Горячая штучка - Вайн Люси - Страница 2

Барменша берет вторую рюмку.

— Могло быть и хуже, — весело говорит моя новая знакомая. — Меня вчера бросили, обойдясь одним сообщением. Он написал мне сообщение. Пока я была здесь, на работе. Я рассказала боссу, а он сказал: «О, дорогуша, по крайней мере, это означает, что ты сможешь работать завтра, в Валентинов день».

Она мрачно усмехается. Мы выпиваем по рюмке.

— Как долго вы были вместе? — спрашиваю я, стирая липкую текилу с подбородка, а вместе с ней и большую часть своего макияжа. Теперь слишком поздно для любви — и даже для похоти — с первого взгляда с адвокатом по налоговым делам. — Кстати, меня зовут Элли.

— Год, — говорит она, опрокидывая следующую рюмку. — И все кончилось эсэмэской. Он сказал, что не готов взять на себя ответственность, и пожелал мне удачи. Он. Пожелал. Мне. Ладно. И поставил плачущий смайлик.

Барменша пожимает плечами, а я качаю головой.

— Извини, вот дерьмо.

Мы выпиваем еще по рюмке.

Наш разговор прерывает хриплый голос.

— Не все мужики дерьмо, — говорит мужчина рядом с нами, как раз очень похожий на дерьмо. У него обгоревшая на солнце пунцовая кожа, и одет он в темно-розовую майку с У-образным вырезом. В результате получается смешение несочетающихся цветов, что одновременно создает впечатление обнаженности и делает его похожим на баскетболиста из колледжа, у которого случился удар. Он продолжает: — Возможно, он боялся, что ты будешь ныть. — Девушка, которая составляет ему компанию, выглядит подавленной, и я не могу сказать, то ли это из-за того, что срывается ее свидание, то ли вообще из-за того, что она показалась на людях со свеклой в человеческом обличье.

— Спасибо за информацию, — говорю я, состроив гримасу. — Вообще-то мы не имеем в виду всех мужчин. Но парень, который сегодня кинул меня, и тот, который бросил — прости, как тебя зовут? — написав SMS, определенно — дерьмо.

Барменша энергично кивает.

— Дерьмо, — говорит она, а потом добавляет, обращаясь только ко мне: — Кэсси.

— А ты не думала о том, что это, возможно, твоя вина? — говорит он, неодобрительно косясь на меня. Я одергиваю юбку. — Может быть, весь ваш феминизм и непомерные запросы мешают вам найти приличного и скромного парня, который позаботился бы о вас? — с гордостью заканчивает он, словно решив за нас все жизненные проблемы. Все, что нам нужно — это смириться со своей традиционной ролью красивой и спокойной женщины и позволить мужчинам руководить всем. Просто. В то время как мы с Кэсси в изумлении молча смотрим друг на друга, я рисую в своем воображении, как колеса автомобиля дробят кости советчика.

Барменша, сидящая слева от меня, наклоняется и, сладко улыбаясь Безмозглому Розоватому Мужику, вежливо говорит: «Ты — тупой кретин».

Отлично сказано.

Он пожимает плечами, вероятно, он часто это слышит.

— Сучки-феминистки, — бормочет он, поворачиваясь к своей спутнице и видя, что она берет в руки пальто и сумку. В бешенстве срываясь с места, она бросает нам извиняющийся взгляд, а кретин бежит за ней вдогонку с бокалом в руках, вопя, что «эти девицы сами начали».

Кэсси смеется и приносит нам бутылку вина.

— У меня перерыв, — кричит она, ни к кому определенному не обращаясь, и, выйдя из-за стойки, забирается на табурет рядом со мной.

— Спасибо, — говорю я женщине слева от меня, торжественно поднимая ладонь в знак приветствия. Ее спутник истерически хохочет.

— Ну, не фантастика ли? — говорит он, вытирая слезы и с гордой улыбкой глядя на нее. Кэсси соглашается, хватая еще два бокала и расплескивая по ним вино для всех нас.

Ребят зовут Фред и Сара, и они вместе четыре года. Таких редко можно увидеть, это практически вымерший тип отношений между мужчиной и женщиной, когда действительно нет необходимости рассказывать всем подряд о том, как они любят друг друга. На будущий год Дэвид Аттенборо[2] готовится снять целый сериал об их Неподдельно Счастливых Отношениях. На самом деле они случайно в День святого Валентина оказались вне дома. Сара ужасно сердится по этому поводу, она просто хотела куда-нибудь пойти и выпить со своим лучшим-другом-бойфрендом. К тому моменту, когда они поняли свою ошибку, желание выпить стало острее, чем прежде. С первого взгляда заметно, что они очень пьяны, и — я только что осознала это — я тоже. Свое осознание мы отмечаем, выпив еще по стаканчику, и я рассказываю всей компании о своем свидании вслепую. Сара, как персонаж мультфильма — пьяный персонаж, — указывая пальцем в небо, бормочет:

— Не позвонить ли нам твоему придурку и не оставить ли ему голосовое сообщение? — Она хватает мой телефон, а я затуманенным от текилы взглядом наблюдаю за тем, как она набирает номер и включает громкую связь.

Как и прежде, звонок переводится на голосовую почту, и Кэсси берет слово, вопя:

— Привет, болван! — Фред снова начинает хихикать, а Кэсси продолжает: — Элли — удивительная девушка, а ты — идиот, и тебе лучше не кидать людей, потому что в результате ты сам выглядишь идиотом.

Все главное и существенное сказано, теперь очередь за мной.

— Я очень зла, Марти. Можно мне называть тебя Марти? Потому что Мартин — некрасивое имя. По нему сразу скажешь, что ты адвокат по налогообложению или что-то в этом роде. Ох, ребята, ребята, он работает адвокатом по налоговым делам!

Все мы начинаем хихикать, а Сара кричит:

— Засранец, — а потом отключается. Легкая отрезвляющая боль под ложечкой подсказывает, что завтра я об этом пожалею, и я знаю, что Джен накричит на меня, но сейчас мне наплевать. Мне просто наплевать.

— Тебе нравится быть одной? — спрашивает меня Кэсси пару часов спустя. Сара с Фредом отправились в дебри Лондона поесть шашлыков с халуми, и так, они просто оставили нас сидящими на деревянных ящиках в кладовке за баром и поедающими из банки пасту «Nutella» пластиковыми вилками. Нравится ли мне быть одной? Это один из тех вопросов, которые мне часто задают. Я в одиночестве уже почти год, и мне несложно ответить, разумеется, да, нравится! После четырехлетнего романа с парнем по имени Тим ничто не могло бы устроить меня больше, чем одиночество. Знаете, как угнетает необходимость произносить его имя во время секса? Прозвища, безусловно, не в ходу, потому что произнести вслух «Тимми» — это истинное преступление, и он действительно не любил, чтобы его называли, как чертову мартышку. Однажды я назвала его так, и он остановился и спросил меня, все ли в порядке. Он сказал, что испугался, что между нами нарушилась «связь», пока мы «занимались любовью». На самом деле меня не удивляло, когда он по привычке употреблял выражение «занимались любовью». Поэтому, когда мы расстались, я пустилась во все тяжкие, испытывая самые яркие сексуальные ощущения. Среди моих партнеров был Парень с умной собакой, Тот, который орет, Тот, который украл у меня столовые приборы, Тонкий и длинный чувак (я имею в виду не пенис, а тело) (но и это тоже). И Сексуально озабоченный доктор, которому следовало бы пересдать экзамены, потому что он, судя по всему, не знает азов анатомии. Как я объяснила своим лучшим друзьям Софи и Томасу, главное было не называть их настоящими именами, чтобы не слишком привязываться к ним, как бродячей собаке.

Сначала все наперебой говорили — О, великолепно! и Рады за тебя, и Просто получи удовольствие; ты заслуживаешь этого, и А его жена действительно умерла? Но за последние месяцы отношение ко мне изменилось. Все стали участливо поглядывать на меня из-за моего одиночества, спрашивать, счастлива ли я, спрашивать, одинока ли я, спрашивать, не думаю ли я, что у меня слишком завышенные запросы. Чего я пытаюсь не слышать, так это — Не думаешь ли ты, что ты слишком непостоянна? Они ходили кругом да около, словно меня эта тема должна очень огорчать, словно я представляю собой проблеме, требующую решения. Они пишут мне сообщения в День святого Валентина, чтобы проверить, не причинила ли я себе вреда. Я думала, что быть предоставленной самой себе нормально — даже замечательно! — но это заставляет меня сомневаться в себе. Наводит на мысль о том, что со мной что-то не так. Почему я живу одна? Неужели я совершенно непривлекательна?