газы в данный момент есть в воздухе, и в качестве ответной реакции индуцировать метаболические изменения в организме. По-видимому, кашлинги развиваются в мире с чрезвычайно непостоянной по составу атмосферой: вулканы изрыгают серу, водоросли испускают необычные испарения, а растения выделяют яды, предназначенные для убийства проходящих мимо животных с тем, чтобы их трупы удобряли почву. Чтобы справиться со всем этим, кашлинги развили у себя стиббеки – нечто вроде маленьких химических фабрик, постоянно проверяющих воздух на предмет возможной угрозы и продуцирующих гормоны, нейтрализующие эту угрозу.

– Восхитительная система, хе-хе! – зашелся доктор Хавел… и снова ударился в разглагольствования на тему своей любимой химии.

КАКОВЫ ЧУЖАКИ СНАРУЖИ

Пока доктор щебетал, я рассматривала анатомические картинки с кашлингами. На одной из них чужак выглядел словно сидящая лягушка; однако на другой был изображен высоким и тонким, словно столб с головой в верхней части, снабженной множеством глаз; на третьей же кашлинг сильно смахивал на гуманоида, с двумя толстыми руками и двумя еще более толстыми ногами, хотя ноги были очень длинные, а туловище короткое, так что бедра находились не намного ниже локтей.

Когда я спросила, чем объясняется столь разный облик в пределах одного вида, Фестина ответила, что скелетная система кашлингов может смещаться, создавая три различные конфигурации. В позиции на корточках большая часть костей прикрывает жизненно важные органы точно щитом – так называемая поза обороны, в которой кашлинги наименее уязвимы. Столб на самом деле называется «перископом» – вытягиваясь вдвое выше человека, кашлинг может поднять голову над кустами и другими препятствиями, сканируя местность на предмет опасности или в поисках еды. Недостаток обеих этих позиций в том, что в них кости жестко смыкаются друг с другом, в результате чего трудно ходить или даже ползти. Для этого и нужна третья конфигурация, человекоподобная, с высоким расположением талии; она чаще всего используется в повседневной жизни. В таком виде кашлинги расхаживают, словно долгоножки, делая большие шаги и быстро покрывая значительные расстояния.

Доктор Хавел щелкнул кнопкой, и картинка на демонстрационном столе сменилась панорамным изображением нескольких десятков кашлингов. Покрытые кожей чужаки выглядели совсем по-другому… поскольку она у них была всех цветов радуги плюс те цвета, которые не стала бы использовать ни одна уважающая себя радуга: ярко-фиолетовый, кричаще-красный, пронзительно-голубой.

Некоторые кашлинги целиком были одного и того же цвета, но всегда режущего глаз: ослепительное золото, яркое серебро, мерцающая бронза. Окраска других состояла из смеси контрастных тонов, например оранжевый с голубым или желтый с черным. У некоторых были полоски, как у тигра, но таких кричащих тонов, что настоящий тигр посчитал бы их унижением. Тела других покрывали узоры типа разноцветных колец. Только один кашлинг на этой картинке отличался хорошим – то есть умеренным – вкусом, так как предпочел снежно-белый цвет. Однако, заметив, что мой взгляд прикован к нему, Фестина сказала: